– Ты дослушай! – Просто отпусти! Умоляююю, отпусти меня! – прозвучало так отчаянно, так с надрывом, что я разжал руки. – Не прикасайся! Не трогай! – Значит, настолько уже опротивел? – Да…настолько. – Ну и иди к нему. К своему жиробасу. Иди, поищи лупой его стручок и хорошо ему отсоси. Повернулась и изо всех сил ударила меня по лицу, а я руку перехватил и вбил ее в стену. Дрянь. Мне хотелось ее придушить прямо здесь и сейчас. Свернуть ей шею. В этот момент она не была моей женой, матерью моих детей. Она была красной тряпкой для обезумевшего голодного быка. И маячила передо мной, дразнила, разъяряла, бесила так, что я мог взодраться на стены. – Тваарь! – схватил за руки и к рукомойнику, лицом в зеркало, над раковиной нагнул, заставляя извиваться, чтобы вырваться, хватая за трусы, стягивая их вниз, несмотря на сопротивление. – Не смей! – Я тоже заплачУ. Не дергайся. А то нас застукают… ты же не хочешь, чтоб твой боров узнал, кто ты мне, да? Вот и заткнись! – Не трогай. Я тебя не хочу! Слышишь? Не. Хочу. Тебя! – Насрать! Просто заткнись! Я хочу! И она замолчала, пока я задирал ее проклятое красное платье, поднимал ее ногу под колено, упираясь на раковину, расстегивал ширинку и доставал окаменевший от похоти член. Провел пальцами по ее промежности, а там мокро, и злобно зарычал в ухо: – Не хочешь, да? А течешь тогда от чего? Молчит, ладони скользят по зеркалу, оставляя следы от пальцев, а я пристраиваюсь сзади, поднимая рубашку и заполняя ее одним сильным толчком так глубоко, чтоб дернулась всем телом, за волосы к себе поднял, перехватывая за шею, видя наше отражение. И там, внутри ее тела так хорошо, так дьявольски хорошо, что мне кажется, я готов кончить прямо сейчас. Ее лицо с закрытыми глазами и свое осатаневшее от похоти, злости, ревности, отчаяния. И ненавижу ее, себя. За то, что не устоял, за то, что готов ее вот так, без согласия в туалете… Да где угодно. Чтоб на мгновения опять своей почувствовать. С глухими стонами вбиваюсь в нее, закатив глаза, зарываясь лицом в волосы на затылке, прислоняясь грудью к ее спине, не выдерживая, целуя эти завитки волос, этот затылок с ямкой посередине, маленькие кольца волос. Руки скользят по ее животу к груди, обхватывая жадными ладонями. Как же я соскучился по ней, по ее телу, запаху… по всей ней рядом с собой. По ней… когда она моя. Едва я ослабил хватку, как она резко оперлась на зеркало и силой оттолкнулась, сбрасывая меня с себя, и, повернувшись ко мне, впилась ногтями в мою шею, оставляя рваные полосы. Заставляя отрезветь от боли и неожиданности. – Никогда не смей ко мне прикасаться! Слышишь? Не смей со мной вот так! Не смей! По щекам слезы катятся, и я чувствую, как мои наливаются такими же слезами. Сука… раздавила меня, проехалась по мне поездом. Я же весь разломанный, я… труп. Умыла лицо и выскочила из туалета, оставив меня стоять со спущенными штанами возле раковины. Член упал, и по шее катились струйки крови. Смыл их, промокнул туалетной бумагой, оделся, заправил рубашку. Во рту остался привкус ее кожи и жуткой горечи. Выдохнул, пригладил волосы и вышел из туалета. Не знаю, какого хрена происходит и почему она здесь, но я узнаю. Я не люблю чего-то не понимать. Ненавижу чувствовать себя идиотом. Какую игру ты затеяла, Оксана? Какого черта творишь? Я не мог поверить, что она легла к Зарецкому ради денег. Это было бы слишком. Я бы пустил себе пулю в голову, если бы оказался прав. Вернулся в зал, полный гостей, нашел взглядом Снежану и выдернул ее из компании, оттащил на веранду. – Слушай меня, жена. Завтра я хочу быть приглашенным в офис твоего брата и обговаривать с ним условия нашего сотрудничества. Если этого не произойдет… – Что ты сделаешь, мальчик? Побьешь меня? Придушишь? Ее пальцы ухватили меня за член. Я сбросил ее руку. – Нет. Я с тобой разведусь! – Какие мы грозные. – и вдруг схватила меня за подбородок, повернула лицо, всматриваясь в шею. – Это кто тебя так? – Какая разница? Подрался! – С бабой с длинными ногтями? – Кошка поцарапала. Снежана перестала улыбаться и сжала губы в одну линию. – Мы договаривались, что ты трахаешь только меня. Что не будет левых шалав. А вместо этого ты подцепил какую-то девку у меня под носом? Еще раз так сделаешь, и мы, правда, разведемся, и забудь про свои сраные бумажки. ГЛАВА 21 Выстрелом в упор на вылет хлопнет дверь, Я убит, но я жив от чего-то. От твоей любви свободен я теперь, Но что делать мне с этой свободой? Сяду на краю и Луне спою. Как змея в сердце прокралась? Пепел и зола догорят дотла. Ну а то, что со мной навсегда Осталась... Кровь, боль, слезы... Кровь, боль, слезы и любовь - Это все то, что было и будет! Кровь, боль, слезы и любовь В нас живут, потому что мы люди. Кровь, боль, слезы, любовь... Телефонный шнур я, как зудящий нерв