Около восьми часов вечера я услышал знакомый звонок и поспешно открыл дверь. К моему удивлению, Путилин был в своем естественном виде. — Что это значит? Без переодевания, без грима? — А ты полагаешь, что я постоянно должен щеголять в маскарадных костюмах? Торопись, нас ждет карета. У подъезда моей квартиры стояла большая карета. Когда я влез в нее, то испустил возглас удивления. Там сидела элегантно одетая дама с вуалью на лице. Напротив нее помещался высокий мужчина в меховом пальто. Путилин вошел в карету, дверца захлопнулась, и карета понеслась быстрым аллюром. — Ну, господа, позвольте вас познакомить, — начал Путилин. — Доктор Z., моя барынька-агентша У, а это — мой верный агент X. И он громко расхохотался. — Как? — воскликнул я в сильнейшем удивлении. — Может ли быть? Это вы, мои бесстрашные друзья? — Мы, мы, дорогой доктор! — в голос ответили они. — Помилуй бог, господа, это напоминает мне наше знаменитое похождение за ловлей страшного горбуна-Квазимодо! Помните, нас было тогда тоже четверо? Путилин довольно потирал руки. — Интересно знать, на кого теперь мы устраиваем облаву! Иван Дмитриевич, скажи что-нибудь, наконец. — Терпение, мой друг, — ответил Путилин. — Я — человек, а поэтому могу и ошибаться. Карета свернула на одну из фешенебельных улиц столицы. Она стала замедлять ход и вскоре остановилась перед воротами, железными, решетчатыми, из-за которых был виден небольшой сад, разбитый полукругом. Прямо от ворот, посередине сада, широкая асфальтовая аллея вела к небольшому подъезду двухэтажного барского особняка. В эту минуту, когда наша карета подъезжала к воротам, из них выехало щегольское купе, запряженное парой кровных рысаков. — Так… так… тигр сосет кровь бедных жертв, — услышал я шепот Путилина. Мы дали проехать карете, окна которой были наглухо закрыты шелковыми шторами, и въехали в ворота, направляясь к подъезду особняка. — Ну, княгиня, вылезайте! — шепнул Путилин агентше. — А ты, доктор, делай то, что будем делать мы. Агентша-«княгиня» быстро выпорхнула из кареты и нажала кнопку звонка. Путилин и агент Х. стояли полусогнувшись в карете, словно собираясь каждую секунду броситься из нее. Дверь таинственного особняка полуоткрылась. — Великий принимает? — услышал я голос агентши. Теперь дверь распахнулась. — Пожалуйте, ваше сиятельство! — донесся до меня вкрадчивый голос мужчины, стоящего у двери. Не успел я опомниться, как в ту же секунду Путилин быстрее молнии выскочил из кареты, за ним — X., и они оба бросились на отворившего дверь. Ничего не понимая, я устремился к ним и увидел, как железная рука агента Х. сжала горло небольшого, худощавого человека, одетого во все черное. — Ни звука, негодяй! Ни одной попытки поднять крик, вызвать тревогу! Если ты сделаешь хоть одно движение, я прикажу задушить тебя! — прошептал Путилин. — Смилуйтесь!.. Пощадите!.. — взмолился черный человек. — Теперь отвечай на вопросы. Где твой «великий»? — Там, наверху, у себя. — Он один? — Один. — Кто сейчас был здесь? — Баронесса В. — Княгиня Д. была вчера или сегодня? — Нет. Черного человека колотило от ужаса. — Теперь слушай, любезный, — резко проговорил Путилин. — Ты проведешь нас в ту комнату, где твой повелитель принимает своих посетительниц. Вы заперли дверь, X.? — О да! — ответил любимый агент Путилина. — Идемте, господа, а ты помни: малейший звук или обман с твоей стороны — и ты получишь пулю в лоб. И Путилин направил на человека в черном блестящее дуло своего револьвера. Мы тихо стали подыматься в бельэтаж по лестнице, убранной поистине более чем диковинно. Длинный ковер был из черного сукна с изображением мертвых костей и черепов. По бокам лестницы стояли треножники, откуда вился тонкими струйками какой-то противно сладкий дымок. При каждом шаге тихий звук какой-то незримо-таинственной музыки проносился и замирал где-то в отдалении. — Ловко, ловко… молодец! — слышал я бормотание Путилина. — Скажи, — тихо обратился он к нашему пленнику, — когда кто-нибудь приезжает к твоему «великому», как ты даешь ему об этом знать? — Я… я подаю ему снизу условный звонок… Тогда он выходит и встречает… — Ну, веди! Мы прошли двумя темными комнатами и остановились перед аркой, закрытой черной драпировкой с такими же изображениями, что и на ковре лестницы. Путилин тихонько раздвинул ее и заглянул во внутренность таинственной горницы. — Никого! Отлично… Мы вошли в нее, и неприятно жуткое чувство овладело мною. Комната была вся задрапирована черным сукном. У одной из стен ее стоял высокий, огромный черный аналой, позади его — какой-то замысловатый треугольник с тремя зажженными свечами и черепами, а сбоку — жаровня, в которой сверкали горячие уголья. Свечи пылали багровым светом. Полосы его ложились на черные стены, давая иллюзию лужи крови. Путилин зорко огляделся по сторонам. — Гм… дело скверно. Комната пуста до удивительности. Он быстро подошел к огромному аналою и попробовал его приподнять. Аналой поднялся свободно, как легкий деревянный предмет. — Нечего делать, придется… Ну-с, вот и все. Вы, X., ведите негодяя вниз и по его указанию дайте звонок. В случае, если он обманет нас, — пристрелите его. Ну, а вы, барынька, знаете, что вам надо делать? После звонка подымайтесь по лестнице, и… там все будет видно. Мы остались одни. — Нет, там мы рискуем или задохнуться, или ничего не видеть, — проворчал мой гениальный друг. — Ба! Да о чем я думаю? Мы отлично спрячемся под широкими складками спадающего с аналоя покрова. Живо, живо, доктор! Едва мы успели задрапироваться черным сукном, как резкий, какой-то переливчатый звонок пронесся по комнатам этой проклятой квартиры. Прошло несколько секунд, и до нас донеслись голоса: мужской и женский. Портьера раздвинулась, и в страшную комнату вошла высокая фигура мужчины, одетого в темно-фиолетовую сутану. Черты лица его были резки, суровы. На груди сверкала, переливаясь блеском драгоценных камней, большая золотая цепь. — Ну, княгиня, что скажете? — прозвучал голос таинственного хозяина. — Я… я в отчаянии, великий! — хрипло ответила «княгиня».