«Что с ним такое стало? Почему некогда любимый человек превратился сейчас в настоящее ничтожество?» — Ты мне не дал другого выбора. Поставил перед фактом. И заметь, ни разу не помог вносить платеж за этот самый кредит! Помнится, когда речь зашла о покупке совместного жилья, я очень обрадовалась. Ведь мы с Пашей на тот момент встречались перебежками друг к другу уже пару лет, и общий уголок должен был в корень все изменить. Тогда я не заметила подвоха в предложении взять кредит. Наоборот, разделяла и поощряла его решение. В конечном счете Пашенька вложил в жилье на пару миллионов меньше моего! А долевые у нас были равные! — Все, Некрасова, расходимся, — произнес с таким видом, словно я его очень сильно утомила своим обществом. От гнева меня буквально всю распирало. Безумно хотелось устроить ему всемирный скандал, выплеснуть всю свою ненависть на Потапова, заставить его почувствовать все то, что почувствовала я после предательства. — Всего доброго, Потапов! Я так счастлива, что больше нас ничего с тобой не связывает! Окинула изменщика злобным взглядом в последний раз. В тот день он сделал свой осознанный выбор. Увы, не в мою пользу. Но я пережила это. Отпустила. И даже его простила. «На дураков ведь не обижаются!», — подумала и уже развернулась, чтобы уйти, но внезапно Паша дернул меня за руку и притянул к себе, чтобы в следующий момент поцеловать. Я опешила. Сжала губы и попыталась высвободиться. Бывший не стал удерживать силой и после секундного облизывания моих губ отпустил меня. — Ты что творишь? — воскликнула и залепила ему звонкую пощечину. — Ауч! — прикрикнул он и приложил руку к своей пострадавшей щеке. — Было неприятно. — Мне тоже! Лобзаться со своей новой любовью будешь! — Я демонстративно вытерла губы найденном в кармане пальто платком. Его поцелуи были сродни грязи. — Злая ты стала, Ксюша. Я всего лишь хотел вспомнить старые ощущения. — Ты неисправимый идиот! — выплюнула едко и резко развернувшись, быстрым шагом направилась подальше от бывшего. — Чтоб ты знала — я сожалею! — донеслось мне в спину. Но благо ум у Паши все-таки остался, за мной он не пошел. Следующее утро началось с планового совещания на работе. На удивление, я была впервые за долгое время бодра и весела. На моих щеках появился небольшой румянец, темные круги под глазами начали сходить, а самое главное — вернулся аппетит! Завтракала я сегодня за четверых, а то и за пятерых. И, несмотря на это, смогла обойтись без белого друга. Замечательный день! Возможно, он оставался таковым до вечера, если бы не Виктория Павловна. Она недавно вернулась в строй и вела себя очень спокойно. Меня не трогала, новых правил не вводила. Но стоило нам случайно где-нибудь пересечься, как я ощущала острую неприязнь, которой она меня щедро поливала. Вот и сейчас, стоило Кириллу Максимовичу бросить короткий взгляд в мою сторону, как Виктория его тут же ловила. Я буквально ощущала нутром всю ее ярость. Странно, но пара больше не походила на супругов. Скорее на коллег. Они держались вместе отстраненно и сдержанно. И я все чаще подлавливала начальника на особо повышенном внимании ко мне. Истинную суть таких перемен, к сожалению, понять так и не смогла. Прослушав утренние наставления начальства, коллеги начали расходиться. Я последовала их примеру и вышла из ординаторской, но была тут же поймана за руку Галей. — Пойдем ко мне чай погоняем. — Отказать не успела. Женщина насильно повела меня к своему кабинету, не желая слышать моих возражений. — Кошмар! Мы с тобой сколько нормально не общались? Месяц? Два? То одно, то другое. Ты все время пропадаешь! — сетовала Павлова, едва я села в кресло. — Галь, у меня полный армагедец в жизни! Честно, просто нет свободного времени. Женщина насупилась, сдвинула темные брови на переносице и с грохотом поставила передо мной пустую кружку. — Знаешь ли, я переживаю за тебя! Ощутив прилив стыда, я понуро опустила голову. Павлова не раз меня поддерживала и была единственной подругой. «И что ей рассказать? Что мою покойную мать прокляли, а теперь страдаю я? Что залетела с первого раза от случайной связи с начальником? Что мне пришлось написать заявление на поехавшую его жену?» — Галь, прости, но я не могу тебе всего рассказать, — произнесла с виноватой интонацией в голосе. — Но мне нужна твоя помощь… Женщина рассердилась еще больше и холодно сказала: — Ну, конечно, за помощью сразу к Гале! Да, выглядела моя просьба со стороны очень некрасиво. — Понимаешь, — я шумно вдохнула в легкие воздух. — То что я тебе скажу, должно остаться между нами! Это очень серьезно и об этом никто не должен знать! Павлова смерила меня подозрительным взглядом и кивнула. — Я беременна. Тот мужчина, с которым у меня была связь, работает в нашей клинике. Он не должен узнать о ребенке и я вынуждена уехать из города. В декретный отпуск уйти не получится, опять же из-за этого человека. Оформи мне больничный по какой-нибудь болячке, а после больничного я уйду в отпуск и напишу заявление на увольнение. Эмоции на ее лице красочно сменили друг друга. От удивления до полной серьезности. — Ну-у-у, нет, — спустя долгое время тишины протянула она. — Да ну на фиг! Я так понимаю этот человек — Федосеев? А я-то думаю, что это его стерва так на тебя взъелась! Теперь все встало на свои места! Захотелось исчезнуть и больше никогда не появляться на свет. Накатило всепоглощающее осознание своей беспомощности и неловкости, которое постепенно переросло в чувство вины. — Галя, прошу, не делай поспешных выводов! Ты поможешь мне? — Конечно, помогу! Ты была у врача? Анализы, УЗИ? — включила она строгого доктора. — Да. Все хорошо, — коротко ответила, не поднимая взгляда на Павлову. Было стыдно. «Господи, до чего же мне было стыдно!» — И куда ты собралась? — В деревню. — В какую деревню, Ксюша? — В Хутор Рябовский. — Ты из ума выжила? Ты что там одна с ребенком делать будешь? А работа? На что вы, в конце концов, жить будете? — Там есть участковая больница. Устроюсь туда помощником терапевта или санитаркой. Малыша можно в детский сад устроить. Рябовский — большое поселение. — Я с тобой поседею сегодня, честное слово! А жить-то ты где будешь? — У Людмилы Николаевны там есть домик. — И она знает? — О беременности — нет. С каждым вопросом Галины я все больше сомневалась в правильности своего решения. Действительно, уехать в никуда с маленькой финансовой подушкой, будучи беременной — полный абсурд. Но разве у меня есть иной выбор? Мне не дадут здесь спокойной жизни! И про проклятье не стоит забывать. Если я ничего не придумаю, то… Об этом лучше не думать вообще. Страшно. «Ничего! Справлюсь!», — мысленно взбодрилась. Павлова дотошно отнеслась к моей ситуации и согласилась помочь. Даже с ремонтом дома. Мы с ней решили в ближайшие дни съездить в Рябовский и лично разведать там обстановку. Из кабинета подруги я выходила без прежнего уныния. Хорошее настроение снова вернулось, пока под конец рабочего дня ко мне в кабинет не явился гость… — Кирилл? — выдохнула, почувствовав внезапно нахлынувшее волнение. Мужчина беззастенчиво вошел в мой кабинет и закрыл дверь на ключ. Я уставилась на него с немым вопросом на лице. «Зачем он закрыл дверь?», — бил набатом вопрос. Тем временем Кирилл пересек кабинет, подобрался к моему столу и нагло оперся о его край, не забыв сложить руки на груди. На секунду я подумала, что пришел Стас… Вдруг он не понял моего отказа? Но, учитывая медицинский халат, отмела от себя это подозрение. Передо мной был мой начальник. Я замерла в ожидании, украдкой бросая настороженные взгляды на мужчину. Его близость вызывала внутри меня диссонанс: одновременно тянуло к нему и отталкивало. Он молча склонил чуть набок голову. От его взгляда внутри поднялось горячее желание спрятаться. Потому как выдержать такое испытание практически невозможно. Он словно пытался забрать мою душу, гипнотизируя необычными синими глазами. Прикрыла глаза, порадовавшись, что не поддалась его чарам, и вновь их открыла… чтобы упрямо смотреть в ответ. — Мне нужна твоя помощь, — неожиданно произнес он, насторожив меня еще больше. Хотя, казалось, куда еще больше? Этого мужчину крайне тяжело понять. — Какая же, Кирилл Максимович? — Я откинулась на спинку кресла. Он поморщился от моего обращения. — Давай без выканья, когда мы одни? — предложил. — Как скажи… скажешь. Так что за помощь? Надеюсь, она не связана с твоей женой? Я испытала легкую искру раздражения, стоило только подумать о жене Федосеева, но тут же сама ее потушила. — Нет. Поставишь? — Он вынул из кармана шприц. — Это что? — Витамины.