Но укромная дорога оказалась не из простых. То через густые кусты приходится продираться, то по тропе, превратившейся в грязевой ручей, то через давным-давно заброшенный сад, где то и дело приходится обходить завалы из сухих деревьев. И вот наконец запахло сосной, а через минуту и сами стройные красавицы показались. Заросли поредели, под ногами теперь пружинил ковер из хвои и шишек, шагать по нему — благодать. Вот только Рокки не сильно радовался. На очередном привале, пока Няша открывала бутылку со сбивающим запах составом, пожаловался: — Колени опять начинают жалобы писать. — Это потому, что не до конца восстановились. Не переживай, завтра даже не вспомнишь, что они у тебя вообще есть. — Да я не переживаю за это, я к тому сказал, что долго так шагать не смогу. Тебе бы сбросить килограмм пять, ну или эти спальники оставить. — И куда мне дальше худеть?! — вскинулась Няша. — В скелет превращаться, да?! Блин, вот же умник выискался! А спальники нам ночью понадобятся, ты за них еще спасибо мне скажешь. — Да они просто безразмерные, ты на них четыре одеяла перевела и тряпья кучу. — Если замерзнем, шкала удовольствия пойдет вниз, нельзя такое допускать. — Может, ты не заметила, но это лес, а в лесу всегда есть дрова, так что у костра отогреемся, если замерзнем. Ты знаешь, мне вот даже захотелось у костра посидеть и чтобы ты сидела рядом. Попахивает дымком и первобытной романтикой, удовольствие, чувствую, подскочит до упора. — Рокки, всем ты хорош, вот только думаешь почему-то не головой, а чем-то другим. Костер — это столб дыма, это свечение в темноте, это запах, который зараженные могут почуять издали. При некоторых условиях дым стелется по земле, расползается, это облако стоит долго и видно отовсюду. Ты помнишь, что курить здесь опасно? Так вот, костер — это в миллион раз опаснее. Тем более после дождя дрова влажные, дыма и вони от них еще больше. — Да, мой косяк — не подумал. Это все от усталости, заморился я тебя таскать, первый раз вижу, чтобы девчонка так основательно уселась на шею. Нам далеко еще шагать? Тут, когда первый раз проходили, дальше по просеке, где-то в километре, я удобное местечко для лагеря присмотрел. Лужа там здоровенная — почти озеро, хотя бы умываться можно будет. — Мы туда не пойдем, — категорично заявила Няша. — Здесь только придурки по своим следам туда-сюда ходят, и долго этим заниматься у них, как правило, не получается. Давай туда пойдем. — Прямо через лес?! — застонал Рокки, осознав, что ему обломали надежду продолжить путь по тропе, которая тянется вдоль знакомой линии электропередач. — Да, через лес, там мы точно не были, так что не натоптали. И найди мне палку подлиннее — чтобы тонкая и легкая. — И зачем она тебе? — Как это зачем? Тебя, лодыря, подгонять. Вот сам, что ли, подумать не способен? Пауки будто специально паутину высоко развешивают, тебе хорошо, а у меня уже вся голова в ней. — Так, может, к тому месту рванем? — без надежды на успех вновь предложил Рокки. — Там хоть какая-то вода есть, вымоешь свои космы. — Космы у тебя — вместо мозгов. Сказано, через лес, значит, пойдем через лес. Ты, блин, какой-то ненормальный, все время болтаешь и болтаешь, споришь и споришь. Просто делай, что я говорю, и все будет хорошо. Наверное… Место, которое Няша назначила лагерем, Рокки не понравилось. То, что воды здесь нет, — полбеды, можно и без умывания обойтись, а для утоления жажды прихватили достаточно. Проблема в том, что оно прекрасно просматривается со всех сторон — светлый сосняк, кустов почти нет, а те, которые есть, растут редко и слишком чахлые, чтобы прикрыть собою что-то от враждебных взглядов. Но спутнице этого показалось недостаточно, и потому она решила выбрать самую заметную точку, а именно — вершину невесть откуда взявшегося песчаного холма. Этот элемент рельефа поневоле бросался в глаза, а следовательно, и все, кто на нем находится, тоже. Впрочем, не все настолько плохо, как показалось вначале. Забравшись по склону, Рокки обнаружил, что плоская вершина увенчана огромной ямой, это делало холмик похожим на здоровенную модель вулкана с чашей кратера. Здесь запросто могло разместиться человек пять, и разглядеть их снизу не получится (если сами не станут высовываться). Устало опустив девушку на усеянный хвоей песок, спросил: — Откуда узнала? — Ты про что? — Про эту ямищу. Снизу ее не видно. — Я не знала, я подозревала. Окопы тут повсюду старые, а раз война была, должны были и это место укрепить. Оно удобное. — Ты как-то необычно рассуждаешь… — Почему? — Так ведь это условность, что-то вроде игры, из которой нет выхода. Окопы мог какой-нибудь неграмотный художник нарисовать, а на холм краски не осталось или схалтурил. — Краски не хватило?! Совсем больной, что ли?! Ты вообще хоть что-то понял из того, что я тебе рассказывала? Никакая это не игра, я не знаю, что это, но это что-то другое. Каждый стандартный кластер является точной копией определенного кусочка Земли. Никто ничего не рисует, как там, так и здесь, все до последнего кустика совпадает, все реально. — Откуда ты это знаешь? — Лично я ничего из прежней жизни здесь не видела. Но иммунных много, некоторые узнавали знакомые места, такое не так уж редко случается. Точно, конечно, знать не можем, но другого объяснения нет. Слышала даже про случаи, когда встречали цифр, которые были копией кого-то из знакомых иммунных. Больше на сказки похоже, но о таком поговаривают в разных регионах, уж я-то наслушалась. — Ты сама как? — Нормально. — Я о ноге. — Уже лучше, рана затянулась, пуля вывалилась. — Пуля сама из раны вышла?! — Ну да, тут это обычное дело, доставать необязательно. — Хорошо, пусть пуля сама вышла. А с костью что делать? Твоя шина — полный отстой, тут нужна нормальная хирургия, иначе срастется криво. — Не переживай, Система с этим разберется. — Это как? — Как и все остальное — не знаю. Она ведь как-то воздействует на нас, вот и на травмы тоже действует. Раны затягиваются, кости срастаются, искривляются в нужное положение, становятся прежними по форме. Через некоторое время ни малейшего следа не останется, нога станет обычной, как раньше. Пройдет месяц, и забуду, какую мне раздробило — левую или правую. — Вот такое мне в твоем мире нравится. — Ага, здорово выручает, ведь калеки здесь не выживут. И не надо говорить, что это мой мир — он такой же мой, как и твой. — Ладно, ты давай отдыхай, а я пока вниз сгоняю. — Зачем?! — резко напряглась Няша. — Притащу палок подлиннее, сделаю из них каркас, пленкой застелю. — Небо чистое, дождя не будет. — Хотя бы просто каркас поставлю, на всякий случай. Если что, пленку раскатать за пару минут можно. — Только недолго. И далеко не отходи. Винтовку возьми. — Лишняя тяжесть, пистолета хватит. — Не сравнивай пистолет с винтовкой. — Я и не сравнивал. Если что, до тебя рукой подать, лес просматривается хорошо, незаметно ко мне не подобраться. — Если мелкий мертвяк появится, не стреляй, топором его бей. Шуметь нельзя. — Да помню я, помню, не волнуйся. — Ну да, помнит он, конечно… Таким, как ты, не напомни, не будут знать, с какой стороны у них лицо, а с какой зад. Валяющихся там и сям палок в лесу хватает, на то он и лес, вот только в этом лесу они были почти исключительно короткими, что Рокки категорически не устраивало. Вместо быстрой вылазки получился полный обход подножия холма, отбраковка трухлявого сырья и сбор годного по чуть-чуть. Поиски осложнял ветер. Если изначально он радовал тем, что стремительно сушил землю, то сейчас стал раздражающим фактором. Вершины немаленьких сосен раскачивались, кроны соударялись, кое-где терлись друг о дружку древесные стволы, отяжелевшие после затянувшегося дождя сухие ветви не выдерживали, то и дело срывались вниз. Шум от всего этого стоял изрядный, из-за него нельзя было полагаться на уши, что возлагало на зрение двойную нагрузку. Рокки не столько палки высматривал, сколько подкрадывающихся к лагерю мертвяков. Одно хорошо — чистота леса сейчас в плюс, потому как замечать зараженных можно издали. От души пнув здоровенный желтый мухомор, Рокки нагнулся, подхватил приличную на вид сосновую ветку, но тут же ее отбросил. Трухлявая до такой степени, что чудом в руке не рассыпалась. Вот как можно было так обмишуриться? Выпрямляясь, краем глаза засек движение. Чуть обернулся, готовясь узреть очередной раскачивающийся под напором ветра кустик, но увы — это оказалось нечто совершенно на него не похожее. Мертвяк, ухитрившийся подобраться на опасную дистанцию. Не настолько страшный, как пристреленный в деревне, но тоже не из простых. Из человеческого в нем осталась лишь антропоморфная фигура плюс скромное воспоминание о прежней жизни — донельзя замусоленный страховочный пояс, туго натянувшийся на раздавшемся вширь туловище. Тело перевито канатами сухожилий, мускулатура несимметрично раздулась, голова втянулась в массивные плечи и почти сплошь покрылась наползающими друг на дружку костяными бляшками, из щелей между ними на Рокки уставились сузившиеся глаза хищника, со знанием дела оценивавшего пищевую ценность потенциальной добычи. Няши с ее ценными советами под рукой не было, но Рокки почти не сомневался, что от пистолета сейчас толку немного. А он, балбес тупой, оставил винтовку наверху, решив сбегать за палками налегке, невзирая на возражения девушки. Вот и сбегал. Действительно придурок. Покосившись на холм, отчетливо осознал — домчаться до вершины не успеет. Одно резкое движение, и тварь сорвется с места, настигнет в несколько прыжков. Уж как такие монстры способны передвигаться, Рокки насмотреться успел и был уверен, что, даже если именно этот мертвяк окажется хромоногим и тяжелым на подъем, данное обстоятельство подарит всего-то несколько выигранных шагов — не больше. Но перед ним не ужасающий кусач, противник явно поскромнее. С пистолетом на таких вроде как выходить не принято, но сейчас особый случай, ведь оружие будет держать человек, который никогда не промахивается.