— Откровенно говоря, со страха — я ужасно боюсь кладбища ночью — я мало что видел. Что-то дьявольски завывало, мелькал какой-то огонь. Ей-богу, я боялся, как бы вы с вашим доктором не угодили в преисподнюю. Путилин хохотал до слез. — Ну-с, вернувшись, я бросился в редакцию писать сенсационную статью, но тут меня взяло раздумье, а что, дескать, если этим я разрушу какой-нибудь гениальный план, ход Путилина? И я скрепя сердце бросил в корзину начатую статью. — Ну, за это большое вам спасибо. Вы — молодец. Вы правы, если бы вы поместили статью, вы оказали бы мне и правосудию отвратительную услугу. Что же в награду вы хотите получить? — Сведения, самые подробные. — Хорошо, когда это будет возможно, я вам их дам. Вам — первому. — Вы позволите, ваше превосходительство, навещать вас?.. Что вам стоит дать иногда какой-нибудь материалец… — Что с вами делать — приходите! — улыбнулся Путилин. — От вас ведь никуда не скроешься. Когда сияющий «Укус» вышел из кабинета, Путилин схватился за голову: — Честное слово, вот то, что страшнее всего! Объяснение «ужасов» и «тайн» Действительно, в начале одиннадцатого часа вечера ко мне вошел Путилин. — Признайся, доктор, тебе не особенно улыбается мысль вторично испытать ужас перед мрачными тайнами Охтенского кладбища? — здороваясь со мной, шутливо спросил он. И рассказал о визите репортера. — Откровенно говоря, да. Но, с другой стороны, — мое любопытство сильно подстегнуто. Имей, Иван Дмитриевич, однако в виду, что я еду с тем условием, чтобы сегодня находиться бок о бок с тобой. Я предпочитаю всякой опасности, всякому ужасу глядеть в глаза, а не находиться от них на почтительном расстоянии. — Ладно, ладно, мой храбрый доктор, — улыбнулся Путилин. — Я помню свое обещание, и сегодня ты будешь вместе со мной очень близко наблюдать таинственный свет и страшный призрак. Чем ближе подъезжали мы к кладбищу, тем неприятно тоскливое чувство овладевало мною все с большей и большей силой. То, что я видел и слышал вчера, вставало передо мною с поразительной наглядностью. Вот и оно, это унылое, мрачное кладбище. Как и вчера, нас встретил у ворот старик сторож. — Ну, что, старина, свет и призрак еще не показывались? — обратился к нему Путилин. — Никак нет, ваше превосходительство, — угрюмо, с дрожью в голосе ответил сторож. — А выть — воет. — Ну, вой — не беда. Это не так страшно. И действительно, пока мы шли до сторожки, все тот же отвратительный унылый, печальный вой-свист проносился по царству мертвых. — Кстати, я забыл тебе сказать, какая случилась непонятность, — обратился ко мне в сторожке мой друг. — Оказывается, знаменитый Домбровский, который проделал со мною такую хитроумную шутку с гробом о двух днах, бежал из пересыльной тюрьмы. Мне почему-то сообщили об этом только вчера. Наши милые порядки… Вчера я получил от него опять письмо. На, прочти… «Мой великий друг! Я снова на свободе и очень бы хотел Вас повидать. Где бы только нам с Вами встретиться? Ваш Домбровский». — И вот вместо того чтобы ловить этого негодяя, по которому давно уж плачет виселица, я трачу время на это глупое дело. — Положим, оно, это дело, довольно загадочное, — ответил я. Путилин сделал рукой жест досады. — А, все ерунда. Слушай, как я объясняю себе все эти кладбищенские «ужасы» и «тайны». Свист-вой, который ты слышал, происходит по весьма простой причине: ветер попадает в отверстия какого-нибудь памятника и производит эти «страшные» звуки. Это нечто вроде фокуса с пустой открытой бутылкой, подвешенной на ветер. — Ну, а таинственный свет? — Это блуждающие огни. Как тебе известно, блуждающие огни есть не что иное, как фосфорическое свечение гниющих органических веществ, чем и объясняется появление их преимущественно на болотах и кладбищах. — Гм, — задумчиво вырвалось у меня. — Твоя гипотеза довольно правдоподобна и остроумна. Но остается самое главное: появление призрака. Это-то ты как объяснишь? — Да почти так же просто, друже, основываясь на тех же физических законах и явлениях природы. Страшный призрак — есть явление чисто фантасмагорическое, миражное. Белый пар — туман, поднимаясь с сырой, полной мертвого тлена земли, начинает колыхаться. Мало-помалу он принимает причудливые очертания. В данном случае газообразный пар-туман принял фигуру человека. Разве тебе не известны случаи так называемой фантасмагорической игры тумана? Я был поражен. — Стало быть… стало быть, тут, во всей этой истории, нет ничего необычайного? — Ровно ничего, — твердо произнес Путилин. — Так для чего же мы тогда сюда приехали? — Откровенно говоря, так… для очистки совести. Хочу еще раз понаблюдать это любопытное явление и… разубедить тебя в возможности появления покойников с того света. Путилин снял пальто. Я взглянул на него и попятился в страхе. — Что это? Он был одет в длинный белый хитон-саван и казался выходцем из гроба. — Что это, ты спрашиваешь? — усмехнулся он. — Маленький маскарад, доктор, с целью тебя попугать. Ты довольно меня пугал твоими оккультическими ужасами, позволь и мне отплатить тебе тем же. И с этими словами он надел на лицо и голову сплошную маску черепа. — Свят, свят, свят! — в ужасе попятился старик сторож, вошедший в эту секунду в свою хибарку. — Б… б… батюшки… — Не бойся, старина, это я! — рассмеялся Путилин, сдергивая с себя страшную маску. — Ну, а теперь идем, доктор! Мы вышли из сторожки и пошли вчерашней дорогой. Несмотря на простое разъяснение Путилиным таинственных явлений, я не скажу, чтобы был вполне спокоен. Сердце билось несколько неровно, моментами замирая. Вскоре мы подошли к группе памятников. — Ну, вот и памятник «медного змия», доктор, — шепнул мне великий сыщик. Я пристально вгляделся в ночной темноте и увидел этот бассейн, этот высокий страшный крест со спускающейся по нему медной змеей. И опять, как и в первый раз, чувство какого-то холодного ужаса пронизало все мое существо. — Иди сюда… за мной… нам надо войти сюда, чтобы отсюда удобнее наблюдать. Я услышал тихий скрип железа. Пристально всмотревшись, я увидел, что Путилин открыл дверь склепа-часовни памятника, находящегося рядом со зловещим памятником «медного змия». — Осторожнее спускайся, здесь ступени… Вот так, сюда… В склепе Мы находились в наружной части склепа. Признаюсь откровенно, меня охватила нервная дрожь. Посещение ночью чужого могильного склепа — вещь не из особенно приятных… — Сейчас я подниму крышку люка, и мы спустимся вниз, — уловил я еле слышный шепот Путилина. — Как?! Вниз? В самый склеп? К гробу? — Тс-с!.. Ни звука! Крышка люка поднялась, и мы стали спускаться. Путилин подпер крышку рукой и проговорил: — Стоп. Ниже не надо идти. Мы останемся здесь, на лесенке, и в это узкое отверстие склепного люка отлично будем все видеть… Невероятно тяжелый, спертый воздух могильного склепа ударял мне в лицо.