– Умеете вы надавить, – Айзак Таскиран сделал знак своему помощнику. Ядигар достал из папки листок и отдал ей. – Вот, прошу. Она пробежала глазами печатный текст и разочарованно выдохнула. – Кого-нибудь опознали? – спросил следователь. – Скорее наоборот. – Значит ли это, что у вас имеются определенные подозрения касательно конкретного человека? Элина перевела взгляд на следователя и отстраненно заметила: – Может быть. – Поделитесь с нами? – Пока преждевременно. – Ну, вот что… – Таскиран не скрывал досады и заговорил отрывисто, словно приказывая: – Даю вам тридцать минут. Потом попрошу освободить каюту, здесь будет работать криминалист. Ориентировку на преступника можете оставить у себя. – Выйдя из номера, он обернулся к Ядигару: – Эта Коган что-то скрывает. Не исключено, что нападение инсценировано. Отсюда вопрос: с какой целью? Оставшись в каюте наедине с собой, Элина подумала: «Всему есть причина». События, которые происходили с ней в последнее время, дважды принимали криминальный характер. И это было не случайностью, а закономерным следствием какого-то тайного процесса. «Значит, нужно разбираться». Сформулировав этот пункт, она выстроила список приоритетов. В первую очередь надо найти того, кто на нее напал. Во вторую – выяснить, кто побывал в ее каюте. Скорее всего, это был один и тот же человек. Легко предположить, что он побывал и у Богдана. И в-третьих, она собиралась узнать, что искал преступник в обеих каютах. Элина была уверена, что, пройдясь по этому списку и реализовав его пункты, она доберется до того, кто убил шведку, и выяснит причину убийства. Турецких следователей Элина в расчет не брала, обосновав это так: у них свое расследование, а у нее свое. Ближайшие двадцать пять минут Элина потратила на душ и смену одежды. Еще приготовила сумочку, сложив в нее то, что могло пригодиться в течение дня. Никто не знал, когда полицейские закончат осмотр каюты и что будет потом: дадут ли ей новую или приведут в порядок эту. Предстоял трудный день, и она была готова соответствовать ситуации. Однако, собравшись уходить, Элина вдруг задержалась – ей в голову пришла хорошая мысль: отчего бы не попробовать перелезть с балкона на балкон, чтобы понять, как это сделал преступник. Кому-то эта затея могла показаться идиотской, но она привыкла все подвергать сомнениям, даже очевидные факты. Элина вышла на балкон, закинула сумку на спину и села на балконное ограждение. Потом перекинула ноги и осторожно сползла вниз, держась за перила. Нащупав ногой едва заметную полку, зацепилась за нее носочками туфель и стала передвигаться в сторону соседнего балкона. Однако, переступив несколько раз, почувствовала, что полка сделалась у́ же, и когда этот выступ сошел на нет, одна нога сорвалась, а за ней сорвалась другая. Элина повисла на руках, и в голове мелькнула здравая мысль: «Об воду не разобьешься, но покалечиться можно». Она подтянулась, но руки дали слабину: балконные перила отличались от перекладины турника и резали пальцы. Осталось только одно: сгрупироваться, чтобы как можно удачнее свалиться за борт. Но подберут ли ее? Заметят ли, что упала? Об этом она заранее не думала и решила погромче крикнуть: – А-а-а-а! Элина уже приготовилась отцепиться, когда ее подхватил Богдан: – Держись! – Втащив Элину на свой балкон, он заорал: – Совсем ополоумела?! – Хотела проверить на себе… – проговорила она и, поведя шеей, болезненно сморщилась. – Мало приключений? – уже с сочувствием поинтересовался Богдан. – Пока я была в лазарете, мою каюту разгромили. Так же, как и твою. – Зачем? – Вероятно, что-то искали. Преступники, как и следователь, считают, что мы сообщники. – Чушь собачья. – А как еще это можно объяснить? – осведомилась Элина. Он замолчал и недоуменно покачал головой, потом проронил: – Не знаю… – Так вот, я и подумала, – она располагающе улыбнулась, – отчего бы тебе не рассказать, в чем тут дело? Раз уж нас считают сообщниками, будет справедливо, если я узнаю, что ищет преступник. – В твою каюту кто-то зашел… – Конечно! Иначе как бы ее разгромили. – Ты не поняла. – Богдан заглянул за балконную перегородку. – Только что в твоей каюте хлопнула дверь. Я слышал. – Не обращай внимания, – махнула рукой Элина. – Это полицейские. Идем в комнату… – Она бесцеремонно вошла в его каюту и огляделась. – Такая же, как у меня. – На этой стороне коридора каюты все одинаковые. – Уверен? Есть у тебя схемы палуб? Богдан взял со стола проспект и подал ей: – Зачем это тебе? – Не мне, а нам… – Она села в кресло. – Нас считают сообщниками, и как бы мы ни доказывали обратное, все будет именно так. Короче, нам нужно объединиться. – Для чего? – не понял Богдан. – Чтобы грамотно разобраться и доказать свою невиновность. – Может быть, лучше… – начал он, но Элина его прервала: – Не может! Если за тебя взялись, то не отпустят. Не жди. В лучшем случае всю душу вымотают. В худшем – за решетку посадят. – Мрачная перспектива! – Богдан покачал головой. – Надо ж мне было так вляпаться! – Ну, так что ты решил? – спросила Элина. – А разве у меня есть выбор? Но я даже не представляю, в каком направлении действовать. – Спокойно… Ты в руках профессионала. – Может, ты и профессионал, но выглядишь как нахалка. – Богдан указал глазами на схему палуб. – Зачем тебе это? – Объясню. Но только после того, как ты ответишь на мой вопрос. – Ну… – Что искали в твоей каюте? Я уже спрашивала, но ты ушел от ответа. Поэтому повторюсь. – Откуда мне знать? – в голосе Богдана послышалось раздражение и одновременно с этим – беспомощность. – Не верю, но понимаю, что у тебя могут быть причины это скрывать. – Предположим… – Тогда еще один вопрос. Это связано с твоей получасовой задержкой в номере ночью, когда убили шведку? – На этом свете все связано! – отрубил Богдан. – Даже то, что не имеет точек соприкосновения. – Твои обобщения к делу не пришьешь, – заключила Элина. – Но положение безвыходное, поэтому садись, нам надо кое-что обсудить. Богдан сел рядом, и она ткнула пальцем в схему средней палубы: – Здесь располагается моя каюта – пятьсот двенадцатая. Где была твоя, до того как тебя переселили сюда? – Дальше по коридору, – он показал. – Пятьсот двадцать шестая. – Где располагается номер шведки? – Шестьсот десятый. Это выше. Элина присмотрелась к схемам обеих палуб и сделала вывод: