– Похоже, что его сзади застрелили. Входное отверстие вроде тут, а где пуля вышла? – С чего ты решил, что его застрелили? – попробовал взять реванш стажер. – Может, остроконечным молотком по темечку тюкнули? – Хватит болтать! – пресек их начинающийся диспут Лаптев. – Тягур, иди до конца галереи, посмотри, нет ли там, на полу, чего-нибудь примечательного, а мы тут все осмотрим. Пока Лаптев и участковый искали гильзу около трупа, стажер прошел до конца подземного хода и быстро вернулся назад. Одному в пустой галерее разгуливать не очень приятно. – Как сюда крысы попали? – спросил он. – Стены гладкие, нор не видать, а я спиной чувствую, что они за нами наблюдают. – Это для тебя стены гладкие, а для крыс они как Бродвей, – заявил Касьянов. – Если эта тварь захочет пролезть в крохотное отверстие, то она может вытянуться и стать такой же тонкой, как карандаш. Николаевич, давай-ка пойдем отсюда. Покойничек без нас отсюда не убежит, а дверь в подвал я опечатаю. – Тягур будет дверь охранять, – заявил Лаптев. – На бумажные печати надежды нет. Через час на месте обнаружения трупа работала следственно-оперативная группа, возглавляемая следователем прокуратуры. К исходу рабочего дня было готово предварительное заключение судебно-медицинского эксперта. «Смерть неустановленного мужчины наступила в результате огнестрельного ранения в голову. Ввиду плохого качества порохового заряда начальная скорость пули была невысокой, и она осталась в голове трупа. Пуля калибром девять миллиметров предположительно выпущена из револьвера японского производства. Опознание тела невозможно, так как на нем отсутствуют мягкие ткани лица. При исследовании трупа на голени левой ноги обнаружен давний сросшийся перелом». Не откладывая дела в долгий ящик оперативники ночью вызвали на работу сотрудниц регистратуры поликлиники областного УВД. В архиве они отыскали медицинскую карточку бойца ОМОНа Чернобука. Рост и примерный вес трупа, обнаруженного в подземном коридоре, совпали с данными Чернобука. В графе «особые отметки» хирург, осматривавший Чернобука при приеме на работу, отметил: «Сросшийся перелом левой голени. Жалоб на перелом нет. Со слов обследуемого, травму он получил в подростковом возрасте при игре во дворе». В свертке, как и предполагал Лаптев, оказалась снайперская винтовка Драгунова. Номер ее говорил о том, что именно она была выдана Чернобуку на складе ОМОНа. Узнав об этом, командир ОМОНа Ужаков немедленно написал рапорт на увольнение. До достижения пенсионного стажа – двадцати пяти лет в льготном исчислении – ему не хватило буквально пары месяцев. Живко с рапортом на пенсию решил подождать до конца официального расследования, но обстоятельства были против него. В пятницу, шестого ноября, начальник областного УВД отстранил полковника Живко от должности. Временно исполняющим обязанности начальника городского УВД стал Роман Георгиевич Самойлов. 38 Утром пятого ноября, в четверг, Сергей Козодоев приготовился к освобождению. «С момента моего задержания пошли третьи сутки, – раздумывал он. – Сегодня они должны арестовать меня или отпустить под подписку о невыезде. Я, конечно же, за нее. Съезжу на выводку, покажу, как все было, и отправлюсь домой. Нет, вначале к врачу. Вколю бициллин и буду самым счастливым человеком на свете». После завтрака конвоир завел Козодоева в комнату для допросов. Адвокат и следователь были уже на месте. – Планы изменились, – сказал Воронов. – На выводку не поедем. У Козодоева похолодело в груди. «Обманули, сволочи! – в отчаянии подумал он. – Сейчас я вам все выскажу!» Сергей глубоко вздохнул, готовясь разразиться площадной бранью, но взглянул на адвоката и осекся, понял, что лучше помолчать. – Поездка в город отменяется по техническим причинам, – пояснил следователь. – У нас проблемы с транспортом на выводку. Вчера был, а сегодня уже нет. Единственный автомобиль в отделе сломался. – Воронов, как бы ставя точку под несостоявшейся поездкой, хлопнул ладонью по кожаной папке с бумагами, посмотрел в глаза Козодоеву. – Вот так и живем, Сергей Владимирович! В нашей великой стране есть космическая станция «Мир», авианосцы, атомная бомба. А вот транспорта для проведения следственных действий нет! – Часто у вас такие накладки происходят? – сочувственно спросил адвокат. – Чем больше начальников, тем меньше автомобилей для следователей. – Воронов вздохнул, поправил протокол допроса перед собой и проговорил: – Сергей Владимирович, я предлагаю провести выводку заочно, в форме допроса. Сейчас вы подробно расскажете порядок ваших действий в квартире Бурлакова, нарисуете схему ваших перемещений по квартире и, пожалуй, все. – Что значит все? – осведомился Козодоев. – После допроса я освобожу вас. Уныние и отчаяние в душе Сергея мгновенно сменились пьянящим чувством свободы. «Свершилось! – возликовал он. – Еще немного, и я вырвусь отсюда». Стараясь придерживаться выбранной линии, Козодоев подробно повторил признательные показания, нарисовал схему квартиры Бурлакова и стрелками отметил шкафы, где он нашел деньги и письма матери. – Постарайтесь вспомнить, была в обстановке квартиры какая-то деталь, которая показалась вам необычной, не соответствующей общему антуражу? – попросил следователь. – Я понял, о чем вы говорите, – не задумываясь, ответил Сергей. – На кухне у Бурлакова стояла банка с чайным грибом. Я тогда еще подумал: «Молодой мужик, на кой черт ему старушечье зелье?» – Пять – ноль, – непонятно о чем сказал Воронов. – Чайный гриб там действительно был? – спросил адвокат. – Был, – ответил следователь. – Попадание точно в десятку. Про чайный гриб на кухне мог знать только человек, который сам его видел. Сергей Владимирович, у меня все. Давайте подпишем протокол и расстанемся до конца следствия. – Я могу быть свободен? – с замиранием сердца спросил Сергей. – Пока нет. – Воронов посмотрел на часы, прикинул, сколько времени уйдет на формальности. – Примерно через час вас освободят. – Займите пятьсот рублей, – попросил Козодоев у адвоката. Черемных порылся в кошельке, но нашел только две сотенные купюры. – Сергей Владимирович, я могу довезти вас до дома, – сказал Черемных. – Я на колесах, час подожду. – Нет! – отрезал Сергей. – Ждать меня не нужно. – Как знаете! – Защитник пожал плечами. – Ваш отец просил передать вам, чтобы после освобождения вы немедленно приехали к нему в коттедж. – Я надеюсь, вы выполнили мою просьбу? – довольно резко спросил Козодоев. Приближающаяся свобода придала ему уверенности и жесткости. С каждой минутой он вновь становился прежним Сергеем Козодоевым, обеспеченным молодым человеком, для которого адвокат уже не спаситель, а обслуживающий персонал. – Про вашу маму я промолчал, – неуверенно ответил защитник. По его тону Сергей понял, что семейных разборок не избежать. «Ну и черт с тобой, маменька! – решил он. – Не стану я тебя покрывать!» Освобождение Козодоева затянулось почти до обеда. Получив в дежурной части свои вещи и деньги, оставленные взаймы адвокатом, он вышел на дорогу, остановил частную машину и поехал в кожно-венерический диспансер. Дежурный врач ознакомился с результатами анализов и с профессиональным сожалением произнес: – У вас гонорея, молодой человек. Надо приступать к лечению. – Подождите, почему гонорея? – Сергей занервничал. – А хламидиоз? – У вас нет никакого хламидиоза, – ответил врач. – По результатам исследований у вас выявлена только прогрессирующая гонорея. – Е-мое! – Сергей схватился за голову. – Зря я маманю спалил! – Простите, не понял, – сказал врач. – Да это я так, к слову, – проговорил Козодоев. – Я готов. С бициллина начнем? – Курс лечения надо оплатить, – мягко пояснил ему врач. – Завтра я заплачу любые деньги! Давайте сейчас начнем, немедленно. – Как только через кассу пройдет оплата, мы тут же приступим к лечению, – с улыбкой поставил на место нетерпеливого пациента доктор. – Вам, кстати, надо будут купить необходимые лекарства. У нас в диспансере их нет. Список составить? В ожидании Сергея в коттедже Козодоевых царила напряженная атмосфера. Владимир Семенович, еще ни о чем не догадывающийся, нервно прохаживался из угла в угол. Римма Витальевна сидела в кресле в гостиной и безучастно рассматривала пейзаж за окном. После разговора с Ефремовым у нее была возможность исправить положение, но она ею не воспользовалась. А ведь могла! Ей ничего не стоило подготовиться к освобождению сына и сказать мужу примерно так: «К нам приезжал офицер из уголовного розыска, рассказывал какие-то бредовые вещи. Представь, он выдумал какого-то любовника, с которым я якобы встречалась десять лет назад. Открытку какую-то приплел с разведенными мостами. Ужас, до чего докатилась наша милиция, лишь бы ни в чем не повинных людей грязью облить!»