— Она у тебя отличная. — Ну как? — Нет, Андрюш, спасибо. Мне надо еще раз посмотреть все договора с «Континентом». Завтра все же подписание. Это хорошо. Это очень важно. Это… Черт. Я похожа на дуру? — Конечно, как всегда. — Он улыбнулся. Она все-таки прыснула, толкнула его в бок, потом сказала: — Вот так-то. Я еще поработаю. Почему мы подписываем все важные договора по пятницам? Знаешь, меня тоже бросили в пятницу… — До следующей пятницы я совершенно свободен. — Андрей улыбнулся. Ее последнюю фразу он заставил себя не услышать. — Ладно. — Вика вздохнула и уже серьезно проговорила: — Главное, чтобы «Континент» завтра не сорвался с крючка. — Не сорвется. — Почему? — Потому что ты самая лучшая. Вика усмехнулась: — А ты мой самый любимый балда. Спасибо тебе. — Не сорвется. Вот увидишь. Все будет хорошо. По пятницам договора обычно подписываются. Вика и Андрей находились в главном офисе «Континента». Сейчас будут подписываться все бумаги, и они обсуждали последние детали. Им сообщили, что это очень масштабный договор; вице-президент Петр Виноградов уже приехал (Андрей сказал Вике, что Виноградов соответствует номиналу. «Что?» — Вика не поняла. Виноградов, второй человек в «Континенте», пояснил Андрей). Однако договор такого уровня будет подписываться лично президентом. Вике уже сообщили, что все проблемы между правоохранительными органами и руководителем «Континента» (их назвали «недоразумением») исчерпаны, все возвращается на круги своя, глава группы вновь приступает к исполнению своих обязанностей. — Он что, был в бегах? — произнесла Вика, наклонившись к Андрею. Тот кивнул: — Там было круто. Его вроде полгода или год не было в стране. Они постарались не афишировать это дело. — Молодцы. Но я не знала, что это так серьезно. Я была уверена… — Успокойся, его подпись — чистая формальность. Договор проработан до мелочей, и он у нас в кармане. — Не опережай события. — Это дело ведет Виноградов. — Да знаю я… Сколько он меня развести пытался. — Тебе не подходит подобная терминология. — Андрей мягко улыбнулся. — Очень даже подходит. Ты не знаешь всего. — Хочешь сказать, что он козел? — Похотливый кот. Но очень важный. Почти надутый. Андрей подмигнул ей. Впервые подобный диалог состоялся несколько лет назад, когда они решили уйти и создать свое дело. «Козел», «похотливый кот» и еще очень много терминов — это была их азбука, и они прекрасно понимали друг друга. — Но не козел? — Нет, умный, хоть и упертый. Однако — котяра… — Все будет хорошо, Вика. Вскоре почти все собрались, не было лишь президента, и решили начинать. Вику еще раз попросили выступить с мини-докладом, точно изложив все их предложения. — Если у меня заболит язык, — тихо сказала Вика, — ты меня поддержишь. — Не разговор, — отозвался Андрей. — Давай, удачи. Вика начала свой доклад, прекрасно выстроенный и продуманный до мелочей. Лица сидевших напротив людей сначала казались непроницаемыми, но Викина речь была живой, ироничной, хоть и крепилась к железному костяку логики. Да, не зря ее хвалят, голова у девки варит, золотая голова, а то, что ноги от ушей, — так это даже лучше… В глазах у Викиных слушателей появилось что-то новое и живое: сквозь завесу непроницаемости начал пробиваться интерес, желание обсуждать, задавать каверзные вопросы, которые Вика с легкостью отбивала, и через десять минут поняла, что Андрей прав — договор у них действительно в кармане. Потрудились они не напрасно, потрудились они на славу. А потом, когда Вика ответила на наиболее каверзный вопрос, появился президент. Он сделал знак, чтобы не отвлекались, и быстро прошел к своему месту во главе стола. Уселся, поднял голову и посмотрел Вике в глаза. И тогда она почувствовала, что слова, слетающие с ее языка, вдруг стали тяжелыми, как будто каменными, они застревали у нее в горле, вызывая удушье и не давая ей говорить. Вика не изменилась в лице, она пыталась продолжать свой доклад, несмотря на то что сердце бешено колотилось у нее в груди. Она посмотрела на Виноградова, на всех остальных, на Андрея, а потом произнесла: — Извините. Мне надо выйти. — Она бросила взгляд на Андрея. — Ты продолжишь? — Конечно. — Он поглядел на нее встревоженно. — С тобой все в порядке? — Продолжи… — Конечно, конечно, не беспокойся. Замешательство было недолгим; Вика вышла, а Андрей остался отвечать на вопросы и заканчивать дело. Еще одно короткое замешательство: вслед за Викой вышел президент. …Она стояла у окна, грудь ее плавно вздымалась, кулаки были сжаты. Секретарь, командующая в приемной, решила, что у этой «пробивной шлюхи» наконец что-то не вышло. Видимо, у мадам что-то не стыковалось, вот и стоит как молодая кобылка и цокает копытом. Секретарь была суперпрофессионалом в своей области, дамой в возрасте. Для витрины здесь держали несколько длинноногих девочек, но настоящей хозяйкой в приемной была она. Секретарь — так она по крайней мере считала — знала про «Континент» все. И весь порядок в этой огромной империи держался на ее мудрых и усталых плечах. Звали ее Лидией Максимовной. Понравиться ей в делах с «Континентом» уже было половиной успеха. Так она считала. Да и не только она одна. Эта молоденькая кобылка, которая, видать, сделала карьеру, прыгая из постели в постель, Лидии Максимовне сразу не понравилась. Еще до начала совещания Лидия Максимовна решила поставить ее на место; нет начальства — сиди, жди в приемной. Та уселась в кресло, закинула ногу на ногу. Конечно, что у нее еще, кроме ног-то… Закурила. Лидия Максимовна сказала, что у них не курят. — Извините, — она затушила сигарету, — просто у вас здесь пепельница. И улыбнулась. «Нечего мне глазки строить, — подумала Лидия Максимовна, — порядок есть порядок. Здесь серьезное учреждение, а не стриптиз какой-то». Потом появился Виноградов, расцеловал ей ручки, провел в зал. Что ж, на то Лидия Максимовна и профессионал, чтоб знать все о субординации. Виноградов — солидный мужчина, но слаб к женскому полу. А потом появился Алексей Игоревич и, видать, быстро поставил принцессу на место. Вот и выскочила вся бледная, не поймет, куда ей — то ли обратно, то ли в умывальник. Алексея Игоревича Лидия Максимовна очень уважала. Еще бы, умница и такой красавец, здесь в него все, кто тайно, кто явно, влюблены, и его ножкой на ножку не прошибешь. Мужик — умница! Она поглядывала на Вику, что называется, вполглаза и была очень даже довольна, что кобылку поставили на место. Дверь открылась. Из зала совещания вышел Алексей Игоревич. Лидия Максимовна вся подтянулась. Кобылка вздрогнула. Резко повернулась и произнесла: — Ты мерзавец! Свинья! Как ты мог со мной так поступить?! Лидия Максимовна сначала даже ничего не поняла. Этого не может быть. Она настолько не могла в это поверить, что быстренько убедила себя, что просто ослышалась, а сказано было нечто совсем другое. — Я тоже рад тебя видеть, — произнес Алексей Игоревич. Он сказал ей «ты»? Или Лидия Максимовна опять ослышалась? — Свинья! Лидия Максимовна внутренне напряглась. Потом случилось то, что привело Лидию Максимовну в состояние легкого ступора. Кобылка влепила Алексею Игоревичу звонкую пощечину. Нижняя челюсть Лидии Максимовны непроизвольно двинулась вниз — это что за безобразие здесь творится, она заявилась сюда драться или договора подписывать?! Кобылка снова занесла свои рученьки (нет, она явно собиралась драться) и совершенно отчетливо произнесла слово «негодяй». Лидия Максимовна побледнела. Она лишилась дара речи. Алексей Игоревич схватил эту девицу за руку: — Хорошо, согласен. Успокойся. — Ты мерзкая свинья! Это я должна успокоиться?! — Я же не кричу. — Еще бы ты… — Кобылка захлебнулась в собственном крике. Она снова захотела ему врезать. Алексей Игоревич крепко держал ее руку. Не просто держал… он ее обнимал, а кобылка еще и вырывалась. — Успокойся, — произнес Алексей Игоревич. — Нам надо закончить дело. — Иди ты к черту со своим делом! Засунь его себе в… — Это не мое дело, это твое дело… Смысл происходящего стал медленно доходить до Лидии Максимовны, все же она была женщиной умной. — Прекрати драться, черт тебя побери! — рассердился Алексей Игоревич. — Я тебя в чем-то обманул? — Ты… ты… Лидия Максимовна уже бесшумно шла к выходу. Она открыла дверь, проскользнула в проход и, затворяя дверь за собой, увидела, что Алексей Игоревич сгреб кобылку в охапку. Лидия Максимовна понимала, что это может значить. Она очень быстро взяла себя в руки. Лидия Максимовна встала у двери часовым. И когда в приемную хотел пройти один из коммерческих директоров, Лидия Максимовна предостерегающе подняла руку. — Туда нельзя! — властно произнесла она. …Он снова ее целовал. Он ее победил еще раз. И глупая и покорная Вика отвечала на его поцелуи и была счастлива как последняя дура.