— Ну да, при условии, что ты будешь качать еще и силу. А в этом деле штанга и гири не помогут — я говорю о характеристике. — Это понятно. По-моему, качать ее можно запросто. Я быстро качал, когда валил мелких мертвяков, которые не давали мне по железной дороге пройти. — Чем ты их убивал? — Чем-то вроде железной палки. — Ты делал это вручную против неповоротливых противников, почти вся нагрузка при этом шла на физическую силу, вот и получал к ней очки. Система может и на что-то другое их направлять, но, как правило, старается привязывать призы к чему-то, что сыграло определенную роль в бою. Вот только очков за мелочь дают очень мало, силу так можно качать лишь на низких уровнях. Если уровень характеристики выше уровня противника, Система начинает налагать штрафы. Чем больше разрыв, тем они выше, в итоге наступает момент, когда за победу получаешь всего лишь единичку. Меньше давать нельзя — правило такое. Чтобы прокачать силу с четырнадцати до пятнадцати, тебе придется своей трубой убить сто пятьдесят мелких зараженных, а с девятнадцати до двадцати — их понадобится уже двести. На самом деле это идеальные показатели, а идеал, как известно, недостижим. Система будет иногда давать единичку на ловкость и прочее, вот и представь, сколько придется трубой размахивать. Я уже не говорю о том, что мелкие мертвяки сотнями не бегают и в очередь к тебе выстраиваться не станут. — Да уж, придется поработать. — Хорошую прибавку можно получать с зараженных высокого уровня, но там ты трубой ничего не добьешься, там понадобится серьезное оружие, а оно нечасто требует силу, с ним меткость и прочее работают. Смотри, мертвяки совсем отстали. Так и плыви, плотина интересная, вон в том домике можно посмотреть. — Что посмотреть? — Ну, если там все хорошо, остановиться попробуем. — Это не домик, это что-то техническое. Насосная, зал с генераторами или каким-то другим оборудованием. — Вон на углу окна застекленные, значит, там изоляция от улицы есть. Почти жилой дом, и расположен удобно, ведь добраться до него можно только по плотине или вдоль берега. Плотина метров двести и хорошо просматривается, берег голый, незаметно к нам никто не подойдет. На этом берегу пастбищ нет, деревню я тоже не вижу. Удобное место, если нужно немного отлежаться. — Мы не так уж далеко ушли, ты уверена, что Ромео до нас не доберется? — С этим уродом никогда и ни в чем нельзя быть уверенным — очень уж хитрый и настырный. Непредсказуемый, гад. Но мне очень нужно полежать. Хотя бы денек, а лучше полтора. Тогда потихонечку ковылять смогу, а это многое изменит. В хорошую сторону изменит. Рокки указал влево: — Вон посмотри. Там, вдали, что-то просматривается. По-моему, это высотки. — Ага, высокие дома. — Это город. — Ну да, точно не деревня. — Ты говорила, что в городах всегда опасно. — До него километров десять. — По-моему, меньше. — Да какая разница, вряд ли он здесь первый день, значит, зараженные насчет его уже не очень волнуются. Самый первый день самый рискованный, когда они со всех сторон к перезагрузке сбегаются. Можно на такую стаю нарваться, что в танке не спасешься. Рокки, я не вижу тут лучшего убежища, а искать его дальше, таская меня на шее, это рисковать нарваться на новые проблемы. Мало тебе приключений, что ли? Вот все время споришь и споришь, а нужно просто меня слушать. — Я не спорил, я просто сказал, что в городах опасно. — А я будто не знаю об этом, так, по-твоему, получается?! До города далеко, а это нормальное убежище, оно нас может на время выручить. Так что греби уже вперед, не нужно так на меня коситься. Потерпи хотя бы пару дней. — Почему именно пару? — Потому что дальше ты пойдешь сам по себе, уже без меня. — Это как понимать? — А так, что мы с тобой расстанемся. Я это с самого начала говорила, разве забыл? — Пошутить захотелось, что ли? Сама по себе ты разве что поползти сможешь. — Сейчас да, а через пару дней все изменится, ведь я живучая и быстро прихожу в себя после любых ран. За себя не переживай, помогу тебе добраться до стаба, как обещала. Но на этом все. — А может, не все? — Ты на что намекаешь? — Я могу тебе пригодиться. Мы вроде как неплохо сработались и спокойно уживаемся. — Это ненадолго. — Почему ты так решила? — Я, может, и похожа на наивную девочку, но кое-что в этой жизни понимаю. Не нужно на меня так смотреть, прямо сейчас начинай выбрасывать из головы глупые мысли. Не будет у нас никакой романтики, а будет расставание через два дня, заруби это себе на носу. И возьми чуть левее, впереди какие-то коряги из воды торчат, надо их обойти. Глава 25 Жизнь пятая. Втрескавшийся идиот Рокки замер перед чуть приоткрытой железной дверью, украшенной табличкой «Щитовая» и изображением черепа, чьи глазницы пронзает стилизованный разряд молнии. С другой стороны ни звука не доносилось, но руки сами по себе сжали винтовку покрепче — насторожил запах. Даже не запах, а так себе — запашок, но спутать его ни с чем другим невозможно. Смрад разложения. Пусть зараженных и называют мертвяками, но это столь же ошибочное определение, как и зомби. Твари, происходящие из бездушных цифр, не гниют. Разве что локально, в случаях серьезных ранений, когда часть тела отрезается от кровотока, но это ненадолго, потому как регенерация даже у начинающих монстров на высочайшем уровне, при наличии пищи все залечивается с дивной быстротой. Так что, если учуял дурной запах, не следует грешить на урчащих созданий. Но и расслабляться тоже не стоит, потому как для них это не отвратительная вонь, а один из самых притягательных ароматов. Монстры ведь не очень-то привередливы к еде, жрут без разбора, в том числе и падаль. Значит, есть нехороший шанс, что где-то за этой дверью скрывается один или несколько зараженных. Вот потому Рокки и не торопился ее открывать. Вдруг одна из тварей притаилась сейчас по другую сторону, также прислушивается и готовится встретить любого входящего ударом лапы, когти которой способны разорвать на две половинки дубовую шестидесятимиллиметровую доску. Если так оно и есть, лучше чуть помедлить, мертвяки обычно нетерпеливы, пусть первым полезет или хотя бы проявит себя. Выждав минуты три и не услышав за это время ничего нового, кроме жужжания пронесшейся мимо жирной мухи, Рокки не выдержал, кончиком винтовочного ствола надавил на дверную створку, но она даже не шелохнулась. Просунул оружие чуть дальше, решив использовать его в качестве рычага, но одумался, вдруг сломает или согнет. Крепкая штуковина, но это все же не лом, для такого не предназначена. В любом случае нашуметь здесь уже успел, раз мертвяки себя не проявляют, скорее всего, опасение с ними повстречаться не имеет под собой почвы. Ухватившись за дверь, потянул на себя. Та стронулась неохотно и с таким скрежетом, что, должно быть, в самом укромном уголке скрытого от солнечного света сооружения было слышно. Рокки так и не смог выяснить, каково предназначение всех этих тянущихся в железобетонном теле плотины помещений, увенчанных невысокой башенкой, чем-то напоминающей диспетчерскую вышку аэропорта, да и не сильно рвался выяснять. Зачем ему это надо? Ясно одно — Няша была права, здесь и правда есть где устроить временное логово. За дверью тянулся узкий коридор с голыми стенами, на которых проступали пятна сырости, вовсю окучиваемые плесенью. Посветив фонарем вдаль, Рокки разглядел метров через десять похожую дверь, с виду закрытую. Дойдя до нее, постучал по металлу костяшками пальцев, прислушался. Вроде с другой стороны никто не отреагировал, значит, можно попытаться пробраться дальше. Створка подчинилась куда охотнее, чем предыдущая, но радости в этом было мало, потому как, чем дальше она распахивалась, тем сильнее начинало смердеть. Замерев на пороге большого помещения, размеры которого не позволяли осветить его целиком, Рокки чуть не выругался. Омерзительное зловоние достигло здесь столь ядреной концентрации, что хоть бери да на хлеб вместо масла намазывай. Удивляясь тому, что до сих пор не согнулся в приступе тошноты, повел фонарем в сторону и тут же дернулся, наводя винтовку на проявившийся во мраке силуэт. Спасибо, что выстрелить не успел. Тот, кого он принял за скрывавшегося в темноте злодея, давно уже никому не опасен по веской причине — он мертв, причем давненько. Даже не понять, мужчина это или женщина: оранжевый комбинезон скрывает фигуру, на голове каска белого цвета, на ногах кроссовки с толстой подошвой, рост небольшой. Лицо подпорчено разложением до такой степени, что на человеческое не походило, вокруг шеи, сильно стиснутой веревочной петлей, жужжат мухи. Другой конец веревки уходит далеко вверх, к решетке вентиляции. Даже не понять, каким образом этот низкорослый суицидник сумел ее там закрепить, прежде чем затянул петлю. Ну да, в вопросе убийства люди на редкость изобретательны даже в тех случаях, когда собираются лишать жизни сами себя. Стоп, что за мысли такие странные? Это ведь не человек, это всего лишь цифра. Вот зачем иммунному вешаться? Хотя… А зачем вешаться цифрам? Ведь Система забрасывает их сюда с конкретными целями: некоторое время создавать иллюзию нормальной жизни в свежих кластерах, затем начинать паниковать и превращаться в психов, далее преображаться в начинающих зараженных. А потом жрать, жрать и жрать, становясь опаснейшими чудовищами, в которых не остается ничего человеческого. На столе, неподалеку от тела, Рокки заметил раскрытую тетрадь, каждый лист которой был расчерчен таблицей. Приблизился, подсветил, сперва пробежался по названиям граф, убедился, что это какой-то журнал для технического персонала. Затем бегло прошелся по записям, остановившись на последней: «Пришлось закрыть Баранова в старой бытовке. Толстяк сошел с ума, как и Гольцов перед ним. Еле с ним справился, слишком здоровый. Он успел цапнуть меня зубами, значит, скоро я стану таким же, как они. Но нет, не стану, есть способ. Галя, если прочитаешь это, прости. Лучше так, чем такое. И я оставил открытым аварийный шлюз, здесь все будет нормально. Прощайте все. Павел». Интересные дела. Цифра решил, что станет зомби, потому как его покусали, написал достаточно внятную предсмертную записку и забрался в петлю головой. Не знай Рокки, что эти люди ненастоящие, в жизни бы в такое не поверил. Очень даже реалистичное поведение. Идеальная имитация. Убедившись, что дальше прохода нет, вернулся в коридор, прикрыл за собой одну дверь, затем вторую. Не помогло — смрад продолжал преследовать, он будто въелся в одежду, в кожу и внутрь носа, казалось, что избавиться от него невозможно. Поспешно вернулся по уже знакомой дороге, добравшись до последней лестницы, погасил фонарь. Сверху пробивался солнечный свет, для глаз, успевших привыкнуть к мраку, даже его крох вполне достаточно. Няша обнаружилась там же, где Рокки ее оставил, — на верхнем этаже башни. Здесь размещалось что-то вроде скудно меблированного офиса, по всем его стенам тянулись широченные окна, прикрытые стеклопакетами, часть из которых девушка успела распахнуть. Ей даже не пришлось ковылять, она обзавелась специфическим средством передвижения — забралась в кресло на колесиках и раскатывала на нем, отталкиваясь от пола рукоятью метлы. Узрев это, Рокки, ухмыльнувшись, не удержался от ехидного вопроса: — А полетать на ней слабо? — Полетами я занимаюсь только по ночам, — без заминки ответила Няша и задала свой вопрос: — Нашел что-нибудь? — Живых никого, но внизу какой-то тип повесился. Вроде как цифра, один из тех, кто здесь работал. Странный какой-то. — И в чем его странность?