– Господин лейтенант, позвольте мне сфотографироваться рядом с вами. – Мне нельзя, – буркнул Шалаев и покраснел. – Господин лейтенант, для моего семейного альбома. Всего один кадр! – Саша, она же не отвяжется! – вмешался в их разговор Живко. – Фотографируйся и пойдем, делом займемся. Корреспондентка подозвала оператора, вручила ему «Кэнон». – Господин лейтенант, не могли бы вы сделать суровое лицо, – сказала она и прижалась к Шалаеву как к близкому другу, готовому защитить ее от любых врагов. – А теперь давайте улыбнемся. Будьте смелее, лейтенант! Положите вашу мужественную руку мне на плечо. Вот так, отлично! Через три месяца в американском женском журнале вышла статья Сары Блант «В постели с русским монстром». Все события и сексуальные приключения в ней были выдуманы, но изложены так правдоподобно и чувственно, что не один десяток читательниц завистливо вздохнул. Вот, мол, как повезло этой стерве! Такого мужика отхватила. Судя по фотографии, он настоящий русский медведь, грубый и неутомимый. 15 Закончив репортаж, Сара Блант покинула площадь. У памятника Ленину остались только Шалаев и Живко. – Я так и не понял, что она от меня хотела, – сказал лейтенант. – Установили место, откуда снайпер вел огонь? – спросил Живко. – С пятого этажа нового корпуса облисполкома. Окно, где заметили вспышку, находится как раз у нас за спиной. Полковник в первый раз с начала стрельбы обернулся, посмотрел на верхние этажи огромного мрачного здания, но открытого окна не заметил. – Я в самом начале митинга выставил постового у входа в главпочтамт, – продолжил доклад Шалаев. – Он первого выстрела не видел, а вспышку от второго четко засек и передал координаты мне по радио. Василий Кириллович, вы видели, какие у американцев станции? Мы как в каменном веке живем, с допотопными «Виолами» ходим, а у них «Моторолы». Когда у нас такие будут? – Здание оцепили? – вместо ответа спросил Живко. – Через минуту после второго выстрела мы перекрыли весь периметр. Если у стрелка нет крыльев, то покинуть облисполком он не мог. В этот миг на площади погасло освещение. – Слава богу, у кого-то хватило ума вырубить эту иллюминацию! – заявил лейтенант. – Я, честно говоря, до этой секунды выстрела ждал. Один черт знает, что у этого снайпера на уме. Василий Кириллович, пока мы вдвоем, можно я вопрос задам? – Спрашивай, – неохотно разрешил полковник. – Вам не страшно было тут? Вы ведь практически с места не сошли, а снайпер… – Шалаев замялся, не зная, как дальше продолжить мысль, но Живко и без того понял его. – Страшно, конечно. Я же живой человек. У меня заговоренного амулета от Фобоса и Деймоса нет, – ответил он. – Это кто такие? Американцы? – Нет, они из Греции. Но это я так, к слову сказал. Пойдем! – Полковник подвел лейтенанта к телу Мякоткина. – Встань напротив меня. Теперь смотри. Вот так же в момент первого выстрела напротив меня находился Лотенко. Вокруг него толпа мужчин. Покойник стоял там, где сейчас лежит. За моей спиной никого. Кто для стрелка самая удобная мишень, я или человек в толпе? Шалаев нашел взглядом окно, откуда предположительно велась стрельба, и ответил: – Вы, конечно же. Ваша спина при таком ярком освещении была для снайпера как ростовая мишень в тире. – После второго выстрела началась паника, – продолжил размышления вслух Живко. – Куда мне бежать с площади? За Лотенко я при всем желании не угонюсь. Годы не те, да и бегом я никогда не увлекался. – Василий Кириллович, а вы не знаете, кого снайпер в здании профсоюзов подстрелил? – Со слов журналистки я понял, что кого-то из их съемочной группы. Ага, а вот и первые гости пожаловали! На площадь влетела «Волга» начальника областного УВД Савельева. Этим вечером он не успел уехать домой, заработался. – Здравия желаю, товарищ полковник! – поприветствовал его Живко. – Привет! – Руководитель областной милиции крепко пожал коллеге руку. – Объясни мне в двух словах, что тут у вас произошло. Я смотрел репортаж по телевизору, вижу, камера у оператора заскакала, а потом вовсе выключилась. Сколько у нас погибших? Пока Живко докладывал обстановку, Шалаев вернулся к своим подчиненным. – Саша, мы внутрь пойдем? – спросил Алексеев, старший патрульных милиционеров. – Живко велел ОМОН дожидаться. Наше дело – блокировать окна и выходы из здания. Кстати, я про вахтера тебе говорил. Где он? – У меня в машине, в наручниках сидит. Мы подошли, постучались в двери, он выглянул посмотреть, кто пришел, тут мы его и сцапали. Вытащили наружу, как улитку из домика. Но я тебе сразу хочу сказать, что снайпер, – это не он. – Он может быть сообщником стрелка, – возразил Шалаев. – Саша, с тех пор как с облисполкома сняли милицейский пост, его пенсионеры охраняют. Нашему пленнику лет шестьдесят, из него уже песок сыплется. Саша, я тебе реально говорю, он тут не при делах. Я бы ему даже детсад не доверил охранять… – Погоди! – перебил его лейтенант. – Кажется, началось! На площадь одновременно въехали два «УАЗа»: один – с оперативной группой городского УВД, другой – Центрального района. На «Волге» последней модели на место трагических событий пожаловал заместитель прокурора области с помощниками. Губернатор приехал на таком же автомобиле, мэр города и начальник уголовного розыска области – на модных «девятках». Начальник следственного отдела городского УВД прибыл на демократичной «шестерке». С ним приехал Лаптев. Вслед за начальством на площадь въехал крытый грузовик с омоновцами. Они выслушали распоряжения Живко и отправились проверять здание облисполкома. – Товарищ полковник! – обратился Живко к начальнику областной милиции. – Я здесь, на площади, свою работу выполнил. Разрешите мне убыть в городское управление и оттуда руководить нарядом. – Кто вместо тебя тут останется? – спросил Савельев. – Роман Георгиевич Самойлов. Он у нас главный следователь. Я в его работу не вмешиваюсь. Мое дело – служба милиции общественной безопасности, то есть ГАИ, ППС, участковые. Савельев отпустил Живко, коротко переговорил с Самойловым и уехал домой. Савельев и Живко были последними руководителями, которые не вмешивались в проведение следственных действий. Они полагались на профессионалов, а себя считали тылом, обязанным помогать в раскрытии преступлений. Пройдет несколько лет, сменится поколение руководителей разного ранга. На сцену выйдут бюрократы в погонах, в основном представители штаба и управленческого аппарата милиции общественной безопасности. Эти всезнайки уже не будут полагаться на профессионалов, а начнут указывать следователям, как им проводить следственные действия и допрашивать подозреваемых. Но это произойдет потом, а пока на площади Самойлов и прокурор города распределяли участки работы. – У нас есть труп, значит, подследственность наша, но у меня мало людей, – сказал прокурор. – Давай ты направишь своих следователей на опрос свидетелей, а мои осмотром займутся. – Годится! Самойлов подозвал дежурного следователя и отправил его в распоряжение прокурора. Лаптеву он решил поручить особое задание: – Никому ничего не объясняй, записей не веди. Поднимись наверх и осмотри кабинет, где ранили американца. С собой возьми Воронова. – Где он? – Андрей осмотрелся по сторонам. – На крыльце тебя ждет. Запомни, никому ни слова. Будут спрашивать, кто ты такой, покажи удостоверение и ничего не объясняй. – Понял. Опираясь на палочку, Лаптев похромал к входу в логово Союза предпринимателей Западной Сибири. Он увидел Воронова, с которым расстался всего пару часов назад, улыбнулся и спросил: – Какими судьбами? Меня из дома выдернули, а ты тут как оказался? – Прикинь, – стал вполголоса объяснять Воронов, – я сегодня после работы у одной чувихи завис. Она живет тут рядом, в паре кварталов. Сидим, значит, телик смотрим, обнимаемся. Тут репортаж с площади начался. Выбегает Лотенко, глаза блестят, как у морфиниста, пальто распахнуто. За ним целая толпа соратников. Лица решительные, строгие, как будто они всем коллективом на прием к губернатору опаздывают. Лотенко, пока шел, раза два на камеру показал, что у него часы достойные. – С чего ты так решил? – Он рукой специально перед камерой вертел, что-то показывал. Перстней на этой руке у него нет, наколок тоже. Что он еще мог показывать? Что у него ногти аккуратно подстрижены? Короче, слушай дальше. Встретились они с Живко и начали диспут. Василий Кириллович его сразу на место поставил. Мол, а разрешение на демонтаж памятника у тебя есть? Нет? Гуляй, Толик! Молоко только с губ вытереть не забудь. Лотенко стал психовать, зыркать по сторонам, поддержки искать. Тут все смешалось, словно на площадь стаю разъяренных быков выпустили, и репортаж прервался. Я говорю подруге: «Дорогая, без меня эта заварушка не обойдется. Ты извини за испорченный вечер, но я бегу на площадь. Родина-мать зовет!» Они беспрепятственно прошли мимо поста охраны и поднялись на пятый этаж, в угловой кабинет, откуда Джон Флейк снимал на видеокамеру панораму площади. На месте происшествия уже трудились эксперты-криминалисты. – Привет всей честной компании! – поприветствовал их Воронов. – Крови много, а где же тело? – Тело в больницу увезли, ухо пришивать, – ответил один из криминалистов. – Снайпер ухо кому-то отстрелил? – с удивлением полюбопытствовал Лаптев. – Вовсе нет, тут дело случая. Идите сюда, – позвал эксперт. – Осколки стекла видите? Американец стоял у раскрытого окна. Видеокамера на плече, сам чуть-чуть высунулся наружу. Света в кабинете нет, но его фигура хорошо освещена прожекторами с площади. Снайпер стреляет вот сюда, в раму. Стекло разлетается вдребезги. Самый большой осколок чикнул американцу по уху и срезал его. – Как гильотиной отрубило, – вставил второй криминалист.