— Что-то? Кокс они ему предложили, вот что? Бля, сколько раз говорил — ненавижу нариков. Наркота все мозги выедает, и Борова предупреждал — еще раз обнюхается, лично ему нос сломаю. — Может, Царь поможет? Руслан ударил кулаком по приборной доске и Серый вздрогнул. — Бате ни слова. Я у него просить не буду. Сейчас поразносим лихачевских немного, кровушки пустим. Пусть боятся. Может, и сами товар вернут. — Не вернут. Порешим их братву — они завтра наших порежут. Не начинай месиво, Бешеный. — А что, с рук им спустить? Жопу Косому лизать за товар? Да я к этой суке домой приду и сам лично его порву. Руслан начинал сатанеть, хоть и понимал, что Серый прав. Нельзя сейчас сгоряча, подумать надо. Да и с Царем не мешало бы посоветоваться. — Как знаешь. — Ну что, ты со мной? — С тобой, конечно. Куда же я без тебя? Друганы, как-никак. Руслан усмехнулся и нажал на газ. — Волыну под плащ спрячь. Попугаем немного, с кассы бабки возьмем, пару киосков спалим и все. Косой к вечеру сам меня найдет. На том и решили, только повернулось все по-другому. Пару лихачевских пацанов подстрелили, девчонку из киоска задели, и пожар не пару ларьков сожрал, а все десять, и чужие тоже. Еле успели удрать, менты на хвосте сидели пару кварталов. Тачку пришлось бросить. Утопили в речке, а сами пешком. Потом чей-то «минивэн» угнали. На нем в город вернулись и по домам. Обошлось вроде все, в перестрелке никто не умер. Но это пока. Бешеный помнил, что одному из лихачевских, который тоже ствол достал, попал прямо в живот. Так что, может, тот в больничке загнется. Один-один у них с Косым. Тот Борова пришил, а Бешеный — его пацана. Они квиты. А теперь пусть этот придурок сам его ищет. С киосков всю кассу сняли. А сегодня пятница, наверняка, там выручка недельная была. Косой позвонил через несколько часов, спокойный такой. Знал, падла, что рыло в пушку. Сказал, что если Бешеный хочет вернуть товар и бабки, пусть на стрелку вечером приезжает. Один. Договариваться будут. Гнида. Руслан знал, чего Косой хочет. Долю он хотел с Азиатом, чтобы вместе дела воротить и наркоту по каналам Бешенного возить. А Руслан не хотел. Принцип у него такой — что угодно, только не дурь. Стволы — пожалуйста, тачки — плевое дело, но не наркоту. Он в это дерьмо лезть не будет. Знал, что Азиат героин сбывает через другие каналы, а ему пофиг было. Он с этим связываться не станет. Только Азиат с Косым работать не хотел, не доверял ему. А Косому позарез надо было с Азиатом дружить. Вот такая незадача. Так что, было, о чем договариваться, и Косой прекрасно знал, что делает. Серый сказал, что одному Руслану на стрелку ехать не стоит. Косой, падла, хитрый и коварный. Решили, пацаны прикроют, под прицелом Косого будут держать. Если рыпнется — пристрелят. Конечно, он рыпнулся, тоже не один приехал. Перестрелка почти сразу началась. Уехали ни с чем, только Косого подстрелил кто-то из ребят Бешеного. Не состоялись переговоры. Теперь война. Это все понимали. Косой ранен, лихачевские пару трупов у дороги закопали. Так что, никаких переговоров больше не будет. А самому Бешеному придется на дно залечь на время. Только вот с Азиатом как быть? Руслан уже бабки за товар получил. Завтра должен был выехать контейнер. Азиат с рук не спустит. Нужно или бабло вернуть, или товар. Ни того, ни другого нет. Ну, где он сейчас столько бабок найдет? В банк пойдет за кредитом? Только один выход есть, и он сильно не нравился Руслану. Придется хвост поджать и к Царю идти. Иначе закопает его Азиат, живьем кожу с мяса срежет. Без Царя теперь никак. Хреново это. Унижаться перед отцом не хотелось, а придется. Глава 12 Кукла. Россия. 2001 год. Когда Алексей Дмитриевич сказал мне что едет с сыном, я почувствовала лёгкое головокружение. Повесила трубку на рычаг и судорожно глотнула воздух. Сердце забилось очень быстро, в горле. Как бы я не готовилась морально к этой встрече, я не могла контролировать себя настолько. Особенно наедине с собой. Мой панцирь уже давно дал трещину. И я пряталась в осколках, пока было время. Я понимала, что встреча неизбежна, но я старалась не думать об этом, надеялась, что все может изменится. Что? Да, например, моя повернутость на объекте вдруг рассосётся или Макар даст «красный» и с задание меня снимут. Значит… скорей всего Лёша уже все знает. Но пока что ничего не сказал отцу, как и предполагал Макар. Я нервно прошлась по номеру, потом распахнула шкаф с одеждой. Выбирать не пришлось, мой имидж совсем другой, а мой жених просто завалил меня подарками и новыми шмотками. Баловал нереально. Он с пониманием отнёсся к моему решению не брать «мои» старые вещи из дома «родителей». И это хорошо, потому что мой размер был намного меньше чем у Марии Крестовской, и я ниже ростом. Макар сказал, что она умерла в маленькой частной клинике в которую тот приказал ее перевести. Я там побывала, даже пролежала несколько дней. Впервые мне было немного не по себе. Я «примерила» чужую жизнь. Одно дело просто играть, а другое играть чью-то роль. Кого-то, кто уже умер. Я изучала ее биографию как произведение — наизусть. Ее привычки, вкусы, предпочтения. Та Маша была хорошей девушкой образованной, умной. Она уехала от родителей, когда поняла, что отец погряз в долгах. Вернулась обратно спустя несколько месяцев, потому что тот пытался покончить с собой. Тяжёлая у неё была жизнь. Я эту жизнь забрала. Впрочем, она уже ей не нужна. Я переоделась и спустилась в кафетерий внизу. Заказала себе чашку чёрного кофе. Посмотрела на часы. Они уже точно прилетели. Ещё пару минут, и я встречусь с ними обоими. Главное не выдать себя. Дышать ровнее. Вспоминать все что говорил Макар и все что я выучила. Но все равно нервничала, курила сигарету за сигаретой. Алексею Дмитриевичу это не понравится, он снисходительно относился к моим вредным привычкам, не взял с меня слово, что я начну уменьшать количество сигарет. Я пообещала. С момента нашего знакомства прошло почти три месяца, все это время я провела с ним. Он не отпускал не на секунду. Между нами все зарождалось очень красиво, очень трепетно, и я ему за это благодарна. Никто и никогда не относился ко мне так, как он. Трудно было менять стиль отношений на романтические, после Леши, с которым все сгорало в пепел, мне Алексей Дмитриевич нравился как человек. Сидела тогда вся в слезах, в его объятиях после визита на кладбище. Он жалел, а я ревела. Наверное, в этот момент я реально вошла в свою роль, представила себя на месте той, другой Маши. Я знала, что очень ему нравлюсь, но он бы никогда не решился. Но именно тогда, когда Алексей вытирал мои слезы, я обхватила его лицо руками и поцеловала в губы. Сама. Это было как-то правильно, нежно. Он не ожидал, руки мои перехватил и целовал долго каждый пальчик. Так все и началось. Он забрал меня с собой. Поначалу прятались от прессы, от фотографов. Он возил меня за собой везде, постепенно посвящая в свои планы, свою работу. То, что и требовалось Макару. Вначале я просто присутствовала при его бесконечных разговорах по телефону, потом он работал при мне, а я заглядывала ему через плечо и кормила с ложки ужином, потому что он никогда не успевал нормально поесть. По утрам мы вместе ездили в спортзал. Я привыкла к нему. Как-то незаметно, даже удивительно для самой себя. Мне не нужно было притворятся что я испытываю к Алексею Дмитриевичу тёплые чувства. Конечно в них не было примеси эротизма, но он вызывал во мне глубокую симпатию. А когда пришло время решать возвращаться ли мне в Штаты или остаться с ним, он сделал мне предложение. Нет, не говорил красивых слов о любви, не стал на одно колено. Он просто грустно сказал: «Я снова начал жить. Не существовать, как чётко отлаженный бюрократический механизм, а именно жить. Когда ты со мной — я дышу полной грудью. Отпущу тебя и снова начну задыхаться. Знаю, что это неправильно, эгоистично, что ты достойна самого лучшего, но я должен это сказать, а решать только тебе. Я просто хочу видеть тебя рядом каждый день, хочу заботиться о тебе, хочу, чтобы ты кормила меня по вечерам фруктовыми салатами. Если ты согласишься — я стану самым счастливым человеком. А если откажешь, я все равно буду счастлив, потому что эти несколько месяцев я жил в сказке» На следующий день он купил мне колечко, и мы перестали прятаться от журналистов. Назначили день свадьбы. Макар поздравил меня с победой… а мне почему-то казалось, что я проигрываю что-то очень важное, что-то чего никогда не купить за деньги. Первую информацию от меня мой Хозяин уже получил. Теперь терпеливо ждал, когда мой муж начнёт посвящать мне в другие секреты. Макар сказал, что я всего лишь буду собирать сведения. Он скажет какие. Больше от меня ничего не требуется. А мне кажется, что кого-то убить быстро, одним выстрелом в грудь прямо на площади, гораздо легче чем медленно предавать того, кто тебе доверяет. Но я все же научилась засовывать эмоции в дальний угол, справляться с ними. Я не имею право на сочувствие. Я — Кукла. В меня играют, а я должна играть свою роль до конца, но самая главная все же впереди, когда Никитин-младший появится снова на горизонте. И он появился… Обернулась и на секунду перестала дышать. Они шли ко мне вдвоём. В чем-то очень похожие, в чем-то совершенно разные. Оба высокие, решительная походка. Только телосложение иное. Никитин-старший коренастый, чуть шире в кости, а Лёша… он похудел. Итак… сейчас самое сложное. Только выдержать. Я встала и пошла к ним навстречу. Посмотрела на них отстранено и вдруг поняла, что они замерли. Оба. Всего десять секунд разделяют нас… Делаю шаг… они смотрят на меня… оба с надеждой… неужели я сомневаюсь?… Сердце бьётся все быстрее… я могу выбирать?… Я не принадлежу себе… … если бы… Естественно бросилась на шею к Алексею Дмитриевичу. — Наконец-то. Я так переживала, у вас была нелётная погода. Он погладил меня по спине. Стараюсь не смотреть на НЕГО. Я не готова. Да, я черт раздери, не готова. — Мы чудесно долетели. Машенька, это мой сын. Я много тебе о нем рассказывал — тоже Алексей. Только держать себя в руках. Улыбайся, Маша, улыбайся. — Здравствуйте, Алексей, рада с вами познакомиться. На секунду наши взгляды встретились и мне стало жарко. Он убивал меня, прожигал насквозь. — Здравствуйте, Мария Андреевна. А как я рад, вы себе не представляете. Мне о вас тоже много рассказывали. Усмехнулся и я внутренне сжалась. Каждый мускул на теле сократился как будто ожидая ударов. И они будут. Камнепад. Очень скоро. — Маша, отведи Лёшу к нам в номер, я пока забронирую для него отдельный. Пусть примет душ после поездки. Я буду ждать тебя внизу. Хочу кое-что тебе показать. Нет, не так скоро. Не сейчас. Я не готова… я… — Маша, — Алексей Дмитриевич погладил меня по щеке, — ты очень бледная. Ты хорошо себя чувствуешь? Я кивнула и мысленно приказала себе собраться. — Все хорошо, просто не выспалась. — Проводишь Лёшу? Или хочешь я сам проведу, а ты подождёшь внизу? Я бросила взгляд на Никитина-младшего. Он прищурился и внимательно на меня смотрел. — Проведите меня, Мария Андреевна, заодно познакомимся, поболтаем. Нам ведь теперь придётся очень много общаться. Давайте начнём прямо сейчас. Да, он прав, мы должны поговорить. Чем раньше, тем лучше. — Да, конечно. Дорогой, когда вернёшься закажи мне капучино — мой кофе остыл. Лёша, вы идёте? Моя решимость пропадала по мере того как мы шли по коридору. Мне становилось реально страшно. Я боялась себя. Чувствовала его взгляд кожей и мне захотелось сбежать. — Вот наш номер. Вот ключи. Сказала я и повернулась к нему. — Открывай, — голос ледяной, не терпит возражений. — Ты можешь открыть сам, а я пойду к твоему отцу. — Да что ты? Ты правда так думаешь? Он схватил меня за руку и втолкнул в номер, щёлкнул замок. Оставшись с ним один на один я почувствовала, как от напряжения завибрировал воздух. — Ну что, Кукла, поговорим? Я видела, как его зрачки сузились, смотрит на меня с ненавистью. Чтоб ты Макар горел в Аду. Да, я была к этому готова, да я отрепетировала эти разборки в самых разных вариантах. Но блин, разве я могла репетировать свою собственную реакцию на него. Увидела и сердце перестало биться, внутри все замерло, в горле пересохло. Глаза его серые, стальные, щетину на подбородке и тактильно ощутила, как эта щетина царапала мою кожу, когда он меня целовал, когда жадно пожирал моё тело, исступлённо покрывая поцелуями. Его руки, вот эти самые, сильные, которыми он все ещё сжимал меня за плечи. И запах… меня всегда уносило именно от его запаха. — Поговорим, — смело ответила я. — Что здесь сейчас происходит? В какую новую игру играешь, Кукла? Или продолжаешь играть в старую? Я бл…ть понять хочу. Ты со мной все затеяла из-за отца, да? А потом решила, что лучше сразу с ним? Пальцы сжимались все сильнее, а радужки его глаз темнели. Он в бешенстве. Что ж я могу его понять. Я ожидала такой реакции. — Я не понимаю, о чем ты. — Ты все понимаешь. Все понимаешь. Это я не понимаю. Но я вытрясу из тебя правду. Я пожала плечами, пытаясь высвободится от его хватки, но он держал крепко, не оставляя ни малейших шансов к отступлению.