Вот только зачем тогда вообще переодеваться? Он и ошибался и нет — когда Няша спустя несколько минут вышла из недостроенного дома, у Рокки едва челюсть не отвисла. Концептуально новое облачение повторяло прежнее, разве что шорты сменились штанишками, тоже короткими, а топик теперь больше походил на разгрузочный жилет, созданный модельером, никогда прежде не имевшим дело ни с чем, кроме женской одежды для летнего сезона. И обувь тоже новая — черные ботинки, столь удобные на вид, что и себе такие захотелось, несмотря на то что они откровенно не мужские. И вот как столько всего смогло поместиться в небольшой пакет? Даже если ногами с разбегу затрамбовывать — нереально. И меч тоже хитрым оказался, сумел пристроиться в ножнах, а те теперь закрепились на верхней детали одежды, где для них было устроено причудливо стильное, как и многое в обновках, гнездо. Все это выглядело как реквизит для головоломного приключенческого фильма с элементами фантастики и одновременно идеально практично. Строгая амуниция для героини-авантюристки, где красота сочетается с эффективностью. Такое в магазине не купишь. Теперь понятно, почему Няша беспокоилась начет прически, но о тряпье даже не заикалась — вопрос с ним был решен заранее. Непонятным образом. Подойдя, девушка постучала ноготком по рукояти меча: — Видишь? — Допустим. — Я почти что его крестная. — Блин, так, значит, я у тебя не первый крестник? — Ты человек, а это всего лишь меч. Я зову его Кусака. Посмотри внимательно. — Да говорю же — вижу. — Блин, вот же придурок, я с тобой или со стеной коровника разговариваю?! Я пристальный взгляд имела в виду! Посмотри как следует! Рокки тоже мысленно себя обозвал, ведь пора уже с полуслова понимать, что и как надо делать, ведь много чего уже успел узнать, не совсем зеленый. Меч Кусака с черных территорий. Усиленный. Открытых свойств нет. Имеются скрытые свойства. Привязан к владельцу. Владелец — Няша. Ничего не поняв, ответил на наезд соответственно: — Я посмотрел, и что дальше? — Видел свойства? — Ты о скрытых? — А, ну да, ты же у нас совсем слепой. За моего Кусаку, Рокки, некоторые готовы несколько жизней отдать, это самая ценная моя вещь. Да ладно уж там — единственная, которую можно назвать ценной, остальное куда проще. Вот поэтому и пришлось задержаться. Все, теперь можно уходить. — Это как? Почему твое барахло здесь оказалось? Я так понял, кластеры меняются на чистые, если раньше здесь что-то спрятала, добро должно пропасть. Или я где-то туплю? — Вообще-то ты почти всегда тупишь, но сейчас нет, сейчас все верно, прятать что-то на стандартном кластере можно только до перезагрузки. Но я ничего не прятала, это мои вещи. Они как бы сами… Блин, как бы это объяснить… Ты помнишь, я о привязанных предметах говорила? — Ну? — Мой Кусака привязан, одежда тоже. Она непростая. — Тогда почему все это с тобой вместе не появилось? И почему мы ждали какого-то звонка? — Количество, размер и вес привязанных предметов зависят от силы и некоторых достижений, которые очень непросто получить. Каким бы сильным ты ни был, без очень редких бонусов непосредственно с тобой появятся смешные крохи. У меня сохраняется только то, что в ладонь умещается, причем ладонь придется сжать покрепче. Все остальное через некоторое время переносится на кластер-респ в случайную точку или в заданную заранее точку, но это сложнее и неудобно, ведь никогда не знаешь, где именно ты окажешься. «Звонок» — это системное оповещение о получении указателя направления на тайник. Что-то вроде того звука, который в чатах настраивается, я тебе уже показывала. Садись, чего встал? Ехать надо, а не болтовню прокачивать. Рокки, жадно впитывая информацию, решил попробовать чуть потянуть время, дабы вытащить из разговорившейся девушки еще что-нибудь: — Слушай, а если меч сломается или его отберут, а одежда сгорит? — Даже если привязанные вещи разнесет на атомы, после твоей смерти они окажутся здесь, обязательно чистыми и целыми. Это не касается только разряжаемых одноразовых магических предметов и боеприпасов, если ты их успеешь использовать, потеряешь навсегда. Ну и еще кое-что не работает, но это не важно. Если отберут, а сам не умрешь, через некоторое время у отобравшего все пропадет и окажется на одном из ближайших стабов в таком вот тайнике, а у тебя будет указано направление на него, а если ты будешь хорошим мальчиком, тогда и расстояние нарисуется. — Стабе? — Блин, вот зачем ты меня заболтал! — резко нахмурилась Няша. — Может, давай об этом в другой раз поговорим? Сам же рвался из города, а теперь резину тянешь. — В другой раз ты опять отмалчиваться начнешь, — пробурчал Рокки, забираясь на мотоцикл. — Болтать здесь можно, но не всегда и не везде. И вообще, я тебе не справочная. — Вообще-то ты сама обещала научить полезному. — Больше слушай и смотри, меньше болтай. Все, погнали, и будь готов к проблемам. — Что за проблемы? — Проблемы бывают разные. Если верить карте, по дороге будет пара нехороших мест, а я без понятия, как их можно объехать. Придется напрямую. — Да ты сама проблема, — не удержался Рокки. — Это почему же? — Мчишься как ошпаренная, раз десять нас чуть не угробила. — Ты еще не видел, как я мчаться умею. — Если не шутишь, я не хочу это видеть. — А придется, Рокки… придется… Глава 16 Жизнь пятая. Злобствующие цифры Если говорить прямо, при езде на мотоцикле, которым управляет Няша, абсолютно весь маршрут кажется неприятным, и потому отметить какие-либо ярко выделяющиеся своей паршивостью места у Рокки не получалось. Негатива прибавляло и то, что новая одежда спутницы походила на старую лишь приятно обтягивающими очертаниями, а в остальном сильно ей уступала. До обнаружения тайника, появляющегося по воле непостижимой, как и многое в этом странном мире, силы, он мог подержаться за теплые плечи пусть и не эталонно-красивой, но весьма и весьма прелестной девушки с необычным характером, а теперь приходилось хвататься за жесткую кожу иссушенной солнечным жаром рептилии. Непонятно, каким образом Няша в новой сбруе ухитряется вести себя столь же непринужденно, как и прежде. Это ведь почти что рыцарские доспехи, негнущиеся и не продавливающиеся под нажимом пальцев. Но она в них почему-то двигается совершенно свободно, будто это не более чем легкая ткань того самого симпатичного топика, брошенного где-то на оставленной за спиной стройке. Нет, с этой то ли жилеткой, то ли огрызком курточки определенно что-то не так. Складывается впечатление, что жесткость работает только против Рокки, а для Няши материал делается мягким. И вот уж парадокс так парадокс — оба эти свойства проявляются одновременно. В городе между тем подошло время уже знакомого веселья. Проскакивая через улицы, приходилось без конца уворачиваться от игнорирующих абсолютно все правила машин, да и во дворах они то и дело мешали, преграждая проезд или несясь лоб в лоб там, где разъехаться невозможно. Няша пускала мотоцикл по бездорожью, по тропинкам и детским площадкам, распугивала цифр на тротуарах, а один раз нагло проехала сквозь торговый центр, стеклянные двери которого после отключения электричества оставили в распахнутом положении. Водители почти не гудели клаксонами на такие выходки, потому как непозволительно себя вели слишком многие. Рокки даже без дополнительных вопросов начал догадываться, что кластерная система куда сложнее, чем представлялось из обрывочных пояснений Няши. Похоже, от кусочка территории к кусочку меняется не только география, но и скорость деградации населения. В одних случаях психи появляются чуть ли не мгновенно, в других проходят часы, прежде чем замечаешь нехорошие изменения. Сейчас они начали бросаться в глаза даже при сумасшедшей езде, когда хочется зажмуриться и вообще ни на что не смотреть. Там и сям по обеим сторонам их маршрута и впереди к небесам вздымались дымовые столбы от разгорающихся пожаров, слышался грохот от сталкивающихся на высокой скорости машин, отовсюду орали от боли или ужаса. Старик с седой клочковатой бородой, свисающей до пояса, выйдя из подъезда с мусорным ведром, высыпал его содержимое прямо перед мотоциклом, скалясь при этом однозубым ртом; полицейский с безумными глазами маршировал на одном месте посреди улицы, приставив пистолет к виску и не обращая внимания на завал из разбитых автомобилей в паре десятков метров от него; немолодая женщина, противно визжа, швырнула пустую бутылку, едва не угодив Рокки в голову. Да уж, отсюда определенно пора уезжать, город на глазах меняется в нехорошую сторону. Критиковать манеру езды спутницы можно бесконечно, почва для этого весьма плодородна, но нельзя не отдать ей должного — в отличие от таксиста, с которым Рокки едва не хлебнул полный ушат горького горя, она ухитрялась большую часть маршрута избегать откровенно смертоносных мест. Гнала дворами, парками, по аллеям бульваров, рулила, как будто последний день живет, но, возможно, именно так и следует передвигаться в сложившейся ситуации. Везение им изменило, когда Рокки уже частично смирился с безумной гонкой, местами это почти начинало нравиться. Что-то хлестко щелкнуло, негромко и вроде как неопасно, хотя то, что звук донесся отчетливо, легко справившись с надрывным гулом мотора, должно было насторожить. Но насторожиться Рокки не успел, потому что мотоцикл ни с того ни с сего дернулся, а потом все закружилось-завертелось, заколотило жесткими ударами асфальта по плечам, бокам, спине, голове и, разумеется, многострадальному колену. Несмотря на то что, заезжая во двор, водительница резко снизила скорость, падение вышло знатным. Рокки повезло прокатиться несколько метров по ровному месту, где ничего выпирающего и твердого не приголубило его до смерти или серьезных травм. Но обстучало знатно, оглушенный, он, скорее ведомый инстинктом выживания, чем прислушиваясь к крикам Няши, перекатился с боку на бок, зачем-то прижимаясь к высокому бордюру. Лишь там начал что-то соображать, повернув голову в направлении очередного резкого звука. Это уже щелчком не назовешь, это выстрел из серьезного ствола. Ствол обнаружился метрах в двадцати и принадлежал винтовке, которую сжимал в руках грузный мужик в не первой свежести майке-алкоголичке. Нижнюю часть его тела оценить не получилось, потому что она скрывалась за машиной, которую он облюбовал в качестве позиции для обстрела заезжающих в его двор мотоциклов, а верхняя злобно скалилась, выкрикивая незатейливые ругательства и безуспешно сражаясь с затвором. Складывалось впечатление, что этот тип только что растерял навыки обращения с оружием, даже в столь суматошной обстановке Рокки понимал, что подобного рода кривые усилия к успеху не приведут. Но валяться под прицелом откровенного психа в любом случае некомфортно, и страха не было лишь по одной причине — сознание, приходя в себя после оглушающего падения, все внимание обратило на Няшу. Там было на что посмотреть. Девушка, ничуть не обескураженная тесным знакомством с асфальтом, неслась в сторону ругающегося стрелка. Да-да — не бежала и не шла быстрым шагом и даже не передвигалась прыжками, она именно неслась, скользя по земле с такой непринужденной легкостью, будто персонально для нее гравитацию уменьшили в семь раз. Случайно ли так получилось или мужик наконец осознал свою ошибку, но затвор наконец с лязгом вернулся, загоняя патрон в казенник. Еще миг, и пуля вылетит, ударит в упор по частично затянутой в черное стремительной фигурке, но Няша этот миг предоставлять не стала. Изящный перекат через капот, мимолетное, почти незаметное прикосновение локтя к потной, продолжающей сквернословить морде, и вот уже ее резко притихший обладатель летит в одну сторону, а его винтовка в другую. Рокки глазам своим не поверил, ведь удар и ударом-то не казался, так… почти ласковое поглаживание, а результат такой, будто боксер-тяжеловес от души приложил.