Он отодвинулся от решетки. Его глаза успели привыкнуть к темноте настолько, чтобы различить силуэт стоящего по ту сторону клетки. – Люксен?.. Советник короля и друг герцога шутовски поклонился. – Давно не виделись, мальчик с Ночного Базара, – ехидно, через чуть искаженную улыбку произнес он и с иронией добавил: – Или ты теперь… мальчик из мира людей? Говорят, застрял в наших краях? – Закрой рот! – выплюнул Каз. Он не совсем понял, что происходит, но совершенно точно, что Люксен совсем не такой милый, каким казался. – Ого, как тебе правда глаза колет! Каз в бессильной ярости снова ударил по прутьям решетки. Итак, он совершенно точно пленен и находится в темнице короля. Как отсюда выбраться и почему Люксен решил показать свое истинное лицо именно сейчас – вопросы хорошие, но с ними потом. – Где Али? – спросил Каз то, что его на самом деле волновало сейчас больше всего. Люксен оскалился и приблизился к прутьям. Каз не мог со всей точностью разглядеть его лицо в кромешной темноте, но был уверен, что советник короля всматривается в глаза пленника, чтобы увидеть в них страх. Вот только Казу больше не было страшно. Его наполняла злость. – А, твоя драгоценная паршивка? Каз проглотил эти слова, стараясь сделать вид, что они его не задели. Люксен продолжал говорить язвительные колкости и сыпал оскорблениями – чтобы вывести на эмоции, поиздеваться, поунижать. Но Каз знал, что не получит ответов, если поведется на провокацию. И он был прав: Люксену довольно скоро стало скучно без ответной реакции мальчишки. – Девчонка в другой клетке, – ответил он. – И наверняка тоже пышет злобой. Но это ненадолго. Тут особый температурный режим – сбивает спесь даже с самых горячих. Он хохотнул, а Каз изо всех сил сдерживался, чтобы не выкинуть руки сквозь прутья и не вцепиться в горло Люксена, чтобы тот больше никогда не смог сказать ни слова. – Почему? – спросил вместо этого Каз. Советник вскинул брови. – О чем это ты? – Почему ты в этом замешан? Мы считали тебя соратником. – Конечно, считали, – подтвердил он с довольным выражением лица. – Так и было задумано. И не только вы так считали – все! А герцог и вовсе полагал, что я его друг. Но как же он ошибался! Терпеть не могу этого старика. Он такой… нежный и сентиментальный. Отвратительно! – Единственный, кто здесь отвратителен, – это ты, – устало сказал Каз. Но его слова не тронули Люксена. Возможно, он и вовсе пропустил их мимо ушей. Похлопав на прощанье по прутьям решетки, советник ушел. Каз слушал, как ритмичный звук шагов, словно отсчитывая секунды, удалялся, пока совсем не стих. На смену им пришла жуткая тишина. Собственное дыхание казалось Казу ужасно громким. Он сделал пару шагов назад и ощутил лопатками ледяную влажную стену. Упершись в нее спиной, Каз сполз вниз и снова сел в ту позу, в которой обнаружил себя здесь, открыв глаза. Он закрыл лицо ладонями. Мысли путались. «Нужен план», – подумал он. Но было так тихо и темно, что думать не получалось. Он привык к суете, гаму, лунному свету и звездам, бесконечному движению, толпе… В мире людей, где всего этого не было, роль шума исполняла Али. Она всегда была рядом. Каз вдруг остро ощутил свое одиночество, и оно показалось ему невыносимым. Было невыносимо без Али. Каз пообещал себе, что обязательно выручит подругу. Они сбегут отсюда, а потом найдут дорогу обратно в Ночной Базар, и он убедит ее пойти с ним и остаться там – подальше от этого жуткого места. От этого мира. Но сначала нужно было выбраться самому. * * * Али резко очнулась. Глаза еще только привыкали ко мраку, как раздался скрежет металла, будто кто-то возился с тяжелым металлическим засовом. Скрип открываемой двери – и яркий свет в лицо, от которого Али болезненно зажмурилась. – Ну привет тебе, новая пленница, – сухо сказал женский голос. – Где я? – спросила девушка, все еще борясь с резью в глазах. – В клетке, – в незнакомом голосе послышалась гордость и даже высокомерие. – Но тебе повезло, девочка. Это не просто клетка, а клетка в королевской тюрьме. Наслаждайся роскошью и оказанной тебе честью. Али была уверена, что услышит усмешку или сарказм, но, кажется, вошедшая с фонарем говорила абсолютно серьезно. Она поставила лампу на пол, и девушка смогла наконец рассмотреть женщину. Она была намного старше и одета в кожаный мундир, под которым виднелась белая рубашка. Плотные штаны с потертыми поножами. Широкий пояс, за ним – кортик, короткий меч, дубинка-палица, связка ключей… Чтобы дамы так одевались – и так вооружались, – Али еще не видела. Впрочем, было в необычной внешности и кое-что более классическое – толстый слой алой помады на губах. Взгляд Али вернулся к устрашающему поясу тюремщицы, а потом внимание привлекло металлическое позвякивание. Девушка не сразу поняла, откуда оно исходит. Женщина тоже разглядывала свою пленницу и задумчиво перекатывала между пальцами правой руки сразу два маленьких сюрикена, один за другим, от большого к мизинцу, потом обратно и снова к мизинцу… Лезвия звездочек, соприкасаясь, и издавали этот тонкий острый звук. Али сжалась. Все в тюремщице говорило о той опасности, которую она представляет. Хотелось отползти к стене, вжаться и молить о пощаде. Али, долгие годы жившая на улице, промышлявшая воровством и торговлей информацией, знала, что такое боль и пытки. Ее не раз колотили кулаками и дубинками, кидали связанной в сточную канаву, угрожали, пытались выведать секрет… Правда в том, что к этому все равно невозможно было привыкнуть – хоть Али и знала, что нет раны, которая не затянется со временем, и нет боли, которая вскоре не стихнет. Поэтому, если была хоть малейшая возможность избежать стычки или физической расправы, девушка предпочитала ею воспользоваться. А вот сейчас, кажется, не осталось ни единого шанса… Тюремщица неожиданно перестала играть сюрикенами, и в клетке воцарилась жуткая тишина. Али закрыла глаза, готовясь получить первый удар. Но вместо этого женщина спросила: – Это правда, что ты и тот мальчик из Ночного Базара владеете магией? Снова тишина. Вопрос повис в воздухе. Али несмело открыла глаза и посмотрела на тюремщицу: та ждала ответа, немигающе глядя на пленницу и задумчиво обводя кончиком языка верхнюю губу. Али побоялась, что терпение женщины скоро может кончиться, и быстро помотала головой, но взгляд продолжал впиваться: тюремщица ждала слов. Али проглотила страх и немного сумбурно ответила, не переводя дыхания: – Нет. То есть да. То есть не мы – а только он. То есть не то чтобы владеет – и не совсем магией, но, в общем, наверное, да, по крайней мере, точно не я. Али не казалось, что она солгала, хоть и понимала, что ее ответ звучал максимально неконкретно. Каз, конечно, не владел магией, хотя и умел пользоваться магическими предметами. Но правда в том, что любое разумное существо, даже человек – зная как, – могло бы ими пользоваться. Каз тем более: хоть он не маг или чародей, но точно обладает множеством невероятных способностей. Во-первых, он очень смелый. И честный. И всегда все говорит прямо. И… Тюремщица хмыкнула. – Заня-а-атно, – лениво протянула она. – Значит, мальчишка. Он-то меня туда и проведет. Али сглотнула, не зная, что ответить. Впрочем, никакого вопроса и не прозвучало. Тюремщица сделала шаг в сторону. Эхом раздался стук ее каблуков. – Где он сейчас? – спросила Али, стараясь держать голос ровно и не выдать в нем дрожь. Ответа не последовало. – Вам же нужна его помощь? Так ведите меня к нему! – снова попробовала Али. Али поймала на себе взгляд, похожий на щелчок кнута. Эта женщина умела смотреть так, что казалось, будто под хлесткими ударами расходится ко жа. Спорить с ней не особо хотелось, как и выяснять подробности, но Али понимала, что сейчас это – единственный шанс разузнать хоть что-то о Казе. – Вы хотите попасть в Ночной Базар, – констатировала девушка, стараясь утрамбовать свой страх поглубже и не выдать его. – Зачем? – Есть то, что я желаю приобрести и за что готова хорошо заплатить. Но этого нет в моем мире, – тюремщица хищно улыбнулась. – Зато есть в вашем. Только я недостаточно знатная, чтобы торговцы ночи обратили на меня внимание. А пройти в Ночной Базар без помощи местного жителя, насколько я знаю, у меня не получится. – Отведите меня к нему, – Али старалась не дышать, произнося эти слова. Нельзя было, чтобы тюремщица учуяла ее ужас. – И я помогу вам заключить сделку. Женщина в последний раз задумчиво перекатила между пальцами стальные звездочки, а затем сунула их куда-то за спину. Видимо, Али рассмотрела еще не весь арсенал на поясе тюремщицы. – Ну пойдем, – сказала она. – Так просто? – шепотом спросила девушка саму себя, не веря в свою удачу. Но тюремщица услышала, снова хмыкнула и затушила фонарь. * * * Катакомбы королевской темницы были ничем не лучше самих камер. Единственный источник света тюремщица оставила в клетке Али, так что теперь они продвигались в коконе мрака, от стен тянуло влажным холодом, ноги то и дело разъезжались на скользких неровных камнях. Жуткая проводница уверенно шла вперед, а Али безропотно следовала за ней, стараясь не думать, на что это мягкое и коротко пискнувшее она сейчас наступила, и совершенно не понимая, куда ее ведут, а главное – чем и когда закончится этот коридор-кишка в непроглядном мраке. Периодически девушке слышались жуткие звуки – будто кто-то, теряя силы, скребся о стены. Она была уверена, что клетки темницы короля забиты преступниками и изменниками короны – возможно, такими же, как и она сама. – Не отставай! – скомандовала тюремщица, и Али поняла, что за своими мыслями и вправду замедлила шаг. Она ускорилась. Было невыносимо тягостно и жутко идти вот в такой тишине по страшному коридору, стараясь определить, насколько близко спина проводницы, по громкости звука ее шагов, которые больше походили на стальные щелчки, и Али решилась попробовать завести диалог. – Здесь много пленников? – спросила она. – Довольно, – ответ донесся не сразу. – Но все старенькие. Новичков сюда почти не сажают. Старый король бы не одобрил. Он-то частенько обновлял камеры, а когда не хватало места, устраивал казни. – А Даркалион что же, не любит бросать людей в казематы? – Не любит. Молод. Мягок. Соплив. По донесшемуся следом звуку Али поняла, что женщина смачно сплюнула себе под ноги. – За что старый король сажал в клетки? – Да много за что, – снова пауза и только щелчки каблуков в мертвой тишине. Али, пока ждала следующую реплику, пыталась понять, показалось ей или нет, что фраза тюремщицы прозвучала… сладострастно? – У старого короля была особая политика. Жестокая – но такое было и время. Мятежники кругом! Предатели. Изменники. Они заслуживали не только каменного мешка, но и чего похуже. Али вгоняли в пронзительный ужас мысли о заточенных и сгинувших в этом месте людях. Она давно убедилась в жестокости бывшего короля и была уверена, что многие заключенные не были виноваты ни в чем – и тем более в том, за что их здесь держали. Илисс часто рассказывал ей о порядках в былые – до взрыва в замке – времена, предпочитая эти байки всем сказкам на ночь. Он вырос и стал зрелым во времена правления старого короля, помнил день, когда у королевы родился Даркалион, поэтому накопил много жутких историй о непримиримости и вспыльчивости правителя, о том, сколь скор он был на жестокую расправу. Конечно, как и многие простые горожане, Илисс что-то слышал о соседнем мире магии, но никогда не верил всерьез, считая его страшилкой, чтобы пугать непослушных детей. И при этом хозяин таверны с хохотом отмечал, что старый король – при всей его суровости и приземленности – был на Ночном Базаре буквально помешан. Ему везде мерещились выходцы оттуда. Кое-кто из бывших стражников говорил, что король даже поручил придворному лекарю изобрести способ проверки всех арестованных на «нечеловечность» – чтобы не быть обманутым, если вдруг кто-то из созданий ночи пожелает проникнуть в другой мир, наколдовав себе людскую внешность. Чем дело кончилось, никто не знает, но обычно в рассказах об этих опытах фигурировали кипяток, смола, кислота и громкие крики.