В шесть часов я разогрел приготовленную сестрой еду. Моя тарелка одиноко стояла на столе, да и рис карри казался не таким вкусным, как обычно. Я выбросил половину в контейнер для мусора, взялся за домашнюю работу и разложил учебники по всему столу, заполняя пустоту. Я сидел над уроками, пока у меня не стали слипаться глаза. Когда я пошел спать, сестра все еще не вернулась домой. Среди ночи меня разбудил необычный шум. Я встал и пошел на этот звук. Он привел меня на кухню. Свет не горел, занавески были задернуты, мои глаза медленно привыкали к темноте. Сестра сидела на полу. Я подбежал к ней. – Что случилось? – спросил я. – Ничего, – прошептала она. – Все в порядке, Рен. Иди спать. Даже в темноте я разглядел сверкавшие полоски влаги на ее щеках. – Почему ты плачешь? – Нет, что ты. – Она вытерла лицо рукой. – Я не плачу. – Что случилось? – Ничего. Я сжал кулаки. – Это все он виноват, да? Она не ответила и продолжала плакать. Я пошел к себе, оделся и уже подходил к двери, когда сестра схватила меня за руку. – Ты куда направляешься? – спросила она. – Хочу разыскать господина учителя, – ответил я. – Я заставлю его извиниться. Она опустила голову. – Рен, он не сделал ничего плохого. Это была моя затея, и я ни о чем не жалею. Извиняться никому не надо, так что, пожалуйста, не усложняй ситуацию. Она и так сложная. Я попытался выдернуть руку, но сестра крепко стиснула ее. Даже удивительно, откуда у нее взялась такая сила. Ведь она была ненамного крупнее меня. Мы стояли возле двери и молчали. Никто из нас не проронил больше ни слова. В теплой летней ночи громко звенели цикады. – Отпусти мою руку, ладно? – сказал я наконец. – Я никуда не пойду. Сестра разжала пальцы, вернулась на кухню, села за стол и закрыла лицо руками. Она не издавала ни звука, но ее плечи сотрясались. Что мне надо было сделать? Обнять ее за плечи? Это было бы неловко, и я так и не решился. В ту ночь она выплакалась, по-моему, за несколько лет. Я никогда прежде не видел таких ее бурных слез, даже когда она смотрела телесериалы. Когда лучи солнца проникли сквозь щели между тяжелыми бархатными шторами, она вытерла лицо и спросила, сколько времени. – Четверть шестого, – ответил я, взглянув на часы за ее спиной, и тоже спросил, пародируя ее обычный вопрос: – Скажи мне, ты узнала что-то новое? Она грустно улыбнулась. – Я узнала, что он курит «Семь Звезд». – Ты ненормальная, – сказал я, – или тупая, или то и другое вместе. Ненормальная и тупая. Сестра расхохоталась. По ее лицу я понял, что она была и грустна и счастлива одновременно. Она встала на ноги и потянулась. – Приготовить тебе завтрак? – Да, пожалуйста, – ответил я, радуясь, что эта ночь подошла к концу. – Только постарайся, чтобы он был вкусным. Из-за тебя я страшно не выспался. Сестра рассмеялась и приготовила омлет «омурайсу». Она нарисовала на нем кетчупом смеющуюся рожицу, и эта картинка помогла мне благополучно закончить начальную школу и не побить учителя математики. Я знал, что господин Цуда больше не встречался с моей сестрой. Сомневаюсь, что он знал о ее отъезде из Токио, не говоря уж о ее смерти. Возможно, он даже не вспоминал о ней. Но все же сигарета «Семь Звезд» принесла мне странное утешение. Сигарета выгорела лишь наполовину. Бросивший ее человек был тут недавно. Я огляделся по сторонам, но никого не увидел. На другой стороне долины стояли ряды современных двухэтажных домов. Безликие и компактные, с четырехскатными крышами и каменными стенками вокруг сада, они лишь отдаленно соответствовали традициям японской архитектуры. Я представил себе, как в одном из тех домов живет семья из четырех человек: отец, мать и двое детей. Отец – хирург, мать – домохозяйка, любит печь пироги. Дочь, старшая из детей, играет на пианино. Сын болеет за футбольную команду «Верди Кавасаки». Каково жить в такой образцовой семье? Если бы мы родились в такой семье, может, и моя сестра была бы жива? На меня упали первые капли дождя. Зловещие, темные тучи заволокли небо, раскаты грома сигналили о приближавшемся ливне. Я накинул на голову капюшон и побежал вниз по склону к беседке, стоявшей над долиной. Я оказался не единственным, кто искал укрытие. Там уже была девушка в белом пуловере и черных легинсах. Ее длинные волнистые волосы трепетали на ветру. Я улыбнулся ей, но она отвернулась. Я сел на скамейку и стряхнул с рук капли воды. Дождь усиливался. Похоже, он зарядил надолго. Девушка достала из кармана пачку сигарет «Семь Звезд». У меня замерло сердце. Может, это ее окурок я видел на дороге? Она сунула сигарету в рот и зажгла ее золотой зажигалкой «Зиппо». Прищурив глаза, глубоко затянулась. Запах табака смешивался с запахом дождя. Крутя сигарету в длинных, тонких пальцах, она выпустила дым прямо в дождевую завесу, начинавшуюся в нескольких дюймах от ее лица. Она была настоящая красавица. Ей было лет двадцать пять? Или двадцать с небольшим? Нет, даже меньше. Она слишком молода, чтобы курить. Она взглянула на меня, и я отвел взгляд. У меня вспотели ладони, и я вытер их о подкладку карманов. – Хочешь сигарету? – спросила она. Я покачал головой. – Не курю. – В старших классах я пробовал несколько раз, но мне сразу вспоминался господин Цуда, так что я никогда не смогу насладиться хорошей сигаретой. Девушка продолжала курить, глядя на дождь. Может, все дело в обстановке, но мне она казалась воплощением элегантности. Я не мог оторвать от нее глаз. Когда сигарета почти догорела, девушка бросила ее на пол и раздавила кроссовкой «Конверс». Тут же зажгла другую. Так незнакомка делала несколько раз, без перерыва. Я насчитал восемь сигарет. Потом дождь начал затихать, и она ушла. Оставшись один, я немного помедлил и вернулся в отель. Почему-то я не мог выбросить из головы мысли об этой девушке. Если бы не мой скептицизм, я принял бы это за любовь с первого взгляда. Но нет, все было не так просто. Глава 4 Как я попал в Йоцубу Сестра работала в четырехэтажном здании школы экстерна. Его было трудно не заметить. На фронтоне красовались огромные буквы «ЙОЦУБА», за стеклянными панелями – приветственные строки от знаменитых выпускников. В здание входила группа девочек в матросках. Набрав в грудь воздуха, я последовал за ними. Раздвинулись автоматические двери, мне в лицо повеяло холодом и ароматом жасмина. В холле стояли пластиковые стулья и двухместный диван. За стойкой администратора сидела полная пожилая женщина. – Госпожа Абе? – спросил я. Она встала и посмотрела на меня сквозь очки. – Вы господин Ишида? – Да. – Я слегка растянул губы в улыбке. Она вышла из-за стойки. – Я отведу вас в офис. Мы карабкались по ступенькам, проталкиваясь через толпы учащихся. Они смеялись, дразнили друг друга, толкались, веселые и беззаботные. Я с удивлением подумал, что и я был когда-то таким же. Четвертый этаж представлял собой открытое офисное пространство. Низкие перегородки отделяли ряды столов, заваленных книгами и бумагами. Рабочее место моей сестры находилось возле окна. По сравнению с другими ее стол был опрятным и строгим, но казался безжизненным. Ни фотографий, ни плюшевых игрушек. Даже не догадаешься, что на этом месте сидела именно она. Здесь мог сидеть кто угодно. – Подождите тут, – сказала Абе. – Если хотите что-нибудь выпить, можете воспользоваться комнатой отдыха для преподавателей. Наш директор пока на совещании. Как только он освободится, он передаст вам вещи госпожи Ишиды. – Спасибо, – поблагодарил я. Она поклонилась и ушла. Сидя за столом сестры, я смотрел на оставшиеся после нее справочники, методички, листки с работами студентов и блокноты. Что тут было лично ее, а что принадлежало ее работе? Я совершенно не представлял себе, что могу взять, а что нет. Через некоторое время мне захотелось переменить позу. Я встал, потянулся и только тут понял, что на меня поглядывали окружающие. Вот, например, миниатюрная женщина, сидевшая по соседству со мной. Когда наши глаза встретились, она быстро перевела взгляд на свою клавиатуру. Теперь все поспешно сделали вид, будто поглощены работой, и мне внезапно показалось, будто это я их изучаю. Тяжело вздохнув, я сел на место и снова почувствовал на себе их взгляды.