— Нет, я сильная, — тихо прошептала Оксана, пытаясь встать. — Лежи, сильная, только что чуть не шлёпнулась на пол. — Надо идти домой. Не ночевать же здесь. Владислав помог ей встать. Она хотела убрать со стола посуду. Он сказал: — Не теряй время. Лучше идти домой и раньше лечь спать. Она закрыла кабинет на замок, и они, медленно шагая, вышли на улицу. Проходя мимо ресторана «Приют пилигрима», Владислав настоял зайти и поужинать. Оксана слабо сопротивлялась, но потом согласилась. В ресторане царило веселье. Играл оркестр. Молодёжь танцевала. Оксане и Владиславу было не до этого. Они поужинали. Неожиданно Оксана попросила Владислава заказать граммов двести коньяку. — А тебе хуже не будет? Ты же валидол принимала. — Валидол я выплюнула давно. Тем более что он действует короткое время. Могу сама заказать! — угрожающе заявила Оксана. Владислав подозвал официанта: — Пожалуйста, принесите грамм двести коньяку. — Я знаю, какой коньяк нравится вашей даме. Сейчас всё сделаю. — Счёт тоже не забудьте принести. Коньяк и счёт быстро оказались на столе. Бокалы никто не убирал. Они так и стояли пустые с самого начала вечера. Владислав наполнил хрустальные ёмкости. — Давай за встречу, за твоё здоровье, и чтобы наше безнадёжное дело закончилось победой. — Хорошо сказал. Давай. Тостующий пьёт до дна. После ужина Оксане стало гораздо лучше, и она предложила прогуляться. Вечер был тёплый. На небе появились первые звёздочки. Взошла луна… Они шли молча. В голову не приходили нужные слова. Говорить об уголовном деле — только разбередить и так не заживающую душевную рану. А другой темы не получалось подобрать. Около подъезда своего дома Оксана остановилась и вдруг обвила руками шею Владислава, крепко прижавшись к нему. — Я… я так боюсь за сына, — прошептала Оксана. — Может быть, мне станет легче, если ты обнимешь меня. У Владислава не было времени сообразить, что происходит. Она притянула его лицо к себе и крепко поцеловала. Владислав хоть и сильный мужик, но у него закружилась голова. Он женат, у него двое детей. Он обязан воздержаться… Губы Оксаны были такими же горячими и мягкими, как раньше. Он всё же набрался сил и отстранился: — Чего ты? Всё будет хорошо. Я тебе обещаю. Вытащим мы сына из каталажки. Иди домой. Тебе надо отдохнуть. — Хорошо. Учту твои пожелания, — тихо сказала Оксана, резко отвернулась от Владислава и пошла к дверям подъезда, слабо переставляя ноги. — Пока. До новых встреч. Я здесь ещё, наверно, на неделю задержусь. Да, чуть не забыл: будешь на свидании с сыном — скажи ему, чтобы во всех следственных действиях участвовал адвокат. Пусть требует присутствия защитника. Имеет право. Если в чём-то не уверен — лучше молчать. Пытать его никто не будет, — сказал он ей вслед. — Не исчезай. Если что-то новое по делу узнаю, позвоню, — сказала Оксана, уже держась за ручку входной двери. Повернула голову и слабо улыбнулась Владиславу. — Добро. Звони в любое время суток. Глава 6 На следующее утро он проснулся в гостиничном номере. На этот раз номер был тоже двухкомнатный «люкс», но лучше, чем в прошлый приезд. В комнате висела картина профессионального художника, чем-то напоминающая работы известного голландского мастера натюрмортов Виллема Кальфа. Расцветка дивана, стульев и дизайн ванной комнаты ему больше нравились. Владислав сразу после завтрака в гостиничном кафе пошёл к Рустаму. — Привет, старина! Как дела? Я тебя не сильно отвлекаю? — Здорово. Дела у следователей. — Рустам, ты дело в отношении Михаила Сухина сам смотрел? Там ведь одни домыслы. Зачем молодому специалисту, у которого всё впереди, совершать преступление? Он учился заочно. Работает. Зачем ему похищать облигации? Где веские обоснования его вины? С кем он был в сговоре? Ему же вменяют хищение, совершённое группой лиц по предварительному сговору. Когда и с кем он вступил в предварительный сговор? Где доказательства? — Внимательно прочитал. С Эдуардом детально всё разобрали. Конечно, там есть сомнительные моменты, но ты пойми: следователь — это самостоятельная процессуальная фигура. Он несёт полную ответственность за доказательную сторону обвинения — за собранные доказательства, за их полноту. Он даёт поручения оперативным работникам. Ходатайствует перед судом о мере пресечения в виде заключения под стражу. Я не могу на него давить. — Так ты что, только за его внешним видом следишь? — И за внешним видом тоже. Тут одна молодая следователь пришла на работу в драных джинсах. Колени голые, и выше по ногам дырки, как у нищей. Конечно, отправил её переодеваться. — Это правильно. Слушай, я попрошу тебя взять дело, и мы сегодня вечером его с тобой рассмотрим по всем обстоятельствам. — Ты пойми, дело я могу взять для изучения, но тебя к его изучению не могу допустить. Дело находится на завершающей стадии. Осталось только подшить и после утверждения прокурором обвинительного заключения направить в суд. В суде пусть его изучает адвокат. Он, кстати, очень активно участвует в следственных мероприятиях. — Ладно, законник ты наш. Буду работать с адвокатом. Через несколько дней прокурор утвердил обвинительное заключение, и дело поступило в городской суд Энска. Для города, население которого сокращалось, здание суда было большим. Ранее оно было пятиэтажным, но, несмотря на сокращение населения, преступность росла. Если к началу 2000-х там работали семь судей, из них три по уголовным делам (председатель суда рассматривал уголовные дела) и четыре по гражданским, то к настоящему времени стало двадцать два федеральных судьи и несколько мировых судей. Правда, мировые сидели в разных местах города. Увеличилась численность персонала, так как ввели должности помощников судей, канцелярских работников добавили, судебных приставов стало больше — им всем нужны помещения. В просторной трёхкомнатной приёмной председателя суда сидели кроме него секретарь и пресс-секретарь. Появился актовый зал для собраний, еженедельных летучек и различных торжеств. Конвойное помещение тоже расширили и улучшили камеры. Каждый секретарь суда имел свой кабинет, а не сидел вместе с судьёй, как было раньше. При кабинетах судей оборудовали туалетные комнаты. Во всех помещениях заменили мебель. Главное, чего ждали все женщины суда, — это надстроили шестой этаж и оборудовали столовую. Кормили там хорошо. Даже прокуроры, адвокаты и молодёжь из соседнего ОВД с удовольствием посещали новый пункт питания. Кроме того, установили лифт — к радости секретарей судов: стало легче таскать многотомные дела из канцелярии в кабинеты судей и обратно. Когда Владислав вошёл в здание, его встретил судебный пристав и проверил документы. Если раньше в народном суде, в котором судей избирали, никто не проверял документы, то сейчас не только проверили, но и записали в журнал посетителей. Надо напомнить, что в СССР вместе с судьями дела рассматривали народные заседатели, избранные на собраниях трудовых коллективов. Народные заседатели имели право писать особое мнение на приговор судьи, которое внимательно рассматривалось вышестоящим судом. Избранные народом судьи отчитывались периодически перед избирателями. Зато ныне видеонаблюдение оборудовали при подходах к суду и внутри, в том числе в залах заседаний судов. В коридорах яркого освещения не было. Около дверей каждого зала судебного заседания стояли скамейки. Людей было мало. Владислав спросил, где находится канцелярия по уголовным делам. Поднялся на второй этаж и около входа в канцелярию встретил адвоката Сундукова, который только что вышел из неё с двумя томами уголовного дела. Пётр Васильевич Сундуков не терял времени даром и на законных основаниях приступил к изучению дела. Владислава с ним ранее познакомили. В читальном зале суда, что рядом с канцелярией по уголовным делам, они вдвоём разместились за одним столом. — Владислав, давай так: я буду изучать фабулу обвинения, показания подсудимого, свидетелей. А ты давай займись вещественными доказательствами, точнее, изучи документы, отражающие совершение операций с облигациями внутреннего валютного займа «НИИЗарубежМедицина», и сделай свои выводы. Потом всё обсудим. — Добро. Согласен. Владислав начал изучение с заключения почерковедческой экспертизы. От её выводов, как он считал, многое зависело. Ближе к обеду он не выдержал молчаливой работы и обратился к адвокату: — Пётр Васильевич, смотрите, какую штуку я обнаружил. — Что-то интересное? — Более чем интересное. Я считаю, заключение экспертизы — это основа к непричастности Михаила к совершению преступления. — Одни заключения экспертиз, как правило, не являются основанием к оправданию. Необходимо проверить другие доказательства вины теперь уже подсудимого, представленные следователем. И это ещё не всё. В судебном процессе могут возникнуть дополнительные доказательства. — Ладно, посмотрите. Из заключения почерковедческой экспертизы следует, что во всех документах, которые использовал Михаил при изъятии облигаций внутреннего валютного займа НИИ из банка, где они находились, затем при продаже их через ООО «Малахит» другому банку, подписи исполнены лично им. А подписи от имени Петра Ильича Коршунова, ныне покойного, в заявлении в банк о выдаче облигаций, в доверенности на имя Михаила Никитича Сухина, в договоре о приёме его на работу и в актах сдачи и приёмки облигаций выполнены не Коршуновым, а другим лицом. Кем именно, не установлено! Более того, даже в карточке образцов печати и подписей «НИИЗарубежМедицины», хранящихся в банке, где находились облигации до их изъятия, подписи от имени Коршунова исполнены не им. Пётр Васильевич, вы опытный защитник по делам о мошенничестве. Как можно обвинять Сухина, не выявив, кто ставил подписи вместо Коршунова или за него — не знаю, как правильно сказать?! — Возможно, следователь пытался установить, кто подделывал подписи на документах от имени генерального директора НИИ. Но потом по каким-то известным только ему причинам отказался устанавливать автора подделок… — При этом Сундуков хитро улыбнулся. — Ну это же можно сделать. Выяснить, когда и кто закладывал карточку в банк. Там ведь даты указаны. Служащих, которые допущены к приёму карточки, тоже несложно установить, а через них и можно узнать, кто из работников бухгалтерии передавал в банк карточку и образец оттиска печати. — Правильно. А вдруг выяснилось бы, что Сухин в то время вообще не работал в НИИ и в городе его не было — например, служил в армии? Зачем лишний геморрой. На кого тогда всю вину складывать? Тогда быстро дело не закончишь. Может получиться «висяк». Как быть с репутацией молодого энергичного, просто блестящего следователя, которого всем ставят в пример? — Что из себя представляет этот энергичный следователь? — Встречался я с ним неоднократно и из бесед с другими следователями и с подсудимыми собрал кое-что. Парень с Кавказа, физически здоровый. — Это я знаю, борец в прошлом, по-моему. — Да, он любит спорт. Коттедж строит или уже построил. Знаю, что бассейн на участке двадцатиметровый соорудил с подогревом днища. Жаловался как-то, что получилось очень дорого использовать подогрев: во-первых, много тратится электричества, во-вторых, электроэнергия дорожает. — Действительно, очень энергичный субъект. На зарплату следователя так не размахнёшься… — Верно. Не разовьёшь такой бурной деятельности. — Наверно, родственники помогают. Мандарины продают, талантливого Эдика хотят в люди вывести. — Конечно, помогают, но этого мало. На Кавказе уважают мужчину, который сам что-то может делать и имеет крупные деньги. Недаром там ходит поговорка, что настоящий мужчина должен иметь как минимум последнюю модель БМВ, пистолет Стечкина и блондинку на пассажирском сиденье. — Эту байку я слышал. — Кстати, о родственниках. Папа у него высокую должность в министерстве юстиции занимает — государственный советник юстиции не то третьего, не то второго класса. Короче, генерал. Говорят, из княжеского рода. У самого Эдуарда тоже замашки аристократические. Костюмы почти каждый день меняет. Причём все известных за рубежом фирм. Английский язык учит. — Сейчас это входит в моду. Кто-то из крупных чиновников сказал, что английский язык должен знать каждый видный деятель в бизнесе. У нас в Москве остановки в метро на английском языке объявляют. Причём переходы с одной линии на другую называют на английский лад — ещё и номер линии. На русском языке номера линий пока не называют. Вывески многие на английском языке изготовлены. А около памятника первопечатнику Ивану Фёдорову все магазины и фирмы имеют названия на английском языке и выполнены крупными латинскими буквами. — Вот, вспомнил. Знаете, за какую футбольную команду он болеет? — Ну откуда мне знать?.. — За английскую «Челси». Не за грузинскую, не за чеченскую, не за «Спартак» или ЦСКА, а за команду аристократов. Так называют «Челси». — Короче, мужчина целеустремлённый.