Смотрю опять на Солнечного, вижу понимание во взгляде. — Не здесь, — киваю. — Не здесь, — соглашается он. После этого мы, к разочарованию всех присутствующих, отлипаем друг от друга и топаем к дверям универа. — Надо было навалять, — сокрушается Вилок, топая следом за мной. Я сжимаю злобно губы, чтоб не ляпнуть какую-нибудь хуйню о свиньях, лезущих не в свое дело. Не объяснять же придурку причину моего отступления. Много чести. Да и не поймет. Он всегда был на редкость туповатым… В универе мы сразу топаем на первую пару, потому что уже звонок, временно забив на все неоконченные дела. Я смотрю на непривычно внимательно выискивающего кого-то взглядом Немого, на злого Лекса, держащегося рядом с Солнечным, видно, хочет до конца выяснить, каким образом его Алька попала к нему в машину, на разочарованного отменой махалова Вилка, и думаю только о том, что после пары найду Радужку и… Надо все же эти ее колготки разъяснить… Чтоб было, ради чего с ее братишкой бодаться, а то это все несерьезно как-то… Глава 11 — Радужка, а Радужка, а кто тебе колготки порвал? У меня неожиданное счастье: совмещенные пары по политологии. Нас всех, пятые курсы, у которых политологии не было на первом курсе, потому что не нашлось препода, и первые курсы, у которых политология нормально идет по учебному плану, согнали в одну здоровенную аудиторию, даже не аудиторию, а нехилый такой лекционный зал, где столы расположены на манер древнего амфитеатра. Мы сидим на последних рядах, лектор где-то внизу, далеко-далеко, его не слышно, но самое главное, что нас не слышно. Радужка сидит в компании своих однокурсниц, в отличие от них, жутко недовольная и напряженная. Завесилась своими разноцветными волосами, ножкой в серьезном таком говнодавчике нервно постукивает. Характер показывает. А мне в кайф. Я спецом уселся неподалеку, хотя Лекс с компанией с недоумением ржали и звали с собой на другой ряд. Но мне с ними не интересно. Нафига они мне нужны, когда тут такое! Тем более, что Немой потерялся в коридорах универа, растворился просто, состроив перед этим на редкость каменную морду. Наверно. чтоб никто не вздумал задерживать, хотя тут мог бы и не стараться. Посмотрел бы я на придурка, который решится встать под стрелой… Я сижу, развалившись пошло, раскинув руки на спинки соседних сидений, довольно скалюсь, полностью отдавая себе отчет, как оно все выглядит со стороны… И даже это прикалывает. Потому что Радужка пыхтит и злится. Кайф какой! Давно такого кайфа не испытывал! Ловлю себя на том, что жизнь у меня прямо заиграла. Красками. Радужными. И полнее стала, что ли… И хочется добавить еще цветов. А потому я перегибаюсь через проход, где в ряду напротив, прямо с краю, на мое счастье, сидит Радужка, и шепчу: — Плохо… Очень плохо… На меня теперь с удивлением смотрят все соседки девчонки, весь ряд, кое-кто усиленно строит глазки, и этот кое-кто даже ничего так, с рабочими губами и блядским взглядом, и в другой раз я бы непременно воспользовался, но сейчас мне интересная реакция только одного человека. И этот человек реагирует. Не хочет, но реагирует. А еще косит глазом на своих соседок, поголовно начинающих хихикать, стоит мне чуть подмигнуть. Не кому-то конкретно, а так… В пространство… Смотрю я при этом только на Радужку, ее реакции жду. Хочу ее. И Радужку хочу. Но это чуть позже. А пока… Пялюсь на нее своим самым бабоснимательным, трахательным взглядом, от которого обычно у девчонок трусы со свистом слетают и пол пробивают, улыбаюсь, прекрасно зная, как мой клыкастый оскал работает на имидж ебаря-террориста. А сам внутри весь замираю от напряга. Чуть ли не дрожу. И осознаю это. И не особо такое приятно, ново даже, я бы сказал. Царапает… Но прикольно. Ощущения такие… Ну вот когда что-то впервые делаешь, там, с парашютом прыгаешь или за руль садишься, или на коньки встаешь… Страх перед неизвестностью, боязнь неминуемой ошибки, потому что нехоженная тропа, новая, и предвкушение кайфа. Мой вариант, сто процентов мой. Ну давай, Радужка, цепляйся! Давай! Наверно, что-то там, на краю Вселенной, иногда для разнообразия поворачивающейся ко мне лицом, а не жопой, происходит, смещается в нужную мне сторону, потому что Радужка, чуть закатив красивые яркие глазищи, дует губы: — Что именно тебе плохо? Ого! Ловись, рыбка! — Плохо… — тут я наклоняюсь еще ниже, типа, чтоб тайну на ушко сказать, а сам прекрасно вижу, как нас пасет весь ряд девок и соседние ряды тоже, ушки на макушке у всех размером со слоновьи! — Плохо порваны колготки на тебе, Радужка… — и, видя, как краснеет от негодования, или, если мне вдруг везет, то и смущения, нежное девичье ушко, добиваю низким разбойным хрипом, — я бы порвал качественней… Весь ряд девчонок рядом с Радужкой и два соседних замирают, а затем дружно грохают таким смехом, что политолог отвлекается от своей нудятины и обращает на нас внимание, стучит здоровенной доисторической указкой по кафедре: — Что там за смех? Радужка порывисто встает: — Я прошу прощения… Мне надо выйти! Можно? Голос срывается, задел я ее все же! Круто! Хотя и странно, она обычно за словом в карман не лезет, а тут прямо принцесса невинная… Радужка, между тем, не дожидаясь разрешения, подхватывается, оставив все вещи на столе, и бежит к выходу. Отслеживаю ее, прищурившись, а затем поднимаюсь и молча иду следом. Под внимательными взглядами всех первых и пятых курсов. Однозначно давая понять, что между этими двумя событиями, побегом девчонки с пары и моим движением к выходу, есть прямая следственная связь. И вот похер мне в этот момент, кто и что подумает, кто и что скажет. Ловлю подмигивание Вилка, явно решившего, что я пытаюсь выиграть спор, отворачиваюсь. Нахер иди, придурок. Не для тебя это делаю. И не для своего субарика, хоть и жаль беднягу, в плохие руки попадет. Я это все только для себя. Я всегда все для себя. Вот догоню ее сейчас и сделаю все для себя. — Молодой человек, а вы куда направляетесь? — фоном звучит раздраженный голос политолога, теряющего часть аудитории. — У меня живот прихватило, — громко и бесстыдно отвечаю я. И, судя по лицу политолога, такого ответа он не ожидал и что делать не знает. Самый верный способ слинять с пары: физиология, не попрешь против нее. Выхожу за порог, мгновение стою, чутко прислушиваясь и принюхиваясь, как зверь, выслеживающий самку. Мне кажется, я чую аромат ее духов, что-то свежее, с карамельными нотами. Вкусное. И слышу тихий топоток в районе лестницы. Довольно скалюсь и иду на запах и звук. Радужка, беги… Я следом. Я скоро.