Глава 17 МЫ МЫ НАБЛЮДАЕМ за тем, как Эйбрам Кельвин едет прочь от Купола. Сквозь нас пробегает волна чувств. Они сложные и противоречивые — радость, печаль, тоска, любовь, — но наши чувства всегда такие. Они наводняют залы Библиотеки как богатый древний напиток, наполненный воспоминаниями. Нечасто случается смотреть на что-то и не впитывать его дух, поскольку всё запоминается как минимум некоторыми из нас. Каждое дерево было опорой, каждый поток — купальней, каждый камень когда-то ранил ноги, разбивал окна или участвовал в строительстве дома. На земле всё имеет для кого-то значение, и не существует человека, которого бы никто никогда не любил. Если даже у камня есть несколько предназначений, то у человека их тысячи, и мужчина в автомобиле притягивает нас. Мы разделяемся. С наших полок соскальзывает книга. Она тонкая, не имеет обложки, скреплена алой нитью и сильно повреждена. Чернила размылись от слёз, на страницах капли крови. Но в нашей Библиотеке книги могут излечиваться. Они могут расти. Они могут дописать себя. Некоторые из нас покидают наши просторы. Некоторые из нас наблюдают за Эйбрамом и читают его, в надежде выяснить, кто он. В надежде восстановить страницы, которые вырвал бессердечный мир. Мы следуем за автомобилем. Глава 18 Я ВНУТРИ ЗАЩИЩЁННЫХ СТЕН Коридора № 2 я могу представить, что нахожусь в старом мире. Асфальт здесь гладкий и чёрный, со свежей жёлтой разметкой, полностью очищенный от брошенных автомобилей и обломков рухнувших зданий. Нет кратеров от разорвавшихся бомб, нет трещин и выбоин, а трёхметровые бетонные стены отлично скрывают беспорядок снаружи, так что ничего не нарушает иллюзию жизнеспособности города. Плюс ко всему, они гарантируют, что мои прежние менее просвещённые друзья не смогут окружить нас и съесть. Затем иллюзия исчезает. Стены растворяются в деревянной опалубке и рассаде арматуры, и мы снова оказываемся на обычной улице, открытой городу и его скрытым угрозам. Несмотря на бесчисленные плюсы безопасной дороги между двумя нашими поселениями, я не сомневаюсь, что одним из первых шагов Аксиомы будет заморозка проекта Коридора, чтобы территории оставались разделёнными между правящими группировками. Когда деспоту было на руку объединение народа? Тёмные облака начинают сбрасывать свой груз, и Джули и Нора ёжатся, когда холодный дождь начинает поливать нашу маленькую компанию. Я вижу нескольких одиноких зомби. Они смотрят в небо, а капли дождя падают прямо в их немигающие глаза. Мёртвые всегда стремятся в город. Каждое утро они выходят из своих жилищ на окраинах, выполняют свою ужасную работу, а потом возвращаются домой, чтобы подремать несколько часов и начать всё сначала. Не так давно некоторые начали менять этот утомительный ритуал. Молодая женщина с серой кожей в безрукавке и юбке — она просто потерялась, отбившись от своего охотничьего отряда, или впервые ощутила холод дождя и задалась вопросом: почему? Или испачканный кровью мужчина, бредущий к Стадиону — он идёт туда, чтобы убивать и утолять голод или чтобы попросить о помощи? Когда мы проезжаем мимо них, они поворачиваются в нашу сторону и шипят. Их серебристо-серые глаза полны животного голода. Я говорю себе — успокойся. Всё, что может случиться, не случится в одночасье. — Видишь, насколько ты продвинулся, Р? — говорит Джули. — Я знаю, что иногда тебя одолевают сомнения, но посмотри на них и посмотри на себя. Никто и никогда не догадался бы, кем ты станешь. Как всегда она чересчур великодушна, но я принимаю похвалу. Учитывая, что я, кажется, обманул нашего спасителя, в её словах может быть доля правды. Нора открывает заднее окно. — Остановись. Мы залезем в машину. — Мне не нравится дистанция, — Эйбрам не отрывает глаз от дороги. — Потерпите ещё пару миль. — Эй! Эта часть города принадлежит мёртвым. Я чувствую себя здесь приманкой для акул. Тормози. Он проезжает еще два квартала, а потом заворачивает в крытую парковку. Пока мы выбираемся из пикапа, я вижу, как он внимательно прислушивается. Интересно, что он больше боится услышать: голодные стоны моих ребят или рокот вертолётных винтов? Джули прыгает на пассажирское сиденье, не обращая внимания на нехватку места для ног. — Итак, — говорит она, пристально разглядывая Эйбрама, пока мы с Норой кое- как пытаемся поместиться на заднем сиденье. — Ты готов поговорить? Эйбрам делает медленный выдох. — Все пристегнулись? Колени Норы упираются ей в грудь, а мои мне в подбородок. — Даже если мы попадём в аварию, то всё равно никуда не денемся, — отвечает Нора. Эйбрам выруливает из гаража и едет на юг по шоссе, пробираясь сквозь автомобильный мусор. Дождь барабанит по лобовому стеклу, превращаясь в жирные брызги. — У Перри не было брата, — говорит Джули. — Он плохо меня помнил. Когда мы виделись в последний раз, ему было пять лет. Наша мать не любила говорить о людях, которых мы потеряли. Говорила, что нужно жить настоящим, — он ухмыляется. — Очень удобная точка зрения, когда теряешь сына. Джули медлит. — Что случилось? — Как обычно. Монстры нападают, люди умирают, семьи разделяются. Некоторое время я бродил неподалёку, пытался самостоятельно найти их, потом меня подобрала Аксиома. Прежняя Аксиома, которая тогда ещё была всего лишь отрядом ополчения и только выходила на рынок. Я подаюсь вперёд. — А какие они сейчас? Кажется, вопрос его разозлил. — Другие. — Они люди? Судя по его взгляду, я обеспечил себе статус идиота. — Кем ещё они могут быть, чёрт возьми? Джули пытается вернуть беседу в прежнее русло. — Ты вырос среди них? Под их опекой? Он медлит, потом хихикает и переключает внимание на дорогу. — Думаю, можно сказать и так. Дикий ребёнок, воспитанный волками. — Тогда почему бы тебе не вернуться к ним? — Нора скрещивает руки на груди. — Зачем ты нам помогаешь? Впереди рассыпалась и перегородила дорогу одна из множества куч сплющенных автомобилей. Эйбрам включает полный привод и направляет машину через груду кузовов. Они, словно смятые пивные банки, ожидают дня переработки, который никогда не наступит. — Если ответить коротко, то я думал, что нашёл свою семью, — дворники протирают лобовое стекло, но дождь снова заливает его. Мир из мягкой размытости вспыхивает отвратительной ясностью и обратно. — В течение многих лет я находил подсказки, которые указывали на Каскадию. Когда я услышал, что мы переезжаем в Убежище, то попросил задание. Я понимал, что шансов мало, даже если учесть, что у меня был свободный доступ к сотням заключённых — простите, я хотел сказать, гостей — и через несколько дней я уже собирался всё бросить. И тут этот парень… — он тычет пальцем в мою сторону. — Этот парень произнёс его имя. Посмотрел прямо на меня и сказал: «Перри». В машине наступила мрачная тишина. — Не волнуйтесь, — добавляет он. — Я знаю, что он мёртв. — Откуда? — тихо спрашивает Джули. — Разве моё лицо повергло бы вас в такой шок, если бы он был жив? Как по- моему, это очевидно. Снова тишина. Я готовлюсь к страшному вопросу: «А как он умер?» Но сейчас Эйбрам меня щадит. — Я полагаю, мои родители тоже погибли, — говорит он, глядя через лобовое стекло. Джули кивает. Губы Эйбрама вытягиваются в тонкую линию. — Так что это моё решение. Мы поднялись на холм на шоссе, и теперь на горизонте позади нас видно Стадион. В заднем окне я вижу, как он удаляется, превращаясь в серый мираж за струями дождя. — А если ответить длиннее? Эйбрам не отвечает. — Ты предал Аксиому и просрал свою жизнь только ради того, чтобы поговорить с человеком, который мог знать твоего брата? Я вижу его глаза в зеркале заднего вида. Они такие знакомые. Близко посаженные и карие, как у Перри. Но взгляд жёсткий, словно у него было несколько дополнительных веков, а не лет. — Нет, — отвечает он и выезжает из леса по маленькой, никак не отмеченной тропе.