– Еще мне известно, что ты гол как сокол. Без семьи – как дерево без плодов. И жизнь тебе не мила, словно… – Прошу, достаточно поговорок. Чего ты от меня хочешь, Василиса? – Давай лучше поговорим о твоих желаниях. – О моих желаниях? Намекаешь на секс? Я заметил токи между нами. Василиса рассмеялась: – А ты шустрый. – Денег, как я понял, не дашь. Не знаю, что еще ты можешь мне предложить? – Кое-что могу. Речь о волшебстве-е-е. Последнюю фразу Василиса произнесла шепотом, заговорщически, и провела ладонью по воздуху. – О волшебстве-е-е? – передразнил ее Эмиль. – Дааа, – улыбаясь, ответила Василиса. – Ну хорошо. Я условно принимаю твои правила, чтобы узнать, что будет дальше. Только поэтому. Желание, значит? Это интересная игра. Мне кажется, я готовился к ней всю жизнь. Еще в детстве придумал, что загадать. Специально для такого случая. Хочу стать волшебником, чтобы иметь возможность исполнять любое свое желание. А? Как тебе такое? Девушка усмехнулась: – Попытка хорошая, но нет, не пойдет. – Что так? – Это сделало бы тебя опасным. Возьмешь вдруг и обратишь свои чары против меня. Мало ли что взбредет тебе в голову. Нет, такое тебе никто не предложит. Ты не совсем правильно меня понял. Я не предлагаю загадывать желание, я преподнесу тебе дар, который поможет в исполнении твоих желаний. – О каких желаниях ты говоришь? – «Жизнь профукана. Время убито» – твои слова? – Хмм… – Ты говорил это на мосту. Короче говоря, я дам тебе шанс наверстать упущенное. Мой подарок – Время. Темпус перфектум. Сможешь начать жизнь с чистого листа, но на сей раз с умом. – Вернуться в прошлое и все исправить? Так? – Что было, то было. Прошлого не изменить. Омниа фэрт этас… – Ну, раз омниа фэрт этас, тогда конечно… – сыронизировал Времянкин. – Но в моих силах существенно омолодить тебя. – Молодильные яблоки? – Что за молодильные яблоки? – Твой дедушка не читал тебе сказок? Молодильные яблоки. Это ж известно – ешь их и молодеешь. – Никогда не слышала о таких. – Ну хорошо. Допустим. И сколько мне будет лет? – Ад либитум. – Ад либитум, я понял. То есть сколько пожелаю? – Верно. – Предположим, я решил стать совсем ребенком… Мой мозг будет соображать так же, как сейчас? – Все твои воспоминания, знания, опыт сохранятся. Чтобы не повторить прежних ошибок, нужно о них помнить. В этом смысл. Это будешь ты, но в облике ребенка. Если ты решишь стать ребенком, конечно. – Хм… Интересно. Нужно подумать. Постой-ка. Эмиль принюхался к пирогу. – Ничего не понимаю. Или еда не пахнет, или я не чувствую запаха. Вкус чувствую, а запах нет. – Не волнуйся. Это последствия стресса, который испытал твой организм, с этим я тебе тоже помогу. Василиса зевнула, прикрыв ладонью рот. – Утром, когда морской петух прокричит в третий раз, приходи в лимбус. Расскажешь, что надумал. Я обращу тебя. Но будет и одно условие. – Какое условие? – Узнаешь завтра. А сейчас я ухожу в свои покои. Ты же возвращайся в таламус. – Куда, прости? – «Таламус» с латыни – чертог или спальня. Та комната с водоемом. Дорогу не забыл? – Вроде нет. – Для тебя уже приготовлена постель. Выспись хорошенько. Утро вечера мудренее. – Вот же, из сказки. Хочешь сказать, что не слышала про молодильные яблоки? – Спокойной ночи, Эмиль. Василиса встала из-за стола и направилась к выходу из зала. – Прокричит морской петух? Подожди, на третий крик нужно быть уже здесь или?.. – Просто приходи. И все. Приятных снов, Эмиль. – И тебе. Девушка скрылась в тоннеле. – Все равно податься некуда, – рассудил Времянкин. – Здесь хоть тепло и еда есть. Эмиль встал из-за стола, взглянул на суровый лик мраморного Посейдона и отправился в отведенные ему покои, чтобы лечь спать. Вернувшись в грот, он заметил некоторые изменения. Фортепиано исчезло, а на его месте стояла плетеная кровать, застеленная мягкой периной. На постели лежала чистая, сухая одежда Эмиля. Среди аккуратно сложенных вещей Времянкин обнаружил и свой пиджак, который стал совсем как новый: кто-то починил его и привел в идеальный вид. Брюки тоже были отремонтированы. Тут же лежали документы Эмиля и потертый коммуникатор. На полу у кровати стояли начищенные до блеска туфли, без каких-либо следов поношенности. Эмиль уже и не помнил, когда в последний раз видел их такими. – Охренетус магикус. Обескуратус… Обескуратус… Омниа… Да ну на фиг. Времянкин зевнул и забрался на кровать. «Вдруг она и правда сможет осуществить это? – размышлял он. – А ведь я не раз думал о том, что многое сделал бы по-другому сейчас, оглядываясь назад. Молодому мне вечно недоставало опыта, чтобы сделать все правильно. Лень, глупость, гордыня, иллюзии, заблуждения и еще много чего. При этом энергии всегда было в избытке. И расходовалась она чаще всего на откровенную ерунду. Девушка права. Чертовски. Мне нужно время, и ощущение, что его у меня много. Я бы распорядился им как следует. Допустим, гипотетически, что она сделает это. Думаю, нет смысла становиться младенцем. Тело еще слабое, речевой аппарат не развит. Ни ходить, ни говорить не смогу. Не хочется становиться беспомощным. Да и вообще, лет до семи и исправлять-то нечего. Так! Семь лет. Уже что-то. Школа. Семилетний ребенок, развитый не по годам… Со знанием и опытом сорокалетнего. Потенциально интересная ситуация. Стоп. Ребенок не может быть сам по себе. Кто-то должен заботиться о нем. Были бы живы родители… Может, Алена? Любимая сестра. Посвящу ее в курс дела, вместе придумаем, как действовать. Семь лет. Семь лет. Семь. Запудрила мне мозг Василиса. Ох, и дела…» Времянкин положил голову на подушку и немедленно уснул. Проснулся Эмиль от странных звуков, доносящихся непонятно откуда, но звучащих достаточно громко, чтобы помешать сну. Это была смесь хрюканья и храпа. Мужчина прищурился и огляделся по сторонам. Затем сел, свесив ноги с кровати, и попытался определить источник звука на слух. Неожиданно хрипы прекратились. «Должно быть, это морской петух», – мысленно предположил Эмиль. – Ну ладно. Он спрыгнул с постели и подошел к водоему. Вода оказалась теплой. Времянкин окунулся, смыл с себя предыдущий вечер и оделся во все чистое. Пока он совершал утренние процедуры, морской петух прокричал во второй раз. Эмиль уже направлялся в лимбус, но неожиданно остановился. Он оглядел грот, подошел к водоему, расстегнул ширинку и принялся мочиться в воду. – Я извиняюсь, конечно. Какие еще варианты у меня были? Ужас как неприлично. Но делать-то нечего, – говорил сам с собой Эмиль. В этот момент петух прокричал в третий раз. Времянкин быстро заправил штаны и трусцой побежал на встречу с Василисой. Перед самым залом он замедлился. «Постойте, а чего я так несусь? – рассуждал он. – Верю в чудеса? Предвкушаю подарок? Или просто нравится девушка? Может, это обычный флирт, и никакой магии нет и не будет. Самообман – одно из моих любимых занятий. Я смешон. Глупец». Эмиль вбежал в лимбус. Все пространство сияло от яркого света. В центре зала, прямо напротив скульптуры Посейдона, на высоком постаменте громоздился внушительный трон, сплетенный из тех же белых волокон, украшенный барельефами с морскими коньками. На троне восседала Василиса. Величественный наряд, расшитый драгоценными камнями, жемчужные рясны, утопающие в пышной копне рыжих волос, сверкающий сапфирами лучистый венец и прочие инсигнии соответствовали ее стати. Василиса была восхитительна настолько, что Эмиль потерял дар речи. Все мысли о флирте вдруг показались ему следствием нелепой самоуверенности. Перед ним предстала богиня, недосягаемая для простого смертного. Василиса улыбнулась, увидев его. – Ты взмок. Торопился? Как мило. Времянкин стер ладонью пот со лба. – Да, вот петух прохрипел. – Ха-ха. Да, он такой. Все правильно. Хорошо спалось? – Да! Благодарю за теплый прием. И за одежду. И вообще, за все.