Полог звездного шатра распахнулся, и вошла кицунэ. Ее глаза переливались пламенем, а на губах играла по-лисьи хищная улыбка. Глава 5 Каз спал, а во сне отчетливо слышал отдаляющиеся шаги своей матери. Видел, как подол ее юбки цепляется за ветви и как на одной повисает клочок ткани с трепещущими рваными нитками. Мальчик кричал до тех пор, пока его охрипший голос не пропал окончательно, свернувшись окоченевшим спазмом в глотке, полной промерзлого ветра. Но даже тогда он продолжал звать ее мысленно. Мама, мама, мама! Он помнил, как медленно покидало его сознание, как он сопротивлялся этому, как мать пропала из виду, словно съеденная темнотой, как он пытался встать, но тело не слушалось – лишь ладони впивались в хвою еловых лап, на которые его положили… Этот сон – страшное, искаженное временем воспоминание – повторялся, как только Каз закрывал глаза. Когда Каз оказался в Ночном Базаре, у него не было времени на посторонние мысли. Он думал лишь о том новом мире, в который попал. Выжить – вот что стало его главной задачей. Каждый отвечал сам за себя вне зависимости от возраста и положения. Каз быстро понял: в Ночном Базаре суровые правила, которым нужно следовать и с которыми стоит считаться. Одно из них Холд повторял чаще остальных: «Бизнес есть бизнес». Конечно, демон помогал Казу расти в мире нечисти – по мере возможностей и знаний, – но не мог уберечь от всего. Да и не имел он никакого понятия, как воспитывать человеческого ребенка. Демоны приходили в этот мир полностью осознанными созданиями, готовыми стать его частью. Иногда, лежа на холодной траве, ощупывая пальцами листок за листком, мальчик смотрел на ночное небо. Оттуда прямо в глаза лилась луна, но Каз не отводил взгляда, продолжая разглядывать полумесяц. В такие моменты, когда у него оставалось время на мысли, он пытался представить, каким могло быть его прошлое, его человеческая жизнь в другом ми ре. Его мать. Но как бы ни старался, в голове не появлялось ни одного внятного образа. Первые годы в Ночном Базаре Каз еще слышал внутри себя ее голос, но время шло, и этот звук совершенно особого тембра, тона, интонации однажды просто стерся, перекрытый тысячами других голосов из жизни среди шумных торговцев ночи. И так мать – смазанный силуэт, уходящий прочь, – стала нема. Месяц назад Казу исполнилось семнадцать лет. Это был день, когда он снова вернулся в мир людей, который так ненавидел. * * * «Но знаю того, кто может знать, где Диф сейчас работает», – сказала Али. И почему-то привела Каза в лавку, полную старинных томов. Пахло пылью и горечью истлевших чернил. – Библиотека? – коротко спросил Каз, оглядывая книги на полках. Али в ответ кивнула и уверенно прошла дальше, за высокие, до потолков, стеллажи – словно выглядывая кого-то. Здесь ей явно нужны были не книги. А вот Каз был не прочь их порассматривать. В голове сразу возник образ Холда, который вечно в них копался, оставлял закладки, раскидывал, а после пытался заставить Каза расставлять все по местам, потому что сам был не в состоянии запомнить их порядок. Будучи совсем малышом, мальчишка еще попадался на эту удочку, но вскоре стал давать старому демону от ворот поворот – и так книжный бардак стал неотъемлемой частью интерьера. Пожалуй, это единственный тип беспорядка, с которым Каз мог бы смириться и который, если откровенно, даже немного ему нравился, поскольку был очень уютным. Разумеется, Каз, живя в такой атмосфере, просто не мог не читать. Но каждая вымышленная история – их были, кажется, тысячи – заставляла вспоминать свою собственную. Мальчишка не любил свой родной мир, в котором правило солнце, и никогда не скучал по нему. Он стал уже безвозвратно чужим, но почему-то всегда был рядом – намеком, обрывком мысли или воспоминанием, – будто рана, которая все никак не заживет. И теперь он тут. И тут все противно. Каз невыносимо хотел вернуться домой – но как? Разве это вообще возможно? Он даже, пожалуй, теперь и не проходник больше – ведь Ночной Базар не пустил его обратно. Запретил. Изгнал. Каз много размышлял над тем, почему так могло произойти. Что он сделал не так? Какой закон мира торговцев ночи нарушил? Чем прогневал его волю? Но ответа не было ни на один из этих вопросов. По этому они просто роились в голове, заполняя мысли черным шумом страха и неизвестности. Впрочем, злость Каза была ярче его растерянности и подавленности. О да, Каз злился! Ночной Базар, ставший ему домом, так запросто избавился от него, выкинул, словно ненужную вещь или не интересный более товар. Бросил одного! Эти мысли заставляли Каза скрежетать зубами от ярости и гнева – и собственного бессилия. Бессилие злило больше всего. Он решил для себя, что обязан выяснить причину. Он должен узнать правду. Если Ночной Базар не хочет впускать его обратно, то ему придется объясниться. Погруженный в размышления, Каз не заметил, что Али уже возвращалась. Она лавировала между забитыми книгами стеллажами и шла к Казу, держа между пальцев сложенный листок бумаги. – Диф здесь? – спросил Каз, видя на лице Али победное выражение. – Нет, – она помотала головой и помахала клочком бумаги перед глазами Каза. – Но здесь главный библиотекарь – старик, который, сколько я себя знаю, прислуживает местной шпане кем-то вроде связного. Я не чужая на этих улицах, так что он довольно легко поделился нынешним адресом Дифа. Теперь дело за малым – отправимся в гости. Каз кивнул, выражая одобрение. «Так просто», – подумал он. Али по-дружески приобняла его за плечо, чтобы повести к выходу, но громко чихнула. – Не люблю книги, – шмыгнув носом, произнесла она. – От них столько пыли. Они вышли на улицу. Вечерело, солнце садилось, оставляя небо красно-оранжевым. В такие моменты Казу человеческий мир казался не таким уж и отвратительным, хотя по-прежнему не мог сравниться с красотой Ночного Базара. Даже воздух там был другим: тяжелее, плотнее, гуще. – Куда нам? – уточнил Каз, указывая на сложенную бумажку в руках девушки. Али лукаво улыбнулась. – В ломбард, – с блеском в глазах заявила она. * * * Ломбард больше походил на свалку или на какой-то безумный склад богини безвкусицы. Казалось, хозяин этого места просто-напросто скупал все, что только предлагали или что сам смог найти, подобно сороке, ведясь на все блестящее. Али сразу начала рассматривать ценные вещи, которые Каз называл про себя безделушками или мусором. Здесь было сгружено так много всего, что было непонятно, есть ли в ломбарде вообще кто живой, кроме только что вошедших. Али решила проверить это старым добрым криком. – Дружище, это я, выходи! – во всю глотку заорала она. – Кто «я»? – с явным скептицизмом донесся откуда-то из-за гор вещей мужской голос. Его обладателя Каз обнаружить не смог. Большие вазы из цветного матового стекла стояли одна на другой буквально до потолка. Али цокнула. – Черт тебя дери, Диф, неужто не узнаешь мой голос? По ломбарду разлилась тишина. А потом – секунд через пятнадцать – послышалось тихое: – Али? Видимо, Диф все-таки справился с опознанием по голосу. Раздался хруст, тяжелый звук отодвигаемых предметов, шаркающие шаги – и вот откуда-то из-за ваз выглянул парень. Он казался ровесником пришедшим, но сине-серые мешки под глазами и неестественная бледность кожи добавляли ему лет. Волосы находились в полном беспорядке, хотя и были довольно коротко подстрижены. – И вправду Али! – воскликнул он и прижал девушку к груди. Али закашлялась и отодвинула парня. – Сколько дней ты не мылся, приятель? – спросила она, а Каз едва заметно улыбнулся. – Прости, – Диф потупился. – Дел что-то навалилось… – Пошел в гору? – Али обвела ломбард взглядом. – Я слышала, твой прошлый бизнес – торговля крадеными оберегами – был довольно успешным?.. На бледных щеках Дифа появился румянец, выдающий смущение, поэтому Каз решил подключиться к разговору. Али явно не умела чувствовать обстановку и не знала, когда следует остановиться и как наладить контакт. – Мы пришли, чтобы заключить сделку, – сказал Каз. – Попросить об одолжении, – поправила друга Али, ткнув того локтем. Диф внимательно на них посмотрел, ожидая подробностей. – Ты же помнишь, что должен мне, Диф? – спросила Али. Вместо ответа парень глубоко вздохнул. * * * Диф был постарше, поэтому многие уличные ребята считали его лидером, вот только лидерство было не для него – мальчик не справлялся с возложенной на него ролью. Быть старшим на улице значило заботиться обо всех. – Мы так давно ничего не ели… – жалобно сказал оборванный парнишка, глядя на Дифа из толпы таких же маленьких оборванцев. – Пожалуйста, Диф… Хотя бы немного хлеба… Остальные дети грустно закивали. Все это заставляло Дифа сжиматься от страха. Ему хотелось закричать: «Да какой я вам лидер, посмотрите на меня!» Диф с детства был тощим, и всегда казалось, что он сам вот-вот рухнет в обморок от голода. Впрочем, несколько раз такое и вправду случалось. «Пожалуйста, Диф…» – тонкий отчаявшийся голосок так и звучал в голове. Диф ушел искать еду для маленьких беспризорников со своей улицы. Где и как ее искать, он, конечно, не знал. Но знал, насколько это опасно. Добыча еды для таких, как Диф, была настоящим испытанием, на кон которого ставилось собственное здоровье – а то и жизнь. По кварталам среди мальчишек ходили страшные истории о том, как однажды местные стражники отрубили воришке руку и бросили истекать кровью на мостовой. Но воровство было единственным способом, которым Диф – как и любой ребенок улицы, еще слишком маленький, чтобы работать, – мог достать еды. Денег у него отродясь не было. А красть он боялся так, что покрывался гусиной кожей. Пока ему везло. Но он знал, что совсем скоро удача отвернется, и молился, чтобы среди беспризорников появился к то-то новый, кому больше подойдет роль лидера – и причитающаяся ему невыносимая ответственность. Диф знал, что в тот день обычно привозили товар в мясную лавку. Он направился к ней и застыл за углом одного из соседских домов, наблюдая, как из повозки выгружали говяжьи ноги и еще какие-то рыхлые отрезы. Воровать Диф не собирался: он просто хотел дождаться, пока фермер уедет, а торговец – скроется в лавке. Тогда бы можно было пособирать по дороге упавшие куски мяса и потрохов. На бульон бы хватило. Только бы никто не заметил: ошметки предназначались псу хозяина. А бегал Диф так же, как делал все остальное, – не слишком хорошо.