— Очень просто: именно с двойным дном. Разве вы не знаете, что такое двойное дно? На первом дне буду лежать я, а подо мной должно находиться пустое пространство, сиречь — второе дно. Ширина его не должна быть большая… Так примерно вершка в три-четыре. Поняли? — П… понял-с… — пролепетал я. — Затем в крышке гроба на уровне с моим лицом вы вырежете три дырочки-отверстия: две — для глаз, одну — для рта. Сверху вы прикроете их кусочками-кружочками из бархата. Вы примерьте-ка лучше, любезный! Господин вновь влез в гроб. Я-с, накрыв его крышкой, мелом очертил на ней места, где должны быть дырочки для глаз, для рта. — Затем, и это весьма важно, вы должны поставить в углах крышки такие винтики, чтобы покойник в случае, если бы захотел, мог совершенно свободно отомкнуть завинченную крышку. Поняли? Гроб обейте лиловым бархатом. Ну-с, сколько вы возьмете с меня за такой гроб? Я замялся. Сколько с него заломить при такой оказии? Барин чудной, богатей, видно. — Не знаю, право, ваше сиятельство… — пробормотал я. — Пятьсот рублей довольно будет? — улыбнулся он, вынимая из толстого бумажника пять радужных. Я-с, обрадованный, спросил, куда они прикажут доставить гроб. — Я сам за ним заеду, любезный. Если все хорошо сделаете, я прибавлю еще пару таких же билетов. До свидания. Когда он ушел, мы долго с женой и подмастерьем обсуждали это необычайное, можно сказать, посещение и этот диковинный заказ. Жена-с моя — женщина нрава решительного — выхватила у меня деньги и прикрикнула на меня: — Ну, о чем ты сусолишь? Тебе-то что? Мало ли какие затеи приходят в голову сытым господам? Пшел стругать гроб! — Ну, а дальше что, Панкратьев? — спросил Путилин. — Через сутки к вечеру приехал этот господин, гробом остался доволен, дал, как обещал, две радужных и увез гроб с собой. — Ступайте! Вы свободны! — отрывисто бросил Путилин. — Покорнейше благодарим, ваше превосходительство! — кланяясь чуть не до земли, радостно проговорил гробовщик, пятясь к дверям. Когда мы остались одни, Путилин искренно, восторженно проговорил: — Помилуй бог, какой молодец! Тот день, когда я его поймаю, будет днем моего наивысшего торжества!.. Изумруд с крестом Прошло несколько дней. Необыкновенное приключение с таинственным гробом, из которого во время движения поезда исчез покойник, стало известно петербургской, вернее, всей русской публике и породило самые разноречивые и нелепые толки. — Вы слышали страшную историю с гробом! Покойник убежал! — Ну, уж это вы извините: покойники не бегают. — Но позвольте, это же факт, что гроб оказался пустым? — Из этого следует, что покойника выкрали. — Но с какой целью? — Весьма возможно, что покойник имел на себе драгоценности… Мошенники пронюхали об этом, проникли в вагон и… — Обокрали его? Прекрасно. Но зачем же им, мошенникам, мог понадобиться сам покойник? Ведь это — лишняя и страшная обуза. Такие и подобного рода разговоры можно было услышать везде. Стоустая молва, по обыкновению все преувеличивая, перевирая и сдабривая своей досужей фантазией, создала целую чудовищную легенду о появлении какой-то страшной, таинственной шайки «мистических» злодеев, выкрадывающих для ритуальных целей покойников из гробов. Дело дошло до того, что во время похорон родственники, прежде чем гроб их близкого опускали в могилу, требовали, чтобы перед опусканием гроба крышка его была вновь открыта, дабы убедиться, что гроб не пуст! Путилин был в подавленном состоянии духа. Раскрыть истинный смысл чудесного происшествия с гробом он в интересах дела не мог. — Хорошенькую кутерьму поднял этот негодяй! — ворчал он. — Воображаю, как хохочет он теперь!.. Доставленный немедленно в сыскную полицию (под строжайшим секретом) виновник всей кутерьмы — гроб с двойным дном — был тщательно исследован. В то время как мой друг обшаривал пространство, находящееся между первым дном и вторым-потайным, я услышал его подавленно-радостный крик: — Ага! Хоть что-нибудь, хоть что-нибудь найдено… — В чем дело? — спросил я, удивленный. — Смотри! Путилин держал в руке огромный изумруд. Этот драгоценный камень был необычайной величины и красоты, принадлежащий к породе редчайших кабошонов — изумрудов. Внутри его — по странной игре природы — совершенно ясно виднелся крест. Не успели мы как следует осмотреть его, как вошел курьер и подал Путилину депешу: «Спешу предупредить Вас, мой гениальный друг, что я вчера преблагополучно прибыл в Петербург. Весь — в Вашем распоряжении и к Вашим услугам. Домбровский». — Это уж чересчур! — вырвалось у меня. — Начинается вторая стадия борьбы… — усмехнулся Путилин. — Ты свободен? — после десятиминутного раздумья спросил меня Путилин. — Совершенно. — Поедем, если хочешь, вместе. В одном месте ты меня подождешь, в другое — мы войдем вместе. Наша карета остановилась около роскошного барского особняка на аристократической С-й улице. Путилин скрылся в подъезде. Теперь для планомерности рассказа о знаменитых похождениях моего друга я вам воспроизведу ту сцену, о которой позже рассказывал мне он. Путилин поднялся по дивной лестнице в бельэтаж. Дверь подъезда распахнул ливрейный швейцар, а дверь квартиры — лакей в безукоризненном фраке. — Графиня дома? — спросил Путилин. — Их сиятельство дома-с… Через минуту Путилин был принят графиней. — Скажите, графиня, это ваш изумруд? — показывая ей замечательный кабошон, спросил он. Крик радости вырвался из груди графини: — Мой, мой! Боже, господин Путилин, стало быть, вы нашли мои драгоценности?! — Увы, графиня, пока еще я не нашел ни драгоценностей, ни их похитителя. Но кто знает, может быть, скоро мне это удастся. Я к вам с просьбой. — В чем дело? — Разрешите мне от вашего имени сделать газетные публикации приблизительно такого рода: «Графиня Одинцова сим объявляет, что тот, кто разыщет и доставит ей похищенный в числе многих ее драгоценностей крупный изумруд, в коем виднеется крест, и составляющий фамильную редкость, переходящую из рода в род Одинцовых, — получит в награду сто тысяч рублей». — Как?! — в сильнейшем недоумении вырвалось у графини. — Но ведь изумруд найден. Вот он — в моих руках. К чему же тогда объявление? И потом — эта огромная награда… Я ровно ничего не понимаю. — Успокойтесь, графиня… — усмехнулся Путилин. — Спешу успокоить вас, что на самом деле вам никому не придется платить ни копейки. Это объявление нужно мне для особых целей, мотивы о которых я не буду сейчас приводить вам. — О, в таком случае — пожалуйста, пожалуйста… Путилин вышел от графини и сел в карету, в которой я его поджидал. — Гм… — несколько раз вырвалось у него в раздумье. Карета остановилась около лавки, на вывеске которой был изображен гроб и стояла надпись: «Гробовое заведение Панкратьева». — Сюда мы можем войти вместе! — обратился ко мне мой друг. В мастерской гробовщика заказчиков не было. Из рядом находящейся комнаты выскочил на звонок гробовщик Панкратьев и при виде Путилина побледнел, как полотно.