Но все эти слова были чужими. И сейчас, лежа в темноте и наблюдая, как в глазах сокамерницы угасает вера в будущее, Джин Эрсо осознала, что своих слов у нее нет. Следующим вечером Джин и Зорада получили одинаковые наряды — установить стабилизаторы в скалистых ущельях к западу от тюрьмы. Имперцы собирались возвести там очередной завод, но планету время от времени потряхивало. Девушка была не в восторге от предстоящей работы, но радовалась возможности вырваться наружу. Транспорт отвез их к началу сети извилистых каньонов, в двадцати километрах южнее основного тюремного комплекса. Расселины напоминали трещинки в хлебе, который выпекала мама Джин. Стабилизаторы нужно было внедрить в стены каньонов максимально глубоко. Штурмовики-охранники наблюдали за тем, как Джин и другие арестанты без страховки опускались в узкие, неровные щели в земле. И все же девушка радовалась за Зораду. Ланниксам нужен был простор, узкая тюремная камера и фабричные цеха лишь еще больше вгоняли ее сокамерницу в уныние. Правда, снаружи было не сильно лучше: Вобани окутывало толстое облако космической пыли, а солнечные лучи редко пробивались к поверхности планеты. Спускаясь вниз, Джин с благодарностью вспоминала тренировки Со. Закрепив инструменты за плечами, она прижалась спиной к одной стене ущелья и, цеп-ляясь за вторую, спустилась насколько смогла — метров на двадцать. Подниматься обратно будет гораздо тяжелее. Девушка по опыту знала, что ноги начнет сводить судорогой, а спина будет ныть из-за вдавленных в нее инструментов. Послышалось чье-то сопение, и Джин, увидев спускавшуюся в паре метров от нее Зораду, с которой редко оказывалась так близко, кивнула сокамернице. Проигнорировав кивок, Зорада отклонилась назад, насколько ей позволила стена ущелья, и уставилась на небо. — Эй, ты! Ланникс! Живо за работу! — закричал стоявший на краю обрыва штурмовик и направил бластер в расщелину. — Джин, это никогда не кончится, — произнесла Зорада, не поворачивая головы. Девушка не могла отрицать очевидное. — И ты тоже за работу! — приказал имперец, поводя прицелом между арестантками. — И без разговоров! Джин достала лазерную кирку и принялась сканировать поверхность скалы. Лазер проник глубоко внутрь породы, пикнул датчик, и девушка прочла полученную информацию. Затем узница взялась за отбойную дрель и принялась сверлить неуступчивый камень. Кости девушки вибрировали от отдачи, а осколки впивались в ее незащищенную кожу. Как только в скале образовалась дыра подходящих размеров, Джин вставила внутрь стабилизатор. Теперь предстоял утомительный путь наверх. Спина сосредоточенно переставлявшей ноги Джин стала скользкой от пота. Кожу покрыли влажные полосы с налипшей на них пылью, которые, впрочем, быстро высохли благодаря прохладному воздуху. Когда умирающая от усталости девушка наконец выбралась наружу, таща за собой отбойную дрель, уже начало смеркаться, а по изломанной поверхности планеты протянулись длинные тени. Слова «день» и «ночь» не имели на Вобани особого смысла. Узники работали пятнадцать стандартных часов, затем ели и спали еще восемь. Обычно их смены совпадали со световым днем, но иногда приходилось работать по ночам бок о бок с дроидами. — Давай там поживее! — закричал штурмовик, снова склонившись над краем каньона, за которым работала Зорада. Джин подвинулась ближе. Ее сокамерница все еще висела в расселине, держа в лапе лазерную кирку. До отбойной дрели дело еще даже не дошло. Если не поторопится, получит отметку верхнего уровня. Взгляд желтых глаз Зорады был устремлен вверх. Сперва Джин подумала, что та смотрит на штурмовика или на нее саму, но затем сообразила, что ланникс, как зачарованная, вглядывается в толстый слой облаков. — Заключенный! За работу! Сейчас же! — продолжал надрываться штурмовик. Подошел еще один закованный в бело-черную броню солдат с бластером наперевес. Наклонив голову набок, он явно прислушивался к поступающим по связи приказам надзирателя. — Зорада! — вскрикнула Джин. — А какой смысл? — спросила Зорада, снова опустив глаза к каменной стене перед собой. — Никакого, — прошептала Джин. Ответ пришел на ум моментально, и она даже не успела ничего сообразить, как он уже сорвался с языка. Но это была правда. Возможно, самые правдивые слова из всех, что она когда-либо произносила. Никакого смысла. Ни для Империи с ее беспричинной жестокостью. Ни для борцов за свободу, оставлявших после себя не меньше смертей и разрушений, чем режим, с которым они сражались. Ни для заботливой семьи, что покинула тебя, ни для любимых, что уже умерли. «Солги, — шепнул внутренний голос, тревожа этим словом разум. — Солги ей». Зорада опять посмотрела вверх, и на этот раз девушка различила в глазах своей сокамерницы то, чего раньше в них не было. Решимость. Джин с ужасом поняла, что сейчас произойдет. «Скажи ей, что еще есть надежда, — продолжал нашептывать голос в голове Джин. — Солги ей». Джин открыла рот, но не издала ни звука. Вместо нее закричал стоявший ближе всех к обрыву штурмовик: — Возвращайся к работе! На лице Зорады появилась грустная улыбка. — Нет, — просто ответила она, затем приставила лазерную кирку себе к глазу и нажала на кнопку. На мгновение череп ланникса озарился красным светом, а второй желтый глаз вспыхнул оранжевым. Затем свет угас, но красного цвета стало лишь больше. Кровь Зорады обагрила стены ущелья и заляпала некогда белоснежный мех, когда ее безжизненное тело сорвалось вниз и застряло там, где расщелина сужалась. — Ладно, — ровным голосом произнес штурмовик. — Ты, — он указал на Джин, — спускайся вниз и забери ее снаряжение. На глазах девушки выступили слезы. Подобное отсутствие сострадания и уважения к чужой жизни и убило Зораду. — Я сказал — спускайся, — повторил имперец и ткнул дулом на заляпанную красным отвесную стену. Ладони Джин сжались в кулаки. А потом снова разжались. Даже зная, что ложь может спасти жизнь сокамерницы, девушка не смогла соврать Зораде. Себя ей и подавно не обмануть. Никакого смысла. Никакой надежды. Одни лишь приказы и их беспрекословное исполнение. Джин бросила собственные инструменты и полезла в каньон. Пока остальные заключенные жевали пищевые кубики и запивали их водой из фильтрующих фляг, она спускалась все ниже, потея и пытаясь не измазаться в крови. Когда девушка добралась до тела Зорады, ее руки тряслись от изнеможения и переполнявших ее эмоций. Джин сняла с плеч сокамерницы отбойную дрель, а затем потянулась за все еще зажатой в ладони лазерной киркой. В глазах девушки стояли слезы. Джин выдохнула. Посмотрела наверх. И — впервые за все то время, что она провела на Вобани, — плотные облака космической пыли разошлись. На один краткий миг Джин увидела ночное небо, усеянное звездами, которые казались так обманчиво близки. Но девушка знала, что это просто иллюзия. Звезды были очень далеко друг от друга. Гиперпространство сокращало расстояния, но на самом деле звезды разделяли световые годы. У каждой была своя собственная система, в которой каждая планета была уникальна, а каждое живое существо было заперто в темнице своей собственной индивидуальности. Между ними не было никаких связей. Прижатый к коже кулон напомнил Джин о матери. Девушка закрыла глаза и на мгновение погрузилась в мысли о Лире Эрсо. Вспомнила ее волевой подбородок и сверкающие глаза. Мама убеждала малышку Джин, что в этой жизни есть смысл. «Сила, — говорила она, — связывает всех нас. Все живые существа. Мы не всегда это чувствуем, но мы все едины». Джин знала, что мама хотела утешить ее этими словами. Подарить надежду. Но слова были пустыми и мертвыми, как Зорада. Джин покачала головой и полезла наверх, оставив безжизненное тело сокамерницы. Ничто никого не связывало. Межзвездную пустоту наполняла лишь тишина. Глава тридцать пятая Хоппер так резко вывалился из гиперпространства, что желудок Джин подскочил к самому горлу. Даже без взревевших по всему кораблю сирен девушка поняла: что-то пошло не так. Вырубив оповещения, она попыталась связаться с «Понтой-1». Лишь треск помех. Возможно, они затянули с прыжком в гиперпространство. А может быть, тот взрыв, что подтолкнул челнок Джин, сбил их с курса. Но у Хаддера и Акшайи были координаты места встречи, они знали конечную точку маршрута. Тем временем Джин нужно было как можно быстрее куда-нибудь приземлиться, пока хоппер еще оставался на ходу. Девушка быстро провела диагностику всех систем. Где-то была утечка топлива. Паршиво. Система Пяти портов состояла из пяти планет, расположенных друг к другу гораздо ближе обычного. В центре системы находилась космическая станция, до которой нельзя было добраться прямым прыжком через гиперпространство. Гравитационное поле системы постоянно меняло местоположение станции, и приближаться к ней на световой скорости без возможности скорректировать курс было попросту опасно. Джин проложила курс в реальном пространстве. Все пять планет системы были обитаемы, но девушка была уверена, что именно на центральной станции получить помощь окажется проще всего. Межзвездное пространство казалось бескрайним. Челнок медленно полз к станции, его приборная панель помаргивала индикаторами, сообщающими о всевозможных повреждениях, а от Хаддера не было никаких вестей — от всего этого Джин с каждой минутой все больше охватывала тревога. Выжимая из кораблика все возможное, она очень надеялась, что тот дотянет до безопасного места. Система Пяти портов находилась достаточно глубоко во Внешнем Кольце, поэтому имперцы еще не успели сюда дотянуться, но Джин знала, что это лишь вопрос времени. Империя разрасталась, словно дотнианская слизь, поглощая систему за системой, планету за планетой. Если даже на Скуле теперь небезопасно, значит безопасных мест просто не осталось. Когда Джин добралась до станции, всю приборную панель челнока заливал пульсирующий свет аварийных индикаторов. — «Понта-два» вызывает станцию «Пять портов», — произнесла Джин в коммуникатор, надеясь, что хотя бы он еще работает. — «Пять портов» на связи, «Понта-два». Наши датчики показывают, что корабль поврежден, — раздался в ответ дребезжащий скучающий голос. — Есть немного, — призналась девушка, наблюдая за тем, как на основном экране высветилось очередное предупреждение. — Разрешите посадку? — Посадку разрешаю. Прежде чем связь оборвалась, Джин успела спросить: