— У Сереги, моего шурина, два друга там были. Золотой, так Димку Колесникова из Нижнего зовут, и Рашид откуда-то. Всем по двадцать с небольшим было, женились чуть не перед учениями, а жен видели не больше двух недель. — Повезло им, не все успели жениться, теперь вдовам пособие дадут. На «Свири» все родственники делились на две, мне показалось, равные части: тех, кто считал, что экипаж «Курска» давно погиб, и уверенных, что их ребенок, муж, брат жив и ждет, когда его вытащат. Утром на «Свири» распоряжался контр-адмирал Кузнецов, командир дивизии подводных лодок. Он говорил, что для всех желающих будет организована экскурсия на «Воронеж», напоминал, что пожилым людям не рекомендуется подниматься по крутым трапам лодки, и приказывал выделить группу медобеспечения для этой экскурсии. Я спросил, что, по его мнению, случилось с лодкой. Адмирал сказал, что не спит пятые сутки, и добавил, что лодка, конечно, с кем-то столкнулась: — Это 110 процентов. Но с кем? Не знаю. А зачем американцы заказывали док в Норвегии для своей лодки? А англичане приехали к нам не их ли железки со дна собрать? Но меня не это беспокоит, — добавил контр-адмирал. — Люди, которые приехали, что с ними делать? — А что? — удивился я. — Они что, теперь жить тут будут? Не вижу смысла. Свозим их в море, наберут водички — и домой. Но поедут ли? Контр-адмирала в это утро мучили сомнения: — А ведь подъезжают. Ну как им объяснить, что живых на лодке нет и что достать мы их не можем? У меня самого там друзья… — Он подумал и добавил: — Были. Извини, главком приезжает, мне надо ехать встречать. Возле Дома офицеров утром этого дня, как всегда, было много людей. Уточнялись списки погибших, составлялись списки на материальную помощь, на возврат денег за проезд в Видяево. Родственники подписывались под письмом президенту России. В нем был пункт о немедленном подъеме лодки, об оставлении ее в списках дивизии, о дислокации в Видяеве, о переименовании дивизии отчего-то в «Русь», о передаче магазина «Мебель» под церковь и об отстранении от должности маршала Сергеева, главкома Куроедова, командующего Северным флотом Попова и начальника штаба ВМФ Моцака. Решались или не решались тысячи мелких вопросов. Но большинство людей пришли к Дому офицеров просто потому, что больше некуда. На трех этажах распоряжался заместитель комдива по воспитательной работе Иван Иваныч Нидзиев. В кабинете орготдела шло производственное совещание. — Отставить на время всю работу с семьями, понятно? — командовал он. — Но мы же не можем… — Можете. Работать только по направлениям, которые укажу. И он указывал. — Где бирка «Центр психологической разгрузки»? Ее нет! А вы знаете, что приезжает главком? И скотчем, скотчем приклеить ее по краям, я уже устал это повторять. А вы метите дорожки, метите, не останавливайтесь! Вымели? Еще раз метите! Его растерянно слушались. Тем временем подъехал главком Куроедов. С ним были губернатор Мурманской области Евдокимов и вице-премьер Клебанов. Тут же, на улице, их остановили люди. — Мы всех достанем, — повторял Клебанов, пытаясь пробиться через толпу. — Нет, оттуда никто не ушел, водолазы работают, мы всех достанем. Они наконец прорвались через толпу и быстро поднялись на третий этаж. Только кто-то уцепился за рукав губернатора: — Товарищ губернатор, там такая ситуация… У шестерых подводников… Ну, в общем, они были не расписаны, а некоторые даже с бывшими женами не развелись, и как теперь вдовам-то быть, у них ведь есть дети… Губернатор машинально кивал. Было видно, что он очень не хочет опаздывать на совещание. Возможно, просто не привык. Возле кабинета за закрытыми дверями стояла депутат Госдумы Вера Лекарева. Она прибыла полчаса назад и уже попыталась взять ситуацию под контроль. Это был настоящий депутат Государственной думы в полном смысле этого слова. Она привела нескольких родственников экипажа в актовый зал, рассказала, что она в своей жизни много работала с разными семьями и делала это блестяще, как и все остальное. — Неужели мы и с вашей бедой не справимся? — задавала она риторический вопрос. — Вот, говорят, приехали большие начальники, я к ним сама пойду и все решу. Ну, я пошла! Но к начальникам ее не пустили, и она стояла злая, с двумя помощниками, и спрашивала у пожилого капитан-лейтенанта: — Почему? Я же депутат. Вот вы пускаете священника, я вижу! Вот, пустили. Чем же я хуже? — Чем депутат хуже священника? Сами подумайте. Лекарева вернулась и заявила родственникам, которых к тому времени собралось уже человек восемьдесят: — Не волнуйтесь! Найдем средства на оздоровление детей. — Да их спасать надо! — закричали ей. — Это я и хотела в целом сказать, — все-таки немного смутилась Лекарева. — Их же специально топят! — Ничего, напишем депутатский запрос, я взяла бланки. Микрофон у нее забрал полковник Сидоров, главный редактор журнала «Ориентир». Так он представился. Сидоров сказал, что вчера вернулся с крейсера «Петр Великий». — Вы так хотели слышать слова очевидца, — сказал он. — Так вот, слушайте. Место катастрофы там — чистое море. Кто хочет туда, не советую ехать. Мне сказали, что у вас есть желание пойти туда на «Свири», но ведь это тихоходный корабль, 12 километров в час… А метровые волны… Не стоит! — Он уверенно посмотрел в зал. — Вот вы говорите про командующего Северным флотом Попова, что и он в чем-то виноват… Так вот. Вчера на «Петр Великий» приезжал представитель английских ВМФ, они долго разговаривали, что делать, потом представитель улетел. Был разговор с норвегами: сказали, что ничего не могут сделать. В зале заплакали. — Но это еще не все! После этого разговора Попов всех отогнал, встал на корме, сорвал галстук, достал сигарету и долго плакал! Я Попова знаю давно, а теперь убедился, что он достойнейший человек! — Нам его слезы не помогут, — сказала пожилая женщина. — И еще я скажу. Там очень трудно работать. Наш матрос упал за борт с катера, но его вытащили. Один спуск норвежского водолаза стоит десять тысяч долларов, об этом тоже надо помнить. — Да что он нас укачивает! — возмутился кто-то. — Офицеры на «Петре» без сил! Они работали 12 суток и спят там, где их оставляют эти силы. Два наших офицера чудом остались живы в спускаемом аппарате. Ой, девочки, как это сложно! Я четыре дня назад был в Чечне… — Не надо сравнивать! У нас уже не держава, а похоронное бюро! — Я переживаю, сочувствую, мое выступление спонтанно. Но надо знать Попова… Полковник Сидоров наконец снова отдал микрофон Лекаревой. Ей стали жаловаться, что в городке Видяево живут полуголодные люди, а в домах нет горячей воды, унитазов… — И с соседями я переругалась! — в отчаянии добавила одна женщина. — Ничего, помирим! — обрадовалась решаемому вопросу Лекарева. — Я считаю, давно надо поднимать проблему федерального закона о защите прав военнослужащих. Тут в зал вошли Попов, Куроедов и Евдокимов. Их принялись внимательно слушать. Попов сразу приступил к делу. — Вчера, — сказал он, — мы вскрыли девятый отсек. Видимости там нет. Лопнула масляная цистерна. Видеокамера ничего не видит. Думаем, как опустить туда человека. — А человек увидит? — с сомнением спросили его. — Надеемся, что муть осядет, — твердо сказал Куроедов. — А почему воду не откачиваете из отсека? — Очень хороший вопрос, — еще больше оживился он. — Мы, как выяснилось, шесть дней качали, как говорится, из моря в море. Потом нашли трещину, из которой утекала вода. — Как же вы смогли довести аварийно-спасательную службу до такого состояния? Это же идет с 83-го года! — поднялся с места отец одного из ребят. Он повторял это уже не первый день в разных местах, и его не очень, честно говоря, слушали. Всех смущал этот 83-й год: слишком уж давно. — Вот вы говорите 83-й. А я признал состояние флота закритическим три года назад, когда принял его, — заявил Куроедов. — Но вернемся к лодке. Проект, над которым работают ученые, будет доложен мне уже в начале ноября. — Как в начале ноября? — опять застонали в зале. — Начнутся шторма… Что же вы делаете? И как можно было объявлять в стране траур, когда наши мальчики живы? — Давайте перейдем к другому вопросу. От вас, я слышал, было предложение выйти в точку катастрофы. Если вы подтверждаете, я дам корабль. Вот проведем завтра митинг памяти экипажа… — и вперед! Зал просто взвыл. — Да что вы их все хороните! — кричали одни. — Заживо! — Достаньте сначала хотя бы один труп! — другие. — Достать? Хороший вопрос, — опять одобрил Куроедов. — Ломайте лодку пополам и тащите ребят! — Не смейте! — плакала девушка за моей спиной. — Водяные пузыри… Живы они, живы… — Кто принял решение, что люди мертвы? — Вы командующему Северным флотом не верите? — неожиданно резко спросил Куроедов. — Конечно, нет! Ответьте! — Тогда я вам технически объясню. Когда открыли люк и ничего не увидели, опустили камеру, она тоже ничего не увидела. Вот осядет масло… — Да масло не может осесть! Оно легче воды! — Действительно. Значит, поднимется.