Я поднимаю книгу об окружающей среде и говорю: — У меня домашка. Моя сестра закатывает глаза и разводит руками в воздухе перед тем, как войти в мою комнату и выхватить учебник из моих рук. Она закрывает тысячу скучных страниц и отправляет их в угол. Затем Риса захлопывает мой синий блокнот на столе и ломает мой карандаш. — Прекращай, умник. Сегодня суббота. Кроме того, куча писем о приеме в колледж скоро придет, и тогда прикладные науки не будут иметь значения. — Наука об окружающей среде, — я исправляю ее. — Без разницы, — Риса запрыгивает и усаживается на мой стол и начинает болтать ногами. Она машет рукой в сторону моего заколоченного окна, — Грустить — это нормально, но убого. В тот день, когда я поймал Пен целующей Джошуа Дарк, и разбил цементное сердце, я пошел в отцовский гараж и нашел старый лист фанеры. Я прибил его к стене, прикрыв окно. Я и так потратил много времени, прежде чем моя девочка разрушила мою любовь. Прошло уже три недели, и хотя мои родители беспокоились из-за фанеры на окне, моя комната по-прежнему была без солнца и мрачной, как и мое настроение. Моя синеволосая сестра достала ключи от ее «Жука» из кармана и начала размахивать ими перед моим лицом. — Я позволю тебе вести, — припевала она. С момента расставания с «Безумием», мои приоритеты, которые раньше были другими из-за присмотра за ней, постепенно менялись. Департамент транспорта выдал мне водительские права, и я больше не опаздывал на уроки. Мои оценки быстро выросли. Герб и Кайл проводят со мной много времени. Оказывается, я не понимал, как скучал по ним, пока они не появились перед дверью после того, как услышали о том, что произошло с Пенелопой. — Один кекс, — усмехнулась Риса, свесив перья, подвески, и ключ к ее автомобилю с указательного пальца. Отодвинув стул, я хватаю брелок с ее руки и говорю: — Идем. Соседний дом кажется больше, чем раньше. Каждый раз, когда я вижу его, мое сердце замирает, и я чувствую боль внутри, и этого невозможно избежать. Обходя Volkswagen Рисы, накинув серый капюшон на голову и засунув руки в карманы джинс, я опускаю голову, и пытаюсь сделать вид, что никто из белого двухэтажного дома не обладает выключателем от моего сердца. — Ты же знаешь, как водить механику, да? — спрашивает сестра. Она пристегивает ремень безопасности натягивая его покрепче. Проверяя зеркала, я допускаю ошибку и смотрю на окна спальни Пенелопы. Вид фиолетовых штор вставляет мне нож в спину, так что я поворачиваю зеркало заднего вида так, что мне не видна ее комната. Я скольжу ключом в зажигание, нажимаю педаль сцепления и запускаю двигатель. Как только я пытаюсь тронуться, он глохнет. — Эй, — она шлепает по моей руке, — будь осторожен с моей деткой. Она старая. Запусти двигатель, медленно отпускай сцепление и одновременно нажимай педаль газа, — Риса стягивает мой капюшон, и царапает заднюю часть моей шеи, и осторожно говорит, — только потому, что она сделала тебе больно, ты не должен прекращать любить ее, Ди. Я успешно веду машину, не сводя глаз с дороги, и делаю вид, что моя сестра ничего не говорит. Мы подъезжаем к кондитерской, и улыбка распространяется по моему лицу, когда вижу, что все мои друзья и семья, ждут меня у входа с шариками и плакатом с надписью «С Днем Рождения!». Я паркую машину, а Риса хватает меня за руку и трясет. — Сюрприз! — кричит она. Множественный пирсинг ее ушей и носа блестит в лучах солнечного света. — Папа думал, что я не смогу вытащить тебя из дома. — Что вы здесь делаете, ребята? — спрашиваю я, глядя на группу людей, которые безоговорочно любят меня. Риса выходит из машины и прежде чем захлопнуть дверь, она просовывает обратно голову и говорит: — Ты должен пойти и сам узнать. Я иду за своей сестрой в лучшую пекарню в городе. Герберт громко кричит, Матильда бросает горсть конфетти на меня, Кайл смотрит на Рису, а родители заключают меня в свои объятья. Я погружаюсь в объятья, которые хочу чувствовать, и сделаю все возможное, чтобы насладиться подлинной любовью, и отодвинуть подальше душевную боль и мысли о карих глазах и солнцезащитных очках, скрывающих их. — Мы решили устроить тебе вечеринку, но мы не думали, что ты появишься, — говорит мама, сжимая мои пальцы. — Клево, — говорю я, — это все, что мне нужно. Папа хлопает меня по спине и ведет в кондитерскую. — Там внутри торт. Давайте праздновать. У шоколадной вишни нет шансов против нас. После того, как наши желудки полны, и остается только один кусок торта, я замечаю, что отец кивает Гербу. Крошки торта падают с рубашки моего лучшего друга, когда он встает и бежит к двери. Я спрашиваю, что происходит, но мои родители просто улыбаются. — Ты хороший парень, Диллон, — говорит мама, — Мы хотим, чтобы ты знал, как мы гордимся тобой. Это должно было произойти в прошлом году, но так как ты не получил права… На улице трижды сигналит машина. Я сажусь прямо и смотрю через ряд окон на парковку. Герберт стоит рядом с черным Pontiac, держа руку в окне, и еще трижды нажимает на гудок. Он машет мне, когда видит, что я смотрю. — Мы подарили Рисе машину, когда она получила права, так что это будет справедливо, что и тебе тоже, — говорит папа. Он встает вместе со мной. Риса насмехается. — Да, но я не получила долбанный GTO (Прим. пер.: Pontiac GTO — выпускался компанией Pontiac с 1964 по 1974). Я выбежал на стоянку, где Герб протянул мне ключи от моей машины, и я сел за руль. Запахи старой кожи и сосны от освежителя воздуха висящего над переключателями заполнили мои легкие. Моя семья выходит из кондитерской, когда я запускаю двигатель, приведя автомобиль к жизни с вибрирующим гулом. Темно-синяя тканевая обшивка потолка низко свисает, кожа на заднем сидении порвалась и из нее торчит желто-оранжевый поролон. Но я люблю ее. Не хватает только Пен. — Это твой день рождения, — говорит Кайл. — Не проводи его дома, валяясь с миской мороженого, словно парень с разбитым сердцем. Мои родители и сестра ушли, предварительно накачав меня инструкциями не гнать на предельной скорости и всегда считать до трех после того, как я остановлюсь на знак "стоп", прежде чем продолжать ехать. Я сказал, что буду ехать сразу за ними, но у моих друзей были другие планы. — Я не в настроении, — говорю я, прислоняясь к двери моей машины. — Мы сможем наверстать упущенное завтра. — Даже не мечтай, — говорит Герб. Он прыгает на переднее сиденье моего Понтиака. — Мне нужно покататься. — У тебя тут стоит собственный автомобиль. Мой старый друг шлепает ладонью по панели и отвечает: — Но этот мне нравится больше. Светящееся пламя костра у подножия Кастл Рок видно даже с парковки, где я оставил свой автомобиль. Силуэты столпились вокруг горящих веток и нарубленных дров, держа в руках стаканы или стеклянные бутылки. Смех и музыка дрейфуют в воздухе вместе с белым дымом и маленькими огоньками, а соленый океанский воздух все это уносит. — Неужели это Диллон Декер? — раздался голос. Герберт и Матильда двинулись к воде, держась за руки, а Кайл промямлил что-то о том, чтобы взять немного пива, прежде чем уйти. Я остался стоять на песке один, когда человек начал приближаться ко мне. Пеппер Хилл появилась из тени, держа красный пластиковый стаканчик, босиком и с голыми ногами. Она одета в красный свитер на молнии, и веревки ее черного бикини болтались из-под него. — Я никогда не видела тебя на таких вечеринках раньше, — говорит она, пиная песок, когда она подходит ко мне. — Что тебя сюда привело? — Я наверное, пойду домой, — говорю я. — Мои родители купили мне эту машину… Ее большие голубые глаза засветились, и она широко улыбнулась. — У тебя новая тачка? Я могу посмотреть? Пеппер подходит ближе ко мне, загребая на мои ботинки песок. Жидкость выплескивается из стаканчика, капая с ее пальцев. Когда блондинка, которая подтолкнула меня к вредной привычке, подошла достаточно близко, чтобы коснуться, я почувствовал сильный запах выпивки в ее дыхании и заметил, что на ее лице нет ни грамма косметики. — У меня в голове беспорядок, — она вытерла руку свитер. Пеппер медленно моргает и берет мою руку, чтобы устоять на месте. — Клево, — говорю я, ведя «Беспомощную» к моей машине. — Хочешь выпить? — спрашивает она, протягивая свою чашку для меня над центральной консолью. Я наклонил голову назад и оперся ей о подголовник. Моя пассажирка пожимает плечами, опуская влажный пластик в держатель и трогая все, к чему она может прикоснуться. — Это серьезно самый крутой автомобиль, Диллон. Я уверена, мой дядя может поменять обшивку для тебя, — говорит она, обращая свое внимание к старому стерео. В конце концов, она понимает намек, что меня не интересуют светские беседы и сидит тихо. С тех пор как мы с Пенелопой расстались, я не был на пляже и в пещере. Быть здесь без нее неправильно, и чувство вины сильно давит на меня. Пеппер кладет маленькую ладошку на мою ногу. Я смотрю на ее идеально накрашенные ногти, но не прошу Пеппер убрать ее. — Я сожалею о тебе и Пенелопе, — говорит она, потянувшись к моей руке. Ее палец делает маленькие круги на моих костяшках. — Спасибо, — отвечаю я с дрожью в голосе. — Расставание — отстой — продолжает она. — Но я чувствую, что все к тому и шло. Глядя на ее нежную руку в своей большой, то чувствую, что вина, что здесь нет Пенелопы, увеличивается в размере, потому что мне нравится мягкая кожа Пеппер. Я разворачиваю ладонь и расставляю пальцы так, что ее, оказываются между моими.