— Спасибо, Джойуинд! Но не ослабляю ли я тебя? — Ослабляешь, — сказала она, кинув на него быстрый возбужденный взгляд, — но не сильно. И это делает меня очень счастливой. Вскоре они повстречали фантастическое маленькое существо размером с новорожденного ягненка, вальсировавшее на трех ногах. Чудовище по очереди перемещало вперед каждую ногу и передвигалось, совершая полные обороты. Оно было ярким, словно его окунули в банки с голубой и желтой краской. Когда путники проходили мимо, существо посмотрело на них крошечными блестящими глазками. Джойуинд с улыбкой кивнула ему. — Это мой личный друг, Маскалл. Я встречаю его всякий раз, когда прохожу здесь. Он вечно кружится и всегда торопится, но, судя по всему, никуда не может добраться. — Думаю, жизнь здесь настолько самодостаточная, что никому нет нужды добираться куда-либо. Чего я не понимаю, так это как вам удается коротать дни без скуки. — Что за странное слово. Оно означает жажду развлечений, верно? — В некотором смысле, — ответил Маскалл. — Очевидно, это болезнь от избыточной пищи. — Но неужели вам никогда не бывает скучно? — С чего бы? Наша кровь быстра, легка и свободна, наша плоть чиста и не загрязнена как снаружи, так и внутри… Надеюсь, вскоре ты поймешь, что за вопрос задал. Дальше они столкнулись со странным явлением. В сердце пустыни с прохладным, приятным шипением бил вверх пятидесятифутовый фонтан. Однако в отличие от прочих фонтанов его вода не падала обратно на землю, а в высшей точке поглощалась атмосферой. В действительности это была изящная высокая колонна темно-зеленой жидкости с капителью из вьющихся, перекручивающихся паров. Когда они приблизились, Маскалл увидел, что эта водяная колонна была продолжением и концом текшего со стороны гор ручья. Очевидно, объяснение этого феномена заключалось в том, что в данном месте вода ощущала химическое сродство с атмосферой и покидала землю. — Давай напьемся, — сказала Джойуинд. Она без смущения растянулась на песке лицом вниз у ручья, и Маскалл вскоре последовал ее примеру. Джойуинд позволила себе утолить жажду, лишь увидев, что он пьет. Вода показалась Маскаллу тяжелой, однако насыщенной газом. Он жадно напился. Его нёбо испытало новое ощущение: чистота и безупречность воды мешались с возбуждающим действием игристого вина, которое поднимало дух, однако это опьянение усиливало лучшие качества его натуры, а не худшие. — Мы называем это водой нол, — сказала Джойуинд. — Как можно видеть по цвету, она не совсем чистая. В Пулингдреде она кристально прозрачная. Но жаловаться — значит проявлять неблагодарность. Выпив ее, ты заметишь, что мы намного лучше ладим. Словно в первый раз, Маскалл начал осознавать, где находится. Все его органы чувств принялись открывать ему красоты и чудеса, о которых он прежде и не догадывался. Однообразный пылающий алый цвет песков раздробился на четко различимые оттенки красного. Сходным образом небо разделилось на оттенки синего. Маскалл обнаружил, что сияющий жар Бранчспелла с разной силой воздействует на разные части его тела. Его уши пробудились: атмосфера полнилась шепотами, пески гудели, даже солнечные лучи обладали звуком, напоминавшим тихую музыку эоловой арфы. Загадочные легкие ароматы достигли его ноздрей. Нёбо лелеяло воспоминания о воде нол. Прежде неосязаемые воздушные потоки щекотали и гладили поры его кожи. Его пойгны энергично исследовали внутреннюю природу всех предметов поблизости. Его магн коснулся Джойуинд и ощутил исходящий от нее поток любви и радости. И наконец при помощи своего бреве он молча обменялся с ней мыслями. Эта могучая чувственная симфония потрясла Маскалла до глубины души, и тем бесконечным утром он больше не испытывал слабости. Время близилось к Блодсомбру, когда они очутились на поросшем осокой берегу темно-зеленого озера, что лежало под Пулингдредом. Панаве сидел на темном камне и ждал их. Глава 7 Панаве Муж поднялся, чтобы поприветствовать свою жену и гостя. Панаве был одет в белое. У него было безбородое лицо с бреве и пойгнами. Кожа на его лице и теле была такой белой, свежей и мягкой, что напоминала некую новую разновидность чистой, снежной плоти, одевавшей кости. Она не имела ничего общего с искусственно отбеленной кожей современных женщин. Ее белизна и нежность не вызывали похотливых мыслей; очевидно, это было проявление холодного, почти жестокого целомудрия натуры. Волосы Панаве, падавшие на затылок, тоже были белыми, но от силы, не от немощи. Его глаза были черными, спокойными и бездонными. Он был еще молод, однако его черты были столь суровыми, что, вопреки их красоте и соразмерности, он походил на законодателя. На мгновение магн Панаве переплелся с магном Джойуинд, и Маскалл увидел, как его лицо смягчилось от любви, а ее — расцвело ликованием. Она мягко подтолкнула Маскалла в объятия супруга и отстранилась, с улыбкой наблюдая. Маскалл испытывал неловкость от мужских объятий, но не сопротивлялся; чувство прохладной, приятной апатии охватило его. — Значит, у чужака красная кровь? Маскалла поразило, что Панаве говорит по-английски. Его голос тоже был удивительным, абсолютно безмятежным, однако безмятежность эта странным образом казалась иллюзией, результатом мыслей и чувств столь стремительных, что их движения не удавалось заметить. Как такое возможно, Маскалл не знал. — Почему ты говоришь на языке, которого никогда прежде не слышал? — спросил он. — Мысль — богатая, сложная субстанция. Не могу сказать, я ли инстинктивно говорю на твоем языке — или ты сам переводишь мои мысли на свой язык, стоит мне их сформулировать. — Сам видишь, Панаве мудрее меня, — весело заметила Джойуинд. — Как тебя зовут? — спросил ее супруг. — Маскалл. — У этого имени должно быть значение, но, повторю, мысль — субстанция сложная. Это имя связано с чем-то — но с чем? — Попробуй догадаться, — сказала Джойуинд. — Существовал ли в твоем мире человек, похитивший что-то у Творца Вселенной, чтобы возвысить себе подобных? — У нас есть такой миф. Его героя звали Прометей. — Что ж, в моем сознании ты ассоциируешься с этим поступком, но что это значит, Маскалл, я сказать не могу. — Считай это добрым знаком, ведь Панаве никогда не лжет и никогда не говорит, не подумав. — Должно быть, это недоразумение. Подобные вершины мне недоступны, — тихо, но задумчиво произнес Маскалл. — Откуда ты? — С планеты далекого солнца. Она называется Земля. — Зачем ты здесь? — Я устал от вульгарности, — лаконично ответил Маскалл, намеренно умолчав о своих спутниках, чтобы не упоминать имени Крэга. — Это благородный мотив, — сказал Панаве. — Более того, он может быть истинным, пусть ты и использовал его, чтобы уйти от ответа. — До известной степени он вполне истинен, — сообщил Маскалл, с раздраженным изумлением глядя на Панаве. От того места, где они стояли, заболоченное озеро тянулось на полмили к отрогам горы. Здесь и там на мелководье росли пушистые пурпурные камыши. Вода была темно-зеленой. Маскалл не понимал, как они собираются ее пересечь. Джойуинд взяла его за руку. — Возможно, ты не знаешь, что озеро нас удержит? Панаве зашагал по воде; она была такой тяжелой, что выдерживала его вес. Джойуинд с Маскаллом последовали за ним. Маскалл сразу поскользнулся, однако движение было приятным, и он так быстро научился подражать Панаве, что вскоре смог сохранять равновесие без посторонней помощи и счел эту забаву прекрасной. По той же причине, по которой женщины лучше танцуют, полупадения и подъемы Джойуинд были намного изящней и уверенней, чем движения мужчин. Ее задрапированный стройный силуэт нырял, склонялся, выпрямлялся, покачивался, изгибался над поверхностью темной воды — Маскалл не мог отвести глаз от этого зрелища. Озеро стало глубже. Вода нол приобрела черно-зеленый цвет. Теперь можно было подробно разглядеть скалы, вымоины и обрывы на берегу. Водопад обрушивался в озеро с высоты нескольких сотен футов. Вода пошла рябью, и Маскалл с трудом удерживал равновесие, а потому лег и поплыл. Джойуинд обернулась и весело рассмеялась, сверкнув зубами на солнце. Несколько минут спустя они выбрались на черный скалистый мыс. Вода на одежде и теле Маскалла очень быстро испарилась. Он посмотрел вверх, на величественную гору, но в этот момент его внимание привлекли странные движения Панаве. Лицо мужчины судорожно исказилось, он начал спотыкаться. Затем поднес руку ко рту и извлек оттуда что-то вроде яркого камешка. Несколько секунд внимательно изучал его. Джойуинд тоже смотрела через плечо мужа, быстро меняя цвет. Наконец Панаве уронил предмет — чем бы он ни был — на землю и словно забыл про него. — Можно взглянуть? — спросил Маскалл и, не дожидаясь разрешения, поднял предмет. Это был изящный, прекрасный бледно-зеленый кристалл в форме яйца. — Откуда он взялся? — с подозрением спросил Маскалл. Панаве отвернулся, но Джойуинд ответила за него: — Из моего супруга. — Я так и подумал, но засомневался. Что это такое? — Не знаю, есть ли у него название или предназначение. Это просто избыток красоты. — Красоты? Джойуинд улыбнулась. — Если бы ты счел природу мужем, а Панаве — женой, возможно, это бы все объяснило. Маскалл задумался. — На Земле, — произнес он минуту спустя, — людей вроде Панаве называют художниками, поэтами и музыкантами. Красота переполняет их и выходит наружу. Различие лишь в том, что их творения более мирские и понятные. — От этого нет проку, лишь одно тщеславие, — произнес Панаве и, забрав кристалл из руки Маскалла, швырнул его в озеро. Им предстояло вскарабкаться на скалу высотой несколько сотен футов. Маскалл больше тревожился за Джойуинд, чем за себя. Она явно устала, но не захотела принять помощь и действительно оказалась более ловкой и проворной, чем он. Джойуинд скорчила Маскаллу насмешливую гримасу. Панаве погрузился в тихую задумчивость. Камень был крепким и не крошился под их весом. Однако жар Бранчспелла стал почти невыносимым, его белое сияние ослепляло, и боль Маскалла неуклонно набирала силу. Поднявшись на вершину, они оказались на плато из темного камня, лишенном растительности, протянувшемся в обе стороны настолько далеко, насколько хватало глаз. Его ширина почти не менялась и составляла пять сотен ярдов от обрыва до нижних склонов цепи холмов различной высоты. Чашеобразный Пулингдред находился примерно в тысяче футов над ними. Верхнюю его часть покрывала блестящая растительность, какая именно — Маскалл понять не мог. Джойуинд положила руку ему на плечо и показала вверх. — Это высочайший пик во всей стране — разумеется, не считая Ифдоун Марест. При звуках этого странного названия он испытал мгновенное, необъяснимое чувство бешеной силы и нетерпения, однако оно быстро прошло.