— Правильно ли я понял, сударь Граммон? — дослушав историю Граммона, лениво проговорил мой носитель, продолжая спокойно разглядывать свою бывшую подругу. — Ваш отец приказал избавиться от медальона, спрятанного в рукояти подаренной вам шпаги, и вы, уже зная, что за артефактом идет настоящая охота, не нашли ничего лучшего, чем одарить им меня? Того, кто фактически спас вас от самих охотников? — Отец желал, чтобы следы медальона потерялись. Я мог его проиграть, подарить кому угодно, единственное, чего я не мог с ним сделать, — это выкинуть. Отец говорил, что в этом случае я не проживу и месяца. Думаю, Наста поначалу рассчитывала, что я просто подарю ей артефакт в знак расположения, и лишь когда поняла, что я этого не сделаю, решила действовать напролом, — тихо проговорил бараненок. Дим же, продолжая сверлить Ройн взглядом, от которого та уже начала нервничать, кивнул как ни в чем не бывало. — О да. И почему же вы отказались от идеи одарить свою возлюбленную этим медальоном, позвольте узнать? — Только глухой не расслышал бы сарказма в интонациях моего носителя. — Я боялся, что для нее это может плохо кончиться, — вздохнул Граммон. — Замечательная логика, не находите, судари и сударыня? — зло рассмеялся Дим. — Отдать артефакт страстно желающей его заполучить женщине наш барон не смог. Зато с легкостью одарил им своего спасителя. Воистину людская благодарность не знает границ! — Но… вы сильны, сударь Дим! — тряхнув головой, заявил бараненок. — Я был уверен, что, отдав медальон вам, оборвал след для возможных охотников. Ведь Наста тогда уже считала, что я мертв, и уж тем более не могла знать о нашем с вами знакомстве! — Что ж, вы просчитались, сударь Граммон, — скривился мой носитель и договорил, благодарно кивнув инквизитору Тону. — Как уже заметил его преосвященство, нападение на меня в Ленбурге с очень большой вероятностью было спровоцировано именно охотниками за медальоном. И не надо сейчас лепетать, что мой скорый и скрытный отъезд из города, о котором вы, кстати, не имели никакого понятия до беседы с людьми инквизитора, смешал охотникам карты, и сейчас я в полной безопасности. Не далее как вчера днем мой дом в Майне подвергся самому натуральному обыску. Крайне варварскому, смею заметить. Порядок пришлось наводить с обеда и до самого вечера. До нынешней беседы я был склонен полагать, что это своеобразное выражение презрения от офицеров легиона, при котором я состою инструктором разведывательного отряда, или, что еще менее вероятно, напоминание о давней дуэли в Нойгарде, но это уж слишком мелко для моего противника. Он хоть и показался мне довольно неучтивым человеком, но вряд ли опустился бы до такой пакостности. — Что ты предпринял? — бухнул, сверкнув глазами, Полуногий, переглянувшись с нахмурившимся инквизитором. — Две двойки горлохватов Четвертого Громового с сегодняшнего дня караулят дом. — ответил Дим, наконец отводя взгляд от Беллы, смысл присутствия которой в этой комнате до сих пор оставался для меня загадкой. Впрочем, если присмотреться… Кажется, Полуногий подыскал себе ученицу. Хм, и что он в ней нашел? Вспыльчивая, наглая и совершенно не умеющая думать особа. Отвратительный выбор для преемника начальника СБ… мне так кажется. — А кто караулит тебя самого? — прищурился Гезин. — Смею надеяться, что обойдусь своими силами, — равнодушно пожал плечами мой носитель. — Самонадеянность к добру не ведет, сын мой… — Ровный голос инквизитора мгновенно переключил все внимание присутствующих на протопресвитера. — Охотники, как мы выяснили, не чураются Тьмы, и я подозреваю, что среди них есть не только крайне неразборчивый в средствах алхимик или зельевар, но и откровенные колдуны. А против них, знаете ли, с одной сталью не выйдешь. Кроме того, есть предположение, что вокруг этого дела снуют ниеманские шпионы, а среди них попадаются весьма хитроумные личности, вполне способные устроить такую ловушку, что даже с вашими способностями, сударь Дим, из нее не выбраться. А вот это уже совсем дурная новость. Если в противостоянии с любителями у носителя есть шансы, то в войне с государственной машиной… хм, а здесь есть профессиональные конторы? Как-то не задавался таким вопросом. Надо будет просветиться. Отца Тона, что ли, расспросить? — А если я отдам этот медальон Церкви? Прилюдно? — спросил Дим. — Например, отдам его в дар во время литургии, в присутствии всех участников Похода? Раз уж охотники отыскали меня в Майне, то теперь глаз не спустят, — вот пусть и полюбуются, как я передаю артефакт в дар, а потом попробуют выцарапать его из сокровищницы понтифика, а? — Сожалею, мой юный друг, но это невозможно, — грустно улыбнувшись, покачал головой протопресвитер. — Судя по всему, охотники хорошо осведомлены о свойствах артефакта, а раз так, то они прекрасно знают, что медальон можно передать кому-либо лишь раз в пять лет, и то при исполнении некоторых условий. Кому бы вы его ни отдали до истечения этого срока, медальон не будет действовать как положено. Иными словами, передача медальона Церкви не избавит охотников от интереса к вашей персоне, хотя и значительно усложнит им задачу. — Вот как… а как же тогда Пир его мне всучил? Или он таскал его уже больше пяти лет? — спросил мой носитель, и бараненок скривился, но тут же выпрямился, словно шпагу проглотил. И никакого раскаяния… наоборот, он выглядел пусть и недовольным, но абсолютно убежденным в правильности своих поступков человеком. — Нет, сударь Дим, — процедил Граммон. — Медальон признает хозяина, оказавшись на его шее. Я же никогда его не надевал. Последним носителем этого артефакта был мой отец… я лишь выполнял его волю. Именно поэтому медальон признал эту передачу. Помните, он покрылся золотистыми разводами, а потом вновь побелел? Так и выглядит подтверждение перехода права собственности на этот артефакт. — Замечательно. И ты напялил его на меня, чтобы я наверняка не смог отказаться от такой «чести», да? Барон, вы еще бoльшая дрянь, чем я представлял. — Дим! — резко окрикнул инквизитор. — Прошу прощения, ваше преосвященство, — вздохнул мой носитель, загоняя злость на бараненка как можно глубже, и, чуть успокоившись, договорил: — Я погорячился. Итак, давайте подведем итог. Артефакт можно либо передать кому-то добровольно, но не чаще чем раз в пять лет, либо можно взять его насильно и опять же успеть передать новому владельцу до того, как сила медальона убьет грабителя. Если взятый насильно артефакт не обретет нового владельца, то через одиннадцать месяцев он вновь загонит в гроб первого, кто осмелится надеть его на шею. Так? — Правильно, — кивнул инквизитор. — Замечательно. — Дим с силой потер лоб, стараясь не смотреть в сторону бараненка, один вид которого вгонял его сейчас в ярость. — Я не буду спрашивать о том, как такое возможно и зачем вообще нужны такие сложности, полагаю, этого не знает никто из ныне живущих, но… может, кто-нибудь объяснит мне, что это за медальон такой и ради чего я должен рисковать жизнью ближайшие четыре с половиной года?! — Есть мнение, что этот артефакт служит своеобразным ключом. И ввиду начавшейся охоты на него мы можем предположить, что кто-то знает, какую именно дверь открывает этот ключ, — медленно проговорил отец Тон. — Но не вы, — с легкой вопросительной интонацией произнес Дим. — Именно так, — кивнул инквизитор. — Ни я, ни Церковь, ни даже многоуважаемый владетель Бордэс не знаем, где находится замок, к которому подходит этот ключ. — Обидно. — Дим выудил из-за воротника пластинку артефакта и, окинув ее задумчивым взглядом, вернул на место. — Кхм, друг мой, позвольте взглянуть на эту вещицу. До сих пор я лишь слышал о ней, но не имел возможности увидеть, — неожиданно попросил отец Тон. — А она вам не навредит? — настороженно спросил Дим. — Не беспокойтесь, сударь Дим, — улыбнулся тот и, требовательно постучав пальцем по крышке небольшого низкого столика, договорил: — Я буду предельно осторожен. Носитель кивнул и, сняв с шеи медальон, аккуратно положил его на стол, краем глаза отметив прикипевшие к нему взгляды Гезина и Беллы и показное равнодушие так подставившего его бараненка. Инквизитор же, не обращая на них внимания, повел ладонью над пластинкой и что-то тихо забормотал. Свет, исходящий от руки протопресвитера, залил медальон, и от того словно холодом пахнуло. Холодом и запахом земли… могильной. — Прав был барон. Никаких эманаций Тьмы. Только Время и Смерть, — вздохнул инквизитор, одновременно кивком разрешив Диму забрать артефакт, что тот и проделал, скрыв пластинку от жадных взглядов Гезина и Беллы, отчего последняя недовольно фыркнула. Да и тьма бы с ней! — Любопытная вещь, да… — На наши дневники похожа, — неожиданно подала голос Белла. — Кстати, да, — кивнул Гезин. — Материал весьма и весьма схож. Если бы не золотая проволока и эти дурацкие камешки, ее вообще можно было бы принять за уменьшенную версию обычного дневника. — И вправду, — задумчиво проговорил инквизитор. — Сударь Дим, вы не пробовали «пробудить» медальон? — Да нет, — пожал плечами носитель. — Как-то повода не было. — А вы попробуйте, глядишь, что-то и получится, а? — предложил отец Тон, и Дим в очередной раз достал медальон. Хотелось бы мне сказать, что при первом же прикосновении к поверхности артефакта тот открыл присутствующим свои тайны, но, увы, чего не было, того не было. Иными словами, пластина не отреагировала на прикосновение. Правда, у меня появились кое-какие идеи относительно нее, но озвучивать их Диму в присутствии инквизитора я не стал. Позже, может быть, а пока… пока у нас и других дел достаточно. Я прислушался к возобновившейся беседе присутствующих. Ну да, ну да… Быть осторожнее, не ходить по темным переулкам и чаще бывать на людях, в общем, весь набор советов из разряда «спаси себя сам». Гезин, правда, предложил носителю поддержку в виде слаженной команды из трех ходоков, в прошлом служивших личными телохранителями при каком-то вельможе, но Дим предсказуемо отказался от такой защиты. Что ж, может быть, он и прав. С его возможностями подобная охрана будет лишь гирями на ногах, а в Походе… в Походе чужим будет сложновато подобраться к моему носителю, не вызвав подозрений. Разве что если легионерами прикинутся, — так те своих, по-моему, чуть ли не по запаху определяют. Во всяком случае, они умудряются узнавать друг друга даже не зная в лицо и в гражданской одежде. А вот протопресвитер поступил проще. Он, не вдаваясь в детали, пообещал, что на время Похода его люди присмотрят за нашим домом и супругой Гилда, причем сказал это так, что и не возразишь толком, по крайней мере, Диму это не удалось, и довольный протопресвитер тут же переключился на другую тему. — Отец Иммар будет назначен капелланом Четвертого Громового с завтрашнего дня, — задумчиво произнес он. — Надеюсь, ваш отряд, сударь Дим, поможет святому отцу познакомиться с легионом? — Почту за честь оказать такую услугу его благолепию, — кивнул мой носитель. — Правда, я не вхож в офицерское собрание, потому моя помощь, очевидно, будет не слишком велика. — Понимаю, — протянул инквизитор. — Но этот вопрос он решит. Вас же прошу просто помочь отцу Иммару на первых порах. Он хороший человек, сударь Дим, и не будет обузой в Походе. Поверьте, вы не пожалеете о знакомстве с ним. — Кхм… — Граммон покосился на протопресвитера, словно о чем-то напоминая. Тот вздохнул, но все же отреагировал. — Да, еще одна небольшая просьба, сын мой, — обратился инквизитор к заметившему эту пантомиму и невольно насторожившемуся Диму. — Сударь Граммон изъявил желание отправиться в Поход, а его отец, мой старый знакомец, настоятельно просил присмотреть за его отпрыском. Я же считаю, что место в моей свите — это совсем не то, что нужно юному воину. С другой стороны, в дворянское войско его не примут без копья, а братья-рыцари не пустят под свои баньеры без посвящения. Зато ваш отряд не стеснен подобными традициями и правилами. Вы меня понимаете? — Я же его убью… ненароком! — Это, похоже, был крик души Дима. Честный такой, надрывный. А ведь может, действительно может. И я даже сочувствовать бараненку не стану. Не заслужил. — Тебе не привыкать, — буркнула Белла. Вот дура! — Сударыня, не разочаровывайте вашего наставника. — Голос инквизитора заставил Ласку вздрогнуть. Часть шестая Грохот щитов Глава 1 Я радовался. Сезон дождей миновал, а значит, до выступления армии осталось совсем немного времени… и я наконец смогу покинуть Майн. Не то чтобы мне не нравился этот городок… Хотя да, вряд ли кому-то понравится каменный лабиринт, страдающий от перенаселения и отсутствия канализации. Но мне, как и Гилду с Дариной, было проще — мы-то жили все это время в предместьях, так что проблемы общей скученности и, как выразился сосед, «антисанитарии» нас не затрагивали. Но за последние несколько дней мне просто осточертело везде и всюду натыкаться на Ройн… и Граммона. И если при виде первой у меня просто портилось настроение, то Пир… Желание если не убить, то основательно набить морду ушлому бараненку было почти неодолимым. А самое страшное, что, даже скинув его тренировки на Скалу Миола, я все равно был вынужден ежедневно лицезреть аристократическую физиономию Пира то на тренировочной площадке, то на своих лекциях. Единственное, что пока спасало отпрыска владетеля Бордэс, это тот факт, что он старался не высовываться, и душеспасительные беседы, которые вел со мной сосед… резко посерьезневший, надо заметить, и тоже не дышащий благостью в адрес Граммона. Впрочем, как мне кажется, дух вообще после той встречи в замке наместника стал очень подозрительным, и даже в том, как он отшучивался, дескать, паранойя — залог долгой жизни, я ощущал не покидающее его напряжение. Соседу явно что-то очень не нравилось в происходящем, но делиться своими мыслями он не спешил. Что ж, если он отговаривается недостатком сведений, подтверждающих подозрения, я подожду. В конце концов, на этом свете есть лишь два че… существа, которым я могу доверять: дед Вурм и дух. Причем к последнему, скажу честно, я испытываю куда большее доверие, чем к первому. Старый всегда себе на уме, и пусть он никогда не станет поступать мне во вред, но некоторые его методы… м-да. Взять хотя бы то, как он организовал мой первый выход! За спиной, втихую. В этом весь дед Вурм. Пусть он действовал мне во благо, но иногда кажется, что старый забыл одно из главных предостережений Церкви: благими намерениями вымощена дорога в ад! День, когда Четвертый Громовой свернул лагерь и вышел в Поход, стал для меня чуть ли не праздником, которого даже старательно держащийся в гуще разведывательного отряда Пир не смог испортить. И это не преминул заметить отправленный с нами отец Иммар, подтянутый, словно строевой офицер, мужчина средних лет, явно больше привыкший к доспеху, чем к дзимарре, пусть и скроенной так, чтобы не стеснять всадника. Отец Иммар оказался хоть и не очень многословным, но приятным собеседником, умеющим подмечать детали и… молчать об увиденом, когда это необходимо. Весьма тактичный человек, как я успел заметить. — Вижу, вы полны энтузиазма, сударь Дим, — проговорил святой отец, когда его серая кобыла поравнялась с моим скакуном. — Ждете возможности показать себя? — О нет, — покачал я головой. Говорить, что радуюсь избавлению хотя бы от одной своей головной боли, мне не хотелось, а потому пришлось обойтись полуправдой. — Просто рад, что вскоре займусь привычной и любимой работой. — Вот как… — Отец Иммар скользнул по мне внимательным изучающим взглядом, но почти тут же кивнул. — В очередной раз убеждаюсь, что его преосвященство был прав, высказывая свое мнение о вас. — И что же сообщил отец-инквизитор? — приподнял я бровь и поспешил добавить: — Если это не секрет, разумеется. — Что вы, ни в коей мере, иначе я и не стал бы упоминать о том разговоре, — отмахнулся церковник. — Его преосвященство настаивал, что вы совершенно не похожи на молодых дворян, ищущих приключений или подвигов, и я рад убедиться в его правоте. — Дворяне… — Скривившись, я невольно покосился в сторону едущего чуть в стороне Миола, за массивной фигурой которого скрывался Граммон, не рискующий подъезжать ближе. — Не любите первое сословие? — с усмешкой спросил отец Иммар и указал на мою левую ладонь, где под тонкой кожей перчатки при желании можно было заметить характерное утолщение от дворянского перстня на пальце. — Любить? Сословие? — фыркнул я. — Предпочитаю несколько более… традиционные виды любви. — Сударь Дим, — укоризненно покачал головой священник, сдержав усмешку. — Вы же поняли, о чем я говорю. — Простите, святой отец, — кивнул я. — Просто сам я отношусь к дворянству лишь номинально и не считаю себя частью этого сословия. Более того, я вырос в Ленбурге, а этот город, как никакой другой, способствует скептическому восприятию дворян, точнее, тех самых любителей приключений и прожигателей жизни, о которых вы говорили. — Хм, вы считаете, они… бесполезны? — прищурился церковник. — Почему же? — пожал я плечами, насторожившись вместе с соседом. Все же тема тонкая… и лучше быть осторожнее в словах. — Владетели, исполняющие свой долг перед империей и владением, — это основа нашего общества. Их нельзя не уважать… Скажите, отец Иммар, вы ведь не были в Ленбурге?