– Чего? – не понял Гроссман. – Ничего. Все, проехали. Никаких других новостей у тебя нет? – Больше нет. Вы просто не представляете, мистер Мейер Мейер, какое огромное удовольствие я получил от общения с вами. – Слушай, да что же, черт подери… – начал детектив, но Гроссман уже дал отбой. Мейер Мейер несколько мгновений озадаченно смотрел на трубку, после чего водрузил ее обратно на телефонный аппарат. В глаза бросилась россыпь пятнышек краски, зеленевших на черной пластмассе. – Кретины безрукие, – прошипел под нос Мейер Мейер. – Чего? – переспросил один из маляров. – Ничего. – Мне показалось, вы что-то сказали. – Слушайте, ребята, вы, вообще, в каком отделе работаете? – поинтересовался Мейер Мейер. – Коммунального хозяйства, – отозвался первый маляр. – Ремонтно-эксплуатационное управление, – добавил второй. – Где вас носило прошлым летом? Вот когда надо было тут красить! А сейчас все окна закрыты. – Ну, закрыты, и что? – А то, что здесь воняет! – возмутился Мейер. – Здесь и до нас воняло, – возразил первый маляр, не сильно погрешив против истины. Мейер с оскорбленным видом втянул ноздрями воздух и, повернувшись спиной к малярам, принялся искать взглядом канцелярский шкаф, в котором хранились составленные на прошлой неделе протоколы о задержаниях. Создавалось впечатление, что шкаф просто испарился. Мейер много чего не любил, но беспорядок он просто терпеть не мог, а в следственном отделе сейчас царил чудовищный хаос. Комната была битком забита стремянками, ветошью, строительной пленкой, газетами, открытыми и закрытыми банками с краской, чистыми и грязными кистями, банками со скипидаром, банками с растворителем, палочками для размешивания красок, образцами колера (все очаровательного светло-зеленого цвета), малярными валиками, палитрами, рулонами изоленты, рабочими комбинезонами, перепачканной мешковиной. Все это лежало, стояло (порой держась на честном слове), болталось, свисало, покрывало столы, шкафы, стены, полы, бутыли с питьевой водой, подоконники, не оставляя ни пяди свободного пространства. Вчера маляры едва не накинули строительную пленку на детектива Энди Паркера, который, по своему обыкновению, спал во вращающемся кресле, водрузив ноги на выдвинутый ящик своего стола. Мейер стоял посреди этого хаоса, олицетворяя собой памятник человеческому долготерпению, воплощением которого он, несомненно, являлся. Детектив был крепко сбитым мужчиной с ярко-голубыми глазами и совершенно лысой головой, ныне покрытой пятнышками светло-зеленой краски, о чем ее обладатель даже не подозревал. На его круглом лице застыла страдальческая гримаса, а плечи устало поникли. Он был в полном замешательстве, явно ощущая себя не в своей тарелке. «Ни черта нельзя найти. Что за бардак!» – в отчаянии подумал он, и тут снова зазвонил телефон. Ближе всего к Мейеру был стол Кареллы. Сунув руку под строительную пленку, он стал шарить под ней в поисках телефонного аппарата. Трубку он так и не нащупал, зато посадил здоровенное пятно краски на рукав пиджака. Чертыхаясь сквозь зубы, полицейский кинулся через всю комнату к телефону на собственном столе. – Восемьдесят седьмой участок, детектив Мейер, – выдохнул он в трубку. – Если завтра к полудню я не получу пять тысяч долларов, вечером застрелят распорядителя городского садово-паркового хозяйства Каупера. Подробности позже. – Чего? – переспросил Мейер. В ответ он услышал лишь короткие гудки. Детектив глянул на часы. Они показывали пятнадцать минут пятого. * * * Когда в половине пятого детектив Стив Карелла добрался до следственного отдела, его вызвал к себе лейтенант Бернс. Лейтенант сидел за столом, попыхивал сигарой и выглядел настоящим хозяином своего кабинета, коим он, несомненно, и являлся. Бернс был одет в серый полосатый костюм, на тон темнее, чем его седеющие, коротко стриженные волосы, и белую рубашку. На шее красовался золотисто-черный галстук из репса. На левой руке поблескивало обручальное кольцо, а на правой – перстень с бордовым камнем, полученный еще в колледже. Бернс предложил Карелле кофе. Получив согласие, лейтенант нажал на кнопку коммутатора и, связавшись с Мисколо в канцелярском отделе, попросил того заварить и принести еще одну чашечку бодрящего напитка. Затем он попросил Мейера поведать Карелле о телефонном звонке. На пересказ разговора с незнакомцем у Мейера ушло десять секунд. – И это все? – изогнул бровь Карелла. – Ага. – Я-ясно, – протянул детектив. – Что скажешь, Стив? Карелла, высокий стройный мужчина, пристроился на краешке обшарпанного стола. В данный момент Стивен выглядел как бомж. Дело в том, что с наступлением темноты ему предстояло выйти на улицу, подыскать себе переулок или подъезд, развалиться там, благоухая винным перегаром, в надежде, что кто-нибудь захочет его подпалить. За две недели до этого компания юнцов, любителей острых ощущений, подожгла одного бездомного, а семь дней назад мерзавцы превратили в живой факел другого бродягу – на этот раз дело закончилось летальным исходом. И вот теперь Карелла, изображая пьяного, по вечерам бродил по подворотням и парадным, рассчитывая поймать подонков на живца. Он не брился три дня. Теперь подбородок детектива покрывала щетина такого же цвета, как и его каштановые волосы, но росла она неравномерно, лишая образ Кареллы завершенности, – нечто вроде наброска, сделанного второпях неопытным художником. Его карие глаза, которые он считал проницательными, сейчас казались усталыми и тусклыми – видимо, из-за сочетания с клочковатой щетиной и грязью на лице, которую он специально не смывал, позволяя ей скапливаться на лбу и щеках. Переносицу пересекал свежий шрам – умелая рука профессионала наложила грим так, что рана выглядела совсем как настоящая – с запекшейся кровью и нагноением. Кроме того, казалось, что у Кареллы вши. При виде Стивена Бернсу стало слегка не по себе. Впрочем, такое впечатление Карелла производил на всех присутствующих в кабинете. Прежде чем ответить на вопрос начальника, детектив вытащил из заднего кармана засаленных брюк платок, который выглядел так, словно его только что выудили из канализации, и громко, смачно высморкался. Мейеру подумалось, что его коллега перегибает палку, слишком сильно вжившись в роль. – Он просил поговорить с кем-нибудь конкретно? – спросил Карелла, сунув платок обратно в карман. – Нет, – покачал головой Мейер. – Стоило мне представиться, как он тут же выдал все то, что я тебе рассказал. – Может быть, это просто псих, – пожал плечами Карелла. – Может, и так. – А почему он позвонил именно нам? – прищурился Бернс. Лейтенант задал очень хороший вопрос. Представим, что звонивший не псих и он действительно собирается убить распорядителя городского садово-паркового хозяйства, если не получит до завтрашнего полудня пять тысяч долларов. Но зачем ему понадобилось звонить в восемьдесят седьмой участок? Город большой, полицейских отделений полно, причем сейчас там, в отличие от восемьдесят седьмого участка, стены не красят. В каждом из этих полицейских отделений работают детективы, столь же толковые, упорные и работящие, как и те, что сейчас, потягивая кофе, собрались в кабинете у Бернса. Стражи закона в других участках, точно так же как и подчиненные Бернса, прекрасно знают, кто такой распорядитель садово-паркового хозяйства. Так почему злоумышленник позвонил именно в восемьдесят седьмое отделение? Очень хороший вопрос. И как случается с большинством вопросов подобного рода, ответить на него сразу не получилось. Вошел Мисколо с чашкой кофе, поинтересовался у Кареллы, когда тот наконец помоется, после чего удалился обратно в канцелярский отдел. Стив взял чашку в заскорузлую от грязи руку, поднес ее к потрескавшимся, обметанным губам и, сделав глоток, спросил: – У нас когда-нибудь были дела с Каупером? – Ты о чем? – Ну, не знаю… Он когда-нибудь давал нам какие-нибудь задания, поручения? Нечто в этом духе. – Лично я не помню, – покачал головой Бернс. – Да, он как-то толкал речь на торжественном заседании полицейского профсоюза, но там собрали наших со всего города, вплоть до последнего патрульного. – Псих, точно псих, – решительно кивнул Карелла. – Может, и так, – повторил Мейер. – А голос у него какой был? – вдруг вскинулся Стивен. – Что, если это какой-нибудь сопляк хулиганит? – Нет, – покачал головой Мейер, – это был взрослый человек. – Он сказал, когда перезвонит? – Нет. Он только произнес: «Подробности позже». – Он не говорил, куда или во сколько тебе надо отнести деньги? – Нет. – А он не объяснил, где тебе взять такую сумму? – Карелла почесал подбородок. – Не-а. – Может, он рассчитывает, что мы скинемся всем миром? – предположил Стивен. – Пять тысяч баксов… Я за год зарабатываю всего на пятьсот пятьдесят долларов больше, – отозвался Мейер. – Это понятно, – махнул рукой Карелла, – но он наверняка слышал о щедрости детективов восемьдесят седьмого участка. – Спорить не буду, очень похоже на то, что нам звонил псих, – мрачно произнес Мейер. – Но меня тревожит одна вещь. – Что именно? – Он сказал, что Каупера застрелят. Знаешь, Стив, мне это очень не нравится. Признаться честно, эти слова меня напугали. – Да-а… – протянул Карелла. – Ну что ж, давайте подождем. Вдруг он снова позвонит? Кто у нас в следующей смене? – Клинг и Хоуз подойдут где-то к пяти. – Кто еще? – спросил Бернс. – Уиллис и Браун. Они сменят ребят в городе. – По какому делу работают? – осведомился лейтенант. – По угонам. Сейчас пасут Кулвер и Вторую авеню. – Ты-то, Мейер, сам что думаешь? Кто нам звонил? Псих? – Бернс внимательно на него посмотрел. – Может, и псих. Поживем – увидим.