Он хмурится, затем склоняет голову набок, и его потухшие глаза блестят от одной мысли. Когда у него вырывается смех, Мэлоун скользит рукой по одному из своих лезвий. — Это шутка, да? — Дон Калабрези смеется от души. — Шутка, — он отступает и достает носовой платок, чтобы вытереть слезящиеся глаза. — Ты же шутишь. Я просто смотрю на него, пытаясь понять, о чем он. Он наклоняется и хохочет, затем выпрямляется. — Хорошо, хорошо. Спасибо за повод для смеха. А теперь иди и приведи её. Мэлоун и я обмениваемся взглядами. — Кажется, Вы не поняли, что я сказал, но уверяю, это не шутка. Даймонд никуда не уйдёт. Дон Калабрези быстро приходит в себя. — Значит, ты хочешь денег? — Нет. — А что тогда? Потому что ты не можешь хотеть Даймонд. Моя кровь начинает стучать в ушах. — Я бы посоветовал Вам тщательно выбирать слова. — Или что? — его щёки краснеют. — Я знаю, ты не хочешь её. Ты просто пытаешься высосать из меня деньги. Я заплачу тебе за неё, но столько, сколько она стоит, а это немного. Я напрягаюсь. Мэлоун дёргается в ответ, но не двигается. Еще рано. — Что? Я знаю, кто она, — Дон Калабрези пожимает плечами, как будто сдается и говорит заговорщицки. — Ты забрал её, чтобы получить какое-то влияние. Я ценю этот деловой ход. Правда. Но пришло время вернуть её мне. Она не хорошее вложение. Пока. Как только она вернется домой, я назначу ей новый режим питания и заставлю тренироваться, по крайней мере, два часа утром и два часа вечером каждый день. Она похудеет. Я приведу её в форму, чтобы продать её замуж и избавиться от нее. Но до тех пор, она моя, — вздыхает он. Я пытаюсь держать себя в руках, остудить огонь, бушующий в крови. Потому что, несмотря ни на что, этот человек — отец Даймонд. Я уважаю её, поэтому пытаюсь уважать и его. — Просто будь честным. Ты знаешь, что я имею ввиду. Она свинья, — хохочет он. — Свинья с толстой задницей, которого ни один мужчина никогда… Я двигаюсь раньше, чем успеваю подумать. Мой кулак вонзается ему прямо в челюсть, отбрасывая мужчину назад и отскакивая от стены. Он смотрит на меня, совершенно ошеломленный. — Никогда больше не говори ничего подобного. Даймонд прекрасна. Она более чем красива; она чертова богиня. Я пытался быть вежливым, Дон Калабрези. Действительно пытался. Но теперь это закончилось. Теперь ты больше никогда не увидишь свою дочь, пока она не скажет, что хочет тебя видеть, — я делаю шаг к нему, и он тянется к своему пистолету. Я хватаю его запястье и выкручиваю. Он дрожит под моей хваткой. Отлично. — А если ты обидишь её хотя бы одним грязным взглядом, неправильным словом, каплей неодобрения, я выпотрошу тебя. Меня не волнует, что ты её отец. Мне было бы все равно, даже если бы ты был королем ёбанного мира. Никто так не говорит о моей женщине, — я снова толкаю его к стене. У меня есть желание размозжить ему голову и разбрызнуть его мозги по всему чёртовому мраморному полу. Но не делаю этого. Мэлоун уже нацелил свой пистолет на старого Дона. Я делаю глубокий успокаивающий вдох. — Уходи. Тебе здесь не рады. Если ты попытаешься забрать её у меня, то сожгу тебя дотла. Тебе не будет пощады. Никто не останется в живых, — я киваю подбородком в сторону солдата у двери. Он выглядит так, словно только что обосрался, но рывком открывает дверь. — Замечательная встреча, — Мэлоун ухмыляется и машет пистолетом в сторону двери. Дон Калабрези плюется в бешенстве, его рука сжимает распухшую челюсть, а другая все ещё держится за пистолет под курткой. — Ты не выдержишь это. — И ты тоже, если не уберёшься отсюда нахуй, — я делаю шаг к нему. Он бросается к двери, затем спешит наружу. Мэлоун захлопывает за ним дверь, затем поворачивается ко мне с неуверенной улыбкой. — Ну и хрен с этим мудаком. — И правда, — снимаю пиджак и иду к лестнице. Возможно, я только что начал войну, но Даймонд для меня бесценна. Я сделаю всё, что могу, дабы удержать её. И прямо сейчас должен сделать её своей. Полностью своей. После сегодняшнего вечера не будет вопросов о том, кому она принадлежит. Мне, целиком, черт возьми, и полностью. Глава 16 Даймонд — Даймонд, — зовёт Девлин. Я уже слышу, как он мчится по коридору, будто товарный поезд. Я открываю дверь, замок щелкает сам по себе. Я бросаюсь к нему и прыгаю в его объятия. Он с легкостью ловит меня. Он не выглядит раненым и даже не имеет на себе ни единой царапины. Мне кажется, я никогда в жизни так не боялась. Мысль о том, что потеряю его, была страшнее той ночи, когда я сбежала из отцовского дома. — Ты в порядке, — я осыпаю поцелуями его лицо, пытаясь успокоить себя, пока цепляюсь за него. — Ненавижу, что ты сомневалась во мне, — он несет меня обратно в спальню, пинком закрывая за собой дверь. — Прости, — чувство вины наполняет меня. Я не должна сомневаться в нём. Он никогда не лгал и не причинял мне вреда. Единственное, что он сделал, это позаботился обо мне. Всю жизнь мой отец был концом всего. То, что он говорил, всегда происходило. Я никогда не расспрашивала его. Идти против него означало наказание или смерть. — Не стоит. Потребуется некоторое время, чтобы смыть ложь, которой твой отец наполнил твою прекрасную голову, — он сажает меня на кровать. Я знаю, что он прав. Мир намного больше, чем я думала. Мне он казался таким маленьким, когда я была заперта за стенами его поместья, — Я тебе это докажу. — Девлин, — я хватаю его за рубашку и дергаю, желая, чтобы он был со мной на кровати. Его рот встречается с моим, когда я откидываюсь назад. Я стягиваю его рубашку, желая снять её с него. Не хочу ничего между нами. Я понятия не имею, что может принести завтрашний день, но знаю, что хочу Девлина больше, чем следующий вздох. Мне нужно почувствовать его внутри себя. Быть связанной с ним во всех отношениях. — Даймонд, — он стонет у моего рта, отстраняясь. — Что? — садясь спрашиваю его. — Не хочешь… — я облизываю губы. Глупо, что я волнуюсь, говоря о сексе после всего, что мы сделали, но это всё ещё ново для меня. На самом деле говорить об этом с кем-то неудобно. Никто никогда не заставлял птиц и пчел разговаривать со мной об этом. Думаю, мой отец решил, что в этом нет необходимости, судя по тому, как я выгляжу. Всё, что знаю о сексе, я узнала из книг и телевизора. — Я всегда хочу тебя, но сначала нам нужно кое-что уладить, — он вытаскивает свой телефон. Я смотрю на то, как он щёлкает пальцами по нему. Я беспокоюсь о том, что может означать его «кое-что уладить». — Что случилось? Он сказал, что ты можешь оставить меня? Может ли это быть так просто? Это совсем не похоже на моего отца. Я пыталась подслушать что происходит, уверенная, что услышу выстрелы. Но ничего, пока Девлин не поднялся ко мне по лестнице. — Я не спрашивал. Я даже не удивлена этому. Я начинаю понимать, что Девлину ничего не нужно просить. Наверное, это должно меня напугать. Мой отец такой же, но Девлин мне не отец. Его властное, контролирующее поведение на самом деле заставляет меня чувствовать себя в безопасности. Может быть, даже любимой. Думаю, это то, что я чувствую из-за него, но не осмеливаюсь произнести слова вслух. Иногда Девлин может заставить чувствовать себя сильной, но некоторая неуверенность всё ещё сидит внутри. — Я не понимаю. Что происходит? — вздыхаю я. — Он умер? Девлин качает головой. — Он хотел, чтобы я вернул тебя. Думал, я похитил тебя, чтобы шантажировать его с целью получения денег. Оу. Мой отец не знает, что я сбежала от него? — Он предлагал деньги? — Даже не знаю, почему спрашиваю или даже волнуюсь поэтому поводу. — Он был готов заплатить, — я ожидаю, что он скажет что-то ещё, но парень молчит. Телефон в его руке жужжит, и он снова начинает щелкать по экрану. — Серьезно? — Я нахожу это удивительным. — Он собирался заплатить за моё возвращение? — Думаешь, тебя можно купить у меня? Я не верну тебя, — он засовывает телефон в карман. Его губы растягиваются в жесткую линию. — Я совсем об этом не думала, — в спешке отвечаю я. Это заставляет его улыбнутся, даря мне одну из его ямочек. — Нам нужно подготовить тебя. Это будет быстро, но я возмещу все позже. — Я готова, — я падаю обратно на кровать. Глаза Девлина блуждают по моему телу. — Я не об этом говорил, куколка. Это будет не быстро. Я планирую приятно провести время с тобой, — он поднимает меня с кровати, перекидывая через плечо. Из меня вырывается смешок. Ничто так не возбуждает, как грубое обращение Девлина со мной. Это действительно заставляет меня соответствовать кукольной части моего имени. Он ставит меня на ноги, когда мы заходим в гардеробную куда он сложил все мои вещи. — Это платье подойдет за белое, — он хватает нежно-розовое платье. Одно из моих любимых. Он плотно прилегает к верху, но расширяется к талии. Большинство платьев, которые он мне подарил, были сшиты таким образом. Я задавалась вопросом, не выбрал ли он их, потому что они называются платьями бэби-долл. Они не только демонстрируют все мои изгибы, но и подчеркивают их. — Ты хочешь, чтобы я надела его сейчас? — спрашиваю в замешательстве. Я думала, что мы должны были снимать одежду, а не надевать её.