— Давай прогуляемся к Провалу Сорги. — Что это? — Достопримечательность, — ответил Найтспор, кусая губу. Осушив чашку, Маскалл поднялся. — Прогулка всегда предпочтительней пьянства, особенно в такой день… Далеко это? — Три или четыре мили в один конец. — Очевидно, ты что-то задумал, — сказал Маскалл, — поскольку я начинаю видеть в тебе второго Крэга. Но это и к лучшему. Я становлюсь нервным и нуждаюсь в событиях. Они покинули дом через дверь, которую оставили открытой, вновь оказались на тянувшейся сквозь пустоши дороге, по которой пришли из Хэйллера, и зашагали по ней дальше, минуя башню. Когда они проходили мимо, Маскалл оглядел строение с озадаченным интересом. — Что это за башня, Найтспор? — Мы отбываем с платформы на ее вершине. — Сегодня вечером? — Маскалл кинул на друга быстрый взгляд. — Да. Маскалл улыбнулся, но его глаза остались серьезными. — Значит, перед нами врата Арктура, и Крэг в эту минуту направляется на север, дабы отпереть их. — Полагаю, ты уже не считаешь это невозможным, — пробормотал Найтспор. Через пару миль дорога отошла от берега и резко свернула в холмы. С Найтспором в роли проводника путники покинули ее и зашагали по траве. Едва заметная овечья тропка тянулась вдоль обрыва, однако еще через милю исчезла. Дальше мужчинам пришлось взбираться на склоны и преодолевать глубокие овраги. Солнце скрылось за холмами, незаметно подкрались сумерки. Вскоре они достигли точки, откуда дальнейший путь казался невозможным. Горный выступ круто спускался к самому краю скалы, образуя непреодолимый склон, покрытый скользкой травой. Маскалл остановился, поглаживая бороду и гадая, что дальше. — Здесь придется немного попотеть, — сказал Найтспор. — Мы оба привыкли к восхождениям, и ничего сложного тут нет. Он показал на узкий выступ, тянувшийся над обрывом на несколько ярдов ниже того места, где они стояли. Его ширина составляла от пятнадцати до тридцати дюймов. Не дожидаясь согласия Маскалла, Найтспор спустился на уступ и быстро зашагал по нему. Видя, что ничего другого не остается, Маскалл последовал за другом. Длиной уступ был не более четверти мили, однако путь заставлял понервничать: за отвесным обрывом, в четырехстах футах внизу, билось море. Кое-где приходилось пробираться боком. Звук прибоя напоминал низкий, угрожающий рев. Свернув за угол, выступ расширился до скалистой платформы приличных размеров, а затем внезапно кончился. Узкий залив отделял его от скал на той стороне. — Поскольку дальше не пройти, — заметил Маскалл, — надо полагать, это и есть твой Провал Сорги? — Да, — ответил его друг, сперва опустившись на колени, а потом вытянувшись во весь рост, лицом вниз. Свесив голову и плечи за край скалы, он вгляделся в воду. — Чего там интересного, Найтспор? Не получив ответа, он последовал примеру Найтспора и через минуту уже смотрел вниз. Ничего не было видно; сгустился мрак, и море было почти неразличимо. Однако, тщетно вглядываясь в темноту, Маскалл услышал звук, напоминавший барабанный бой на узкой прибрежной полосе внизу. Он был очень тихим, но отчетливым. Размером четыре четверти, с небольшим акцентом на третьем такте. Маскалл слышал звук все время, что лежал на скале. Барабанный бой не тонул в намного более громком шуме прибоя, а словно доносился из другого мира… Когда они вновь поднялись на ноги, Маскалл спросил Найтспора: — Мы явились сюда лишь для того, чтобы услышать это? Найтспор одарил его одним из своих странных взглядов. — Местные называют это «Барабанной дробью Сорги». Этого имени ты больше не услышишь, но, возможно, услышишь звук. — И что, в таком случае, он будет означать? — изумленно спросил Маскалл. — В нем заключается послание. Просто прислушайся… Темнеет, нам пора возвращаться. Маскалл машинально достал часы и посмотрел на них. Шел седьмой час… Однако он думал о словах Найтспора, а не о времени. К тому времени как они вернулись к башне, сгустилась ночь. В черном небе мерцали переменчивые звезды. Арктур сиял низко над морем, прямо напротив путников, на востоке. Проходя подножие башни, Маскалл потрясенно увидел, что дверь открыта. Он крепко схватил Найтспора за руку. — Смотри! Крэг явился. — Да, нам следует поспешить в дом. — А почему не в башню? Вероятно, он здесь, раз дверь открыта. Пойду взгляну. Найтспор хмыкнул, но не стал возражать. За дверью царила непроглядная тьма. Маскалл чиркнул спичкой, и мерцающий огонек озарил нижние ступени каменной винтовой лестницы. — Ты идешь? — спросил он. — Нет, я подожду здесь. Маскалл начал подъем. Однако не успел он преодолеть и полудюжины ступеней, как вынужден был остановиться, запыхавшись. Он словно тащил с собой не одного Маскалла, а трех. Ощущение колоссального груза не исчезало, а становилось все невыносимей. Казалось, Маскалл физически не может идти дальше: легким не хватало кислорода, сердце стучало, словно корабельный двигатель. Пот катился по лицу. На двадцатой ступеньке первый виток лестницы кончился, и Маскалл очутился перед первым окном в высокой нише. Осознав, что дальше подняться не сможет, Маскалл зажег еще одну спичку и забрался в нишу, желая хотя бы обозреть окрестности с башни. Огонек погас, Маскалл посмотрел через окно на звезды — и, к своему удивлению, понял, что это не окно, а линза… Небо оказалось не безграничным космосом с множеством звезд, а размытой темнотой, сосредоточенной вокруг двух близких, очень ярких звезд, размерами напоминавших маленькие луны; рядом с ними виднелось не столь крупное планетное тело, яркое, как Венера, с различимым диском. Одна из звезд пылала белым светом, другая была странного, жутковато-синего оттенка. Их свет, по интенсивности почти достигавший солнечного, не проникал в башню. Маскалл сразу понял, что система сфер перед ним и есть то, что в современной астрономии называют звездой Арктур… Он уже видел ее прежде, через лупу Крэга, но тогда масштаб был меньше, и цвета звезд-близнецов не представали перед зрителем столь отчетливо… Цвета эти показались ему великолепными, словно, взглянув на них земными глазами, он не смог различить их по-настоящему… Но дольше и пристальней всего он смотрел на Торманс. Ему обещали, что он ступит на эту загадочную и ужасную планету в бессчетных миллионах миль отсюда, пусть даже и ценой своей жизни. Странные создания, которых ему предстояло увидеть и коснуться, уже обитали там в это самое мгновение. Тихий, вздыхающий шепот прозвучал у Маскалла над ухом, не далее чем в ярде от него: — Неужели ты не понимаешь, Маскалл, что ты — всего лишь инструмент, который используют и уничтожат? Найтспор сейчас спит, но когда проснется, ты должен будешь умереть. Ты отправишься, а он вернется. Маскалл дрожащими пальцами зажег очередную спичку. Рядом никого не было, царила гробовая тишина. Голос умолк. Подождав несколько минут, Маскалл спустился вниз. Стоило ему оказаться снаружи, как ощущение веса исчезло, но он все равно задыхался, а его сердце колотилось, словно у человека, поднявшего слишком тяжелую ношу. К нему приблизился темный силуэт Найтспора. — Крэг был там? — Если и был, я его не видел. Но слышал чей-то голос. — Крэга? — Нет, не Крэга. Однако голос предостерег меня насчет тебя. — Да, эти голоса ты тоже услышишь, — загадочно произнес Найтспор. Глава 5 Ночь отбытия Когда они вернулись к дому, окна по-прежнему были темны, а дверь — распахнута; судя по всему, Крэга здесь не было. Маскалл обошел здание, зажигая спички в каждой комнате. К концу осмотра он готов был поклясться, что человек, которого они ждали, сюда вообще не заглядывал. На ощупь пробравшись в библиотеку, они уселись в кромешной темноте, поскольку больше делать было нечего. Маскалл раскурил трубку и взялся за остатки виски. Сквозь распахнутое окно до них доносился шум прибоя у подножия скал, похожий на гул поезда. — Очевидно, Крэг все-таки в башне, — нарушил тишину Маскалл. — Да, готовится. — Надеюсь, он не думает, будто мы к нему присоединимся. Это оказалось выше моих сил — бог знает почему. Похоже, ступени обладают неким магнитным притяжением. — Это сила тяжести Торманса, — пробормотал Найтспор. — Я тебя понимаю — точнее, не понимаю, но это не имеет значения. Маскалл продолжил курить в тишине, время от времени прихлебывая неразбавленный виски. — Кто такой Суртур? — внезапно спросил он. — Мы — любители и растяпы, а он — знаток своего дела. Маскалл обдумал эти слова. — Надо полагать, ты прав, поскольку, хоть я ничего о нем не знаю, само его имя вызывает у меня отклик… Ты лично с ним знаком? — Должно быть… я забыл… — ответил Найтспор сдавленным голосом. Маскалл изумленно поднял глаза, но ничего не смог различить во мраке комнаты. — Ты знаешь столько выдающихся людей, что забываешь их?.. Может, ответишь на такой вопрос? Мы встретимся с ним там, куда направляемся?