Джойуинд спокойно посмотрела на него. — Мы не едим живых существ. Сама мысль об этом кажется нам чудовищной. — В теории я с этим согласен. Но неужели вы действительно питаетесь водой? — А если бы тебе больше нечем было питаться, Маскалл, ты бы стал есть других людей? — Нет. — Вот и мы не будем есть растения и животных, ведь они наши собратья. А значит, нам остается только вода, и поскольку питаться можно чем угодно, вода отлично для этого подходит. Маскалл подобрал один из плодов и с любопытством ощупал. При этом в работу включился еще один из его новых органов чувств. Он обнаружил, что мясистые выросты под ушами неким загадочным образом сообщают ему внутренние свойства плода. Маскалл не только видел, ощущал и обонял плод, но также мог узнать его сущность. Сущность эта была твердой, стойкой и меланхоличной. Джойуинд ответила на его невысказанные вопросы: — Эти органы называются «пойгны». Их предназначение — позволять нам понимать всех живых существ и сопереживать им. — В чем польза этого, Джойуинд? — Польза в том, чтобы не быть жестокими и эгоистичными, дорогой Маскалл. Он бросил плод и вновь покраснел. Джойуинд без смущения вгляделась в его смуглое бородатое лицо и медленно улыбнулась. — Я сказала лишнее? Вела себя слишком фамильярно? Знаешь, почему ты так думаешь? Потому что ты по-прежнему нечист. Постепенно ты научишься внимать всем языкам без стыда. Прежде чем он успел понять, что она собирается сделать, Джойуинд обхватила его шею своим щупальцем, как рукой. Маскалл не стал сопротивляться его прохладной тяжести. Прикосновение ее мягкой плоти к его собственной было влажным и чувственным, словно разновидность поцелуя. Он видел, что его обнимает прекрасная бледная девушка. Но, как ни странно, не ощущал ни вожделения, ни сексуальных амбиций. Любовь, выраженная этой лаской, была глубокой, сияющей и личной, однако в ней не было ни тени секса — и такой он принял ее. Она убрала щупальце, положила руки ему на плечи и впилась глазами прямо в его душу. — Да, я хочу стать чистым, — прошептал он. — Иначе кем я буду, как не слабым, пресмыкающимся демоном? Джойуинд отпустила его. — Мы называем это «магн», — сказала она, показывая на щупальце. — С его помощью мы любим сильнее то, что уже любим, и начинаем любить то, чего не любим. — Божественный орган! — Его мы бережем с особым тщанием, — заметила Джойуинд. Тень деревьев предоставила своевременную защиту от уже почти невыносимых лучей Бранчспелла, неуклонно взбиравшегося к зениту. Спускаясь по дальнему склону невысоких холмов, Маскалл тревожно высматривал следы Найтспора и Крэга, но тщетно. После нескольких минут поисков он пожал плечами; однако в его душе зародились подозрения. У их ног лежал маленький естественный амфитеатр, полностью окруженный лесистыми возвышенностями. Его середина была из красного песка. В самом центре высилось величественное дерево с черным стволом и ветвями и прозрачными хрустальными листьями. У подножия дерева был круглый природный водоем с темно-зеленой водой. Они спустились, и Джойуинд повела Маскалла прямиком к водоему. Маскалл внимательно оглядел его. — Это и есть святилище, о котором ты говорила? — Да. Оно называется Источник Формирующего. Женщина или мужчина, желающий помолиться Формирующему, должен набрать воды нол и выпить ее. — Помолись за меня, — попросил Маскалл. — Твоя незапятнанная молитва будет обладать большей силой. — Чего ты желаешь? — Чистоты, — взволнованно ответил Маскалл. Джойуинд сложила руку чашечкой и выпила немного воды. Затем поднесла ладонь к губам Маскалла. — Ты тоже должен выпить. Он подчинился. Она выпрямилась, закрыла глаза и принялась молиться вслух голосом, напоминавшим мягкое журчание ручейка: — Формирующий, отец мой, надеюсь, ты слышишь меня. К нам пришел незнакомец, отягощенный густой кровью. Он жаждет очищения. Позволь ему познать смысл любви, позволь жить ради других. Не лишай его боли, дорогой Формирующий, но дай отыскать собственную боль. Вдохни в него благородную душу. Маскалл слушал со слезами в сердце. Когда Джойуинд умолкла, туманное облачко набежало ему на глаза, и он увидел большой круг ослепительно-белых колонн, наполовину погребенных в алом песке. Несколько минут они мерцали, то сгущаясь, то расплываясь, словно фокусируясь, затем снова померкли и исчезли. — Это был знак от Формирующего? — спросил Маскалл тихими, благоговейным голосом. — Возможно. Это временной мираж. — Что это такое, Джойуинд? — Понимаешь, дорогой Маскалл, святилища пока не существует, но оно будет существовать, поскольку должно. То, что мы с тобой сейчас делаем без затей, мудрецы будут делать впоследствии с глубоким пониманием. — Человеку пристало молиться, — сказал Маскалл. — Добро и зло в мире зарождаются не из пустоты. Бог и дьявол должны существовать. И нам следует молиться одному и сражаться с другим. — Да, мы должны сражаться с Крэгом. — Какое имя ты назвала? — изумленно переспросил Маскалл. — Крэга, создателя горя и зла, которого ты зовешь дьяволом. Он мгновенно скрыл свои мысли. Опустошил разум, чтобы Джойуинд не узнала о его связи с этим существом. — Почему ты прячешь свое сознание от меня? — спросила она, одаривая его странным взглядом и меняя цвет. — В этом ярком, чистом, сияющем мире зло кажется столь далеким, что человек с трудом может постичь его сущность. — Но он солгал. Джойуинд по-прежнему внимательно смотрела на него из глубин своей чистой души. — Мир добр и чист, но многие люди испорчены. Панаве, мой супруг, много путешествовал и рассказывал мне вещи, которых я предпочла бы не слышать. Однажды он встретил человека, считавшего всю Вселенную, сверху донизу, пещерой чародея. — Я бы хотел познакомиться с твоим супругом. — Что ж, теперь мы отправимся домой. Маскалл хотел было спросить, есть ли у нее дети, но сдержался, побоявшись обидеть спутницу. Она прочла вопрос в его мыслях. — Зачем? Ведь мир полон очаровательных детей. К чему мне эгоистичное обладание? Мимо пролетело удивительное существо, издавшее жалобный клич из пяти отчетливых нот. Оно не было птицей, а обладало телом в форме воздушного шара, которое перемещало, загребая пятью перепончатыми ногами. Существо скрылось среди деревьев. Джойуинд показала на него. — Мне нравится это создание вопреки его гротескности — а может, благодаря ей. Но будь у меня собственные дети, любила бы я его? Что лучше: любить двоих или троих — или любить всех? — Не все женщины похожи на тебя, Джойуинд, но хорошо, что некоторые похожи. И неплохо бы, раз уж нам придется шагать по раскаленной солнцем пустыне, соорудить тюрбаны для наших голов из этих длинных листьев. Она трогательно улыбнулась. — Ты сочтешь меня глупой, но каждый сорванный лист нанесет рану моему сердцу. Придется нам прикрыться нашими одеждами. — Вне всяких сомнений, это послужит той же цели, но скажи мне, разве эти одежды не были когда-то частью живого существа? — О нет, они сделаны из паутины одного животного, но сами никогда не были живыми. — Ты низводишь жизнь до крайней простоты, — задумчиво произнес Маскалл, — но она очень красива. Снова поднявшись на холмы, они без дальнейших церемоний начали поход через пустыню. Они шагали бок о бок. Джойуинд вела их прямо к Пулингдреду. По положению солнца Маскалл решил, что их путь лежит на север. Песок был мягким и рассыпчатым, и босые ноги Маскалла очень уставали. Красное сияние туманило и слепило глаза. Ему было жарко, он обгорел, и его мучила жажда; смутная боль расцвела в полную силу. — Я нигде не вижу моих друзей, и это очень странно. — Да, странно, если это случайность, — ответила Джойуинд с необычной интонацией. — Именно! — согласился Маскалл. — Если произошел несчастный случай, их тела были бы тут. Мне это начинает напоминать скверную шутку. Должно быть, они ушли и бросили меня… Что ж, я здесь, и не следует падать духом. Я больше не стану о них тревожиться. — Не хочу ни о ком говорить дурно, — заметила Джойуинд, — но интуиция подсказывает мне, что лучше держаться подальше от этих людей. Они явились сюда не ради тебя, а ради собственной выгоды. Они долго шли. Маскалл начал испытывать дурноту. Джойуинд любовно обхватила своим магном его за пояс, и мощный поток уверенности и довольства мгновенно хлынул по венам Маскалла.