Я отворила дверь, сбросила туфли. — Я дома! — провозгласила счастливым голосом, и тут же послышался топот ног. Ванька чуть не упал, пыхтя от радости, и тут же обнял меня за колени. — Мамулечка! — Привет, зай, — послышался голос мужа. Телевизор смотрит. Судя по звукам — футбол. Значит, ко мне не выйдет, ужинать будет в зале. Ясно. Я расцеловала Ванечку, присела на корточки. — Как дела, солдат? — Хорошо. Скучал по тебе. — Ты — мамина радость. Я обняла его, чувствуя неповторимый детский запах, поцеловала нежную шейку, а потом легонько укусила. Ванька взвизгнул, как поросенок. — Вань, хорош с матерью тискаться. Давай футбол смотреть. — Да пап, иду. Я к папе, хорошо? Я потом с тобой про Марусю тоже посмотрю. Ваня виновато искал мой взгляд. — Да, мой хороший, иди. Я пока ужин приготовлю. Я переоделась в домашний халат и прошла на кухню. Гора грязной посуды, некормленый пес, который весело прыгал вокруг меня в ожидании еды. Поскуливал, облизывал мои ноги. — Фу, Балто, фу. Кличку псу дал сын, мультфильм посмотрел и придумал имя. Конечно, нашему Балто до волка далеко, но Ванюшке нравится, пусть его хоть Терминатором называет. Все, как всегда. Каждый день похож на предыдущий, даже на точно такой же день год назад и два. Жизнь почему-то показалась однообразной и скучной. Впервые. Мысль, которую я гнала от себя, пока поднималась в лифте, все же проникла занозой в голову и начала подтачивать изнутри как червь. Я нарочито долго терла каждую тарелку, намыливала, полоскала и ставила в сушилку. Выдраила раковину, сыпанула корм Балто. Аккуратно расставила высохшую посуду в шкаф. Идти в зал к мужу не хотелось. Сидеть рядом, смотреть с ним футбол или читать книгу на диване под его вопли: «Урод, пасуй, давай, левой. Вот ведь козлы! Опять продуете!» Я все же пересилила себя и зашла. Ваня сидел рядом с отцом, грыз сухую рыбу, а муж в майке и шортах развалился на диване с банкой пива в руке. Майка показалась грязной, а ведь дала ему с утра чистую, сама помню. На стуле газета, а на газете скелеты рыбы. Черт, ну почему нельзя есть на тарелке? Что за привычка? — Чай пить будете? — с деланной веселостью спросила я. — Нет, мам, мы тут рыбку кушаем. Муж вопрос не услышал, он резко подался к телевизору. — Мазилы! Придурки! Нет, ну я же говорил, что продуют! Я поняла, что сейчас говорить с ним бесполезно и взялась за книгу. Детектив Марининой. Недавно купила. Я ее книги запоем читала, а сейчас открыла первую страницу, и застопорило меня. Буквы перед глазами пляшут, веселятся, а в предложения не складываются. Между строк черные глаза Царева-младшего, контракт, предложение и опять черные глаза. Губы, немного капризные, полные. Всклокоченные волосы, сережка в ухе, «клык» на шнурке и прикосновение к его руке. Ничего не значащее прикосновение, а током ударило во все двести двадцать вольт, до сих пор кожу покалывало. Матч закончился, и Сережка, наконец, обратил на меня внимание. — Зай, как на работе? Как доехала? Не промокла? — Нет, меня сотрудница подвезла. Брякнула и сама себе удивилась. Соврала. Зачем? Что мне мешало сказать о сыне клиента, который подбросил домой? Ничего страшного ведь в этом нет. Или есть? Как бы то ни было, но я солгала. — Сереж, мне контракт предложили, очень выгодный. Муж щелкал пультом и тихо угукнул, а потом довольно рассеянно спросил: — Ты подписала? — Нет. — Почему? Цена не подошла? Сколько предложили? Когда я сумму назвала, Сергей пульт уронил и тут же повернулся ко мне, присвистнул. — Ни хрена себе! Не понял, так ты почему отказалась? Я смотрела на его гладко выбритое лицо, на темные волосы, на глаза, такие родные и до боли знакомые. — Отказалась, потому что условия не подошли. Хватит об этом. — Нет, мать, так не пойдет. Слово «мать» меня почему-то взбесило. Ну какая я ему мать? На пять лет младше! Что за слово дебильное? — Ты представляешь, какие это деньжищи? Мы не только ремонт сделаем, мы полностью из дерьма вылезем. Он даже не поинтересовался, почему мне не подошли условия. Не спросил. А вдруг мне мало предложили что-то неприличное? — Мне не подходит. Клиент хочет, чтобы я два месяца на объекте жила. За его счет конечно, но так долго, а вы с Ваней и… — Ты что? Соглашайся! Разберемся! Мама твоя на днях приедет, за Ванькой присмотрит, да и я возьму пару выходных. Возьмет выходные, когда меня не будет. Я злилась все больше и больше, волна гнева поднималась издалека. — Но это слишком долго. Жить, черт знает где, два месяца. Я так не могу, это неудобно и… Но вспылил почему-то Сергей. — Неудобно? Ты издеваешься, да? Я год пашу, как проклятый, без выходных и не могу заработать даже четверть такой суммы. Два месяца пожить за городом. И что? Нет, ну что в этом сложного? Мы хоть сможем существовать, как нормальные люди. Я смотрела на него во все глаза, и гнев переходил в обиду. Тихую, непонятную обиду. Он прав, я это прекрасно осознавала. Только вот почему-то мне казалось, что он должен был отказаться. «Я бы на месте вашего мужа на два месяца вас не отпустил, потому что такую красивую женщину могут увести» или как он там это сказал? Моему Сергею даже в голову такое не пришло. Конечно, кому я нужна, кроме него, да еще и «с довеском»? Стало обидно вдвойне. — Короче, так, Ксюха. Мы согласны. Подписывай свой договор, и пусть Елена Васильевна приезжает побыстрее. Придумаем, куда Ваню пристроить. Зато к Новому Году бабок заработаем. Сергей пересел ко мне поближе и обнял за плечи. Его прикосновение не вызвало во мне ничего. Привычно? Да. Приятно? А никак, просто обычно, по-дружески. Не так, как с Русланом, когда только дотронулся и сердце остановилось. Тот прикасался ко мне как к женщине, красивой женщине. Интересно, а Сергей все еще считает меня привлекательной? Какая я в его глазах? Неужели такая же опостылевшая, как и он в моих? В старой майке, в шортах, больше похожих на семейные трусы. Как я выгляжу в этом халатике? Кстати, халатик довольно приличный. Подруга из Турции привезла весной. Шелковый, коротенький с вырезом на груди, очень модный. На день рождения подарила. Мне тогда тридцать пять исполнилось. Дата как дата. Но почему-то для меня эти две цифры выстроились, вытянулись и закрутились в колючую проволоку. Словно вот за этой колючкой осталась моя молодость. Цифры в мозгу всплыли почему-то черного цвета. Как будто за ними меня больше не ждало ничего хорошего и нового. Вся жизнь изменится и не в лучшую сторону. Так, все! Хватит! Ничего не изменится. Все будет как раньше и даже лучше. Двадцатилетней я уже не стану. Да и зачем мне это? Что хорошего произошло, когда мне было двадцать? Разве что глупее была и беззаботней. Не было ни денег, ни работы. А сейчас у меня муж любимый, замечательный сын и хорошая зарплата. … А потом как молния — в двадцать я могла встретить такого вот Руслана и не думать о том, что я старше, что у меня муж и что я.… О, Господи! — Зай! Ну почему «зай»? Что за зоопарк? Назвал бы лошадью, больше бы на правду походило. Я ж не называю его.… На языке крутилось что-то обидное, неприятное, крамольное. Я резко встала с дивана. Что со мной происходит? Всегда так называл, ведь раньше нравилось. Почему придираюсь? — Хорошо, подпишу. Маме завтра позвоню, пусть раньше приезжает. Собралась Ваню спать уложить и вдруг увидела, что он уже тихо сопит на диване. Уснул под нашу перепалку. — Сереж, отнеси Ванюшу. Я в ванну. Муж поднял сына на руки, поцеловал в лоб. Сережка — хороший отец. Нет, не просто хороший, он образцовый. Таких поискать надо. Все подружки охают, ахают. Он ведь с Ванечкой гуляет и из садика забирает. У меня рабочий день ненормированный, а он в три уже дома. Правда, потом вечером уезжает, когда я прихожу, но все же. Для сына на все готов. Любит Ваню очень сильно. Я поплелась в ванну, сбросила халат и посмотрела в зеркало — еще ничего. Не первой свежести, но ведь тело нормальное: целлюлита нет, талия имеется и живот достаточно плоский, грудь еще не обвисла: полная, высокая. Нормальная фигура для моего возраста, можно даже сказать, хорошая. Черт, опять! Для моего возраста. Ну, какое значение сейчас имеет мой возраст? Я залезла в горячую воду и яростно натерла тело мочалкой, вымыла голову любимым яблочным шампунем. Вот сейчас надену новый комплект белья и устрою Сережке праздник, как когда-то. Правда, по-тихому, но устрою. С массажем, как он любит. Давно я этого не делала. Сегодня будет так, как хочет он. Я зашла в спальню с загадочным выражением лица. Муж включил ночник и читал газету. — Сереж! Мне казалось, что сейчас он увидит новое белье, оценит меня по-другому, восхитится и.… И что? Сергей поправил очки и смотрел на меня с явным удивлением. — Да, зай. Ложись. Я пока почитаю немного. И отвернулся к газете. Отвернулся, мать его! Он не заметил, что белье новое, что я стою босая, в пеньюаре полностью просвечиваюсь и что я.… А что я? Хочу его? Я забралась под одеяло и отобрала у него газету. Сергей повернулся ко мне. — Что случилось? Мы вроде все обсудили? Я поцеловала его сама в губы. Давно мы так не целовались. Почему-то с годами поцелуи куда-то деваются, становятся неважными, ненужными. Нет, они, конечно, присутствуют — чмок в щеку или в лоб. Но они не настоящие, не такие, как раньше. — Ты что, зай?