«Вот на него и выпадут, что тут непонятного? Все, не отвлекай меня, просто подожди». И Рок принялся ждать. Для начала устроился на никому не приглянувшейся лавочке и занялся настройкой меню. Благодаря сумбурному курсу обучения от Няши он теперь знал, что и как можно передвигать, но пока что не видел смысла ни в чем, за исключением чатов — их полезность была доказана последними событиями. Побоявшись экспериментировать с остальным, оставил это дело в покое и принялся заниматься самым увлекательным, что было доступно в данной ситуации, — рассматриванием проходящих мимо девушек. Пусть и безликие цифры, но нельзя не признать, что разработчики не были лишены чувства прекрасного, слишком уж часто это проявлялось. Даже старушки хорошенько за семьдесят не всегда выглядели печально, а уж о молодых и говорить нечего — бесспорных уродин не заметил ни одной. Заодно, дабы время тратить не только с удовольствием, но и с пользой, Рок попытался определиться со своими вкусовыми предпочтениями. Благодаря оживленности перекрестка надолго это исследование не затянулось. Он узнал, что ему весьма нравятся барышни не старше тридцати с хвостиком и не моложе младшего студенческого возраста, ростом повыше среднего, с длинными светлыми вьющимися волосами разных оттенков, тяжеловатыми в бедрах и талии. Нет, на сочных дам не тянуло, но и плоские худышки, повернутые на жестких диетах, пусть дружно отправляются в лес, где их костями волки подавятся. Грудь, само собой, должна быть большой и упругой, не уступая в этом «кормовой части». Что до лица, интересовал исключительно европейский тип, а к нему желательно маленький аккуратный ротик с пухлыми, но ни в коем случае не чересчур раздутыми губками, широкие овальные глаза голубого или зеленого цвета под полукружьями на совесть выщипанных бровей и плавные черты, без всех этих острых скул и прочих угловатых неровностей. Итак, что мы получаем, объединив запросы к внешности с требованиями к внутреннему наполнению? А получаем выражение лица мягкое, чувственное, возможно принадлежащее женщине недалекой, но знающей себе цену и твердо понимающей, что ей нужно от мужчин (причем последним, в лице Рока, должно требоваться то же самое, а не какое-нибудь чтение стихов Есенина под майской луной). То есть не какая-нибудь дура пучеглазая со стаей некормленых тараканов в звенящей от хронической пустоты башке, а расчетливая и похотливая особа, не пытающаяся строить из себя невесть что, перегружая мозг своего избранника всем, что щедро порождает ее тупость. И да, длинные ухоженные ноги из-под короткой юбки или платья — это важно. А если при них обувь на высоком каблуке, это вообще чуть ли не идеал, за такое можно простить некоторые недостатки. Итак, Рок в своих вкусах определился вплоть до раскраски и длины ногтей, а Няша так и не удосужилась появиться. Несмотря на нередкие встречные улыбки девушек, замечающих характерные взгляды Рока, становилось скучно и к тому же тревожно. Из города надо срочно сваливать, а он тут сидит, время теряет в ожидании свидания с крайне несимпатичной особой. Вдруг эта не следящая за языком пышка решила над ним пошутить и даже не думает сюда направляться? И ведь никак не проверишь. Сколько еще ему здесь выжидать? До начала нашествия изголодавшихся тварей? И кстати, при всей определенности вкусов надо признать, что иногда он с симпатией провожает взглядом экземпляры, которые чуть ли не по всем пунктам не совпадают с идеалом. Некоторых из них это обстоятельство совершенно не портит, они выглядят так, что становится печально от мысли, что перед Роком всего лишь куклы, пусть и неотличимые от натуральных женщин. Вон, например, одна из ярчайших представительниц таких исключений, если не сказать — самая яркая. Заметно пониже среднего роста; вместо пышности худоба хронического туберкулезника, живот такой, что хоть доски по нему выравнивай, бока в талии чуть ли не слиплись друг с дружкой — хребет помешал их объединению. Кормы с такого ракурса не видать, а вот грудь должна просматриваться, но этого не происходит — взгляд выхватил лишь печальные намеки на нее, вряд ли хотя бы до третьего размера дотягивает, а Року подавай не ниже четвертого. То есть фигура вообще не блещет — тонкая до отвращения, при столь скромных габаритах в этой особе веса столько, что пару таких можно смело хватать под мышки и тащить на сколь угодно большое расстояние, не особо запыхавшись на финише. Ну да фиг с ней, с тощей фигурой, хватает и других минусов. Она мало того что темная шатенка с почти прямыми волосами, а не блондинка с локонами, так еще и подстрижена непозволительно коротко — вровень с плечами, да и прическа — каре с пробором посредине — почти худшая из всех возможных на вкус Рока. Лицо — вообще полный список неприемлемых выпирающих и неприятных черт. От аккуратного заостренного подбородка вверх поднимаются сплошным потоком ничем не разбавленные недостатки: широкий рот с тонкими губами, вытянутыми чуть ли не в идеальную линию (на зависть некоторым земноводным); нос почти аналогичной ширины, сильно удлиняющийся к кончику; острота скул выражена настолько ярко, что ими можно побриться или даже на медведя поохотиться; глаза в окружении не слишком выдающихся ресниц невнятного зеленовато-карего оттенка, их форма такова, что, приложи миндаль, один в один впишется, так что никакого тебе волнительного овала; брови над ними почти безукоризненно прямые, заметно расширяющиеся почти посредине, даже не догадывающиеся о существовании пинцетов и прочих средств борьбы с излишней растительностью. Ну и выражение лица нельзя не отметить — никакой мягкости нет и в помине, не говоря уже о похотливости с чувственностью. Живое, внимательное, настороженное — будто мордочка испуганного и готового дать отпор зверька, пробирающегося по кишащему опасностями дремучему лесу, где он никому не может доверять. С таким выражением она не то что цену себе не знает, да она даже не задумывается о такой важнейшей для всякой уважающей себя женщины детали. Лишь один момент можно кое-как примирить со списком запросов Рока: нельзя не поприветствовать коротенькие обтягивающие шортики, тем более что из них торчат ноги, которым можно дать чуть ли не все пять баллов — увы, но в бедрах не хватает важной пышности. Ну да ладно, ведь идеальная стройность и выверенные пропорции частично это компенсируют. Эта нестандартная особа уже близко, очень близко, раз Рок прекрасно может рассмотреть цвет ее глаз, детскую запущенность бровей и каждую складочку ядовито-зеленого топика, подчеркивающего волнующий всех нормальных мужчин факт — одеваясь поутру, один предмет белья девушка проигнорировала (а там, глядишь, и второй забыла). Вот ведь как получается — почти стопроцентный промах мимо требований Рока, но при этом смотреть на результат очень и очень приятно. Не красавица, определенно не красавица, но до чего же милая, глаза радует получше большинства прошедших мимо пышных блондинок, у которых все или почти все совпадало со списком. Милая особа между тем, свернув с тротуара, звонко цокая высокими каблуками (к коим Рок тоже неравнодушен), подошла к лавке, остановилась перед ней, склонила голову набок, уставилась нетерпеливо-недовольно и таким же милым, как она сама, голоском спросила: — Ну и чего ты тут расселся? Слова, надо признать, ни капли не соответствовали тональности скромного женственного голоса, и вообще — что это с ней такое? — Хочу — сижу, лавка не частная. — Слегка выбитый происходящим из колеи, Рок ответил на автоматизме, не задумываясь. Что тут происходит? Неужто он ее взглядом приманил? Но ведь остальные только улыбались в ответ, мчаться навстречу горячим объятиям не торопились. Да и не очень-то похоже, что она подошла в поисках мужской ласки — сказала, будто плюнула. Изящно развернувшись на одной ноге, чудаковатая девушка снисходительно-высокомерно произнесла: — Подними глаза с асфальта и шагай за мной, придурок. И представьте себе — направилась дальше все с тем же цоканьем каблучков легкой и целеустремленной походкой, не оборачиваясь. Будто летела к одной ей ведомой цели. А Рок, подскочив, будто подброшенный на лопате ком липкого навоза, догнал ее, жалко ковыляя на скрипучей, терзаемой болью ноге, поравнялся, повернул голову и с нескрываемым ошеломлением вопросил: — Няша, это ты, что ли?! Закатив глаза с таким видом, будто только что стала свидетельницей проявления величайшей тупости в истории рода людского (что, возможно, так и есть), девушка ответила в той же тональности, будто общается с примитивным существом: — Нет, блин, я всего лишь «цифра», неужели непонятно? Проходила мимо и вот решила обратиться к тебе, как к придурку. А все потому, что ты и есть придурок, раз такие тупые вопросы задаешь. Рок, воскресив в памяти недолгое знакомство со спутницей, чуть головой не затряс, пытаясь вернуть мозги на место. — Погоди, та была толстой, ножки, как мизинцы дистрофика, ходила скрючившись, а голос будто из пивной бочки. Да это фигня какая-то, что за фокусы?! Ты точно Няша?! — Блин, ну ты вообще! Ты даже хуже придурка, ты что-то с чем-то. Попробуй пристально на меня посмотреть, может, научишься вызывать информационную панель. — Я умею. — Ну так почему не посмотрел? Тебе что, врожденное слабоумие сильно мешает? Объект — иммунный, человечность — низкая отрицательная, прозвище-идентификатор — Няша, не вооружена, с высокой вероятностью обладает неустановленными боевыми умениями Континента. Рок видел каждую букву надписи, но верить глазам отказывался. ЭТО походило на Няшу не больше, чем трепетная лань на сверх меры откормленного борова. — Эй, придурок, ты бы свернул, не то в столб врежешься. В последний момент успев воспользоваться советом непостижимо преобразившейся спутницы, Рок вновь скосил на нее взгляд и конкретизировал свои сомнения: — Да ты вообще не такая, как она. — Ну что ты такое говоришь. А какой, по-твоему, я должна была быть, после всего, что со мной случилось? — Ты о чем сейчас? — О том, что я, блин, два дня просидела в черном болоте, у меня там чуть в ушах пиявки не завелись. Ты представляешь? — Да уж. — Вот-вот. И это еще не все, потом меня загнали в канализацию, где я получила пулю в живот и тесаком по голове. — Девушка, поморщившись, провела ладонью по коже чуть ниже топика. — Там, в той черноте, снайперская накидка в тело въелась, под ней не то что ног не видно, под ней двоих таких, как я, спрятать можно. Накидка хитрая, на каркасе из веревочек, фигуру она ломает, делает несимметричной, скрывает очертания, расширяет, а к ней еще и грязь налипла, ох и приставучая она на черноте. Надо быть совсем уж слепым придурком, чтобы такое не понять. Впрочем, это ты и есть, так что простительно. — Ладно, хрен с ней, с фигурой, а голос? — Ну а что ты хотел от моего голоса? — Так он не таким был. Совсем не таким. — Ну что ты говоришь? Не таким? А если головой подумать?! Блин, да кому я это говорю, извини, подумать и ты — вообще несовместимо. Придурок, вот ты бы красиво песни пел после удара прикладом по гортани, распухшего языка, да еще и захлебываясь кровью вперемешку с зубами?! В процессе общения Рок не всегда вдумчиво воспринимал слова, потому как и без них то и дело выхватывал то одну, то другую знакомую деталь, покуда в голове не начало крепнуть убеждение, что в эпитете «придурок», коим его регулярно характеризуют, определенно что-то есть. Ну да, он дебил редкой породы, раз так позорно обманулся — принял мелковатую миловидную девушку за раскормленную уродливую бабищу. А тощая стервоза продолжала подливать масло в огонь, заодно снабжая крупицами информации: — Глобус, наверное, до сих пор с тебя, тупого придурка, ржет. Мало того что ты не догадался первым его выключить, так еще и меня как только не обзывал. «Страшнее Няши», да? Уж посмешил этого урода, так посмешил. А теперь, значит, глаза разул? Увидел? Знаешь что — я вообще не удивлена, что ты по тридцать раз без толку дохнешь, мне непонятно только одно — почему так мало. Тут, когда умираешь, одно хорошо — воскресаешь здоровой; все раны пропадают, даже шрамов не остается; всегда яркая одежда, жаль, обычно такая вот легкая, почти всегда высокий каблук и вот такой вот маникюр, который меня бесит почти так же, как бесишь ты. И еще обязательно серьги в ушах, иногда вместо них или вместе с ними пирсинг, очень часто цепочка или браслетик. Никакого золота или серебра, только бижутерия, иногда отстойная, иногда ничего так. Но догадайся — что самое гадкое? — Туфли жмут? — Не догадался, придурок. Волосы — вот в чем проблема. Они слишком длинные. Не у всех, конечно, но у меня почти постоянно до талии. — Что тут плохого? — удивился Рок. — По-твоему, ничего?! Ну так отрасти, узнаешь каково. Это дико неудобно — они то на затвор наматываются, то еще за что-нибудь цепляются не вовремя. Самой подстричь можно, но, сам понимаешь, плоховато получается. А город тут какой-то уродский, еле нашла нормальную парикмахерскую. Но не очень повезло с мастером, он просто нечто, будто точно от черепахи произошел, редкий тормоз, я такого никогда не видела, его только за смертью посылать. Рок, внимательно вслушиваясь в пояснения Няши, не смог сдержаться: — Так это как?! Пока я тебя ждал, ты в парикмахерской торчала?! — Ну а где бы я еще столько времени пропадала? А ничего так подстригли, правда ведь? Глава 13 Жизнь пятая. Крестины — Водички себе плесни. — Няша подвинула бутылку в сторону Рока. — Отмечать будем.