Монголу и Гривулу удалось сблизиться с солдатами. Первым от скользящего удара ножа по горлу свалился Беленко. Сержант Гусев наконец-то сообразил, что надо делать, и выставил вперед штык. Но было поздно. Монгол отвлек его на себя, Гривул метнул нож ему в спину. Убедившись в том, что вся смена мертва, Монгол негромко крикнул: – Сиплый, Обух! Подбежали бандиты, держа в руках автоматы, ремни с подсумками и ножами. – У нас порядок, Монгол. – Часовые точно мертвы? – Да, но у вас тут кто-то слишком громко кричал. – Да, было такое. Но главное в том, что мы не допустили выстрела. Теперь быстрее уходим. В парке могли слышать визг этого щенка. – Монгол кивнул на дергающееся в судорогах тело Беленко. Подхватив автоматы, подсумки, ножи, бандиты побежали в лес, оттуда протоптанной тропой двинулись вниз. На половине пути Сиплый рассыпал порошок, отбивающий нюх у собак. В полку служивые псы не числились, но тут наверняка объявится милиция, а у нее разыскные собаки точно есть. В 23.35 они вышли к «Москвичу». Монгол открыл багажник: – Оружие сюда! Бандиты забросили в багажник автоматы, подсумки, штык-ножи, вставленные в ножны, загрузились в салон. Не включая света, Алаев вывел машину на грунтовку. Неожиданно, как и многое другое сегодня, прогремел гром, сначала удаленный, затем близкий. Сверкнула молния, вновь раздался грохот, и ударил ливень. – Отменно! – закричал Гривул, сидевший рядом с Монголом. – Теперь никаких следов легавые не найдут. Алаев цыкнул на него: – Помолчи! Такой ливень может превратить грунтовку в грязевое месиво, а другой дороги поблизости нет. Застрянем – кранты! Он увеличил скорость. Ливень немного стих. Бандиты успели пройти грунтовку и подъехали к городьбе участка Монгола. Только там они облегченно вздохнули. – Пронесло, твою мать! – пробурчал Грива, и Обух тут же спросил с заднего сиденья: – Ты чью мать имеешь в виду? – Да я так, к слову. Ругательства по матери считались в преступном мире недопустимыми. За них можно было серьезно поплатиться. – Чего сидим? – заявил Монгол. – А ну все из тачки! Похватали оружие и в сарай! Бандиты вышли из машины, отнесли оружие в сарай. Монгол открыл задние ворота, загнал во двор «Москвич», вышел к крыльцу у переулка, посмотрел на село. Все темно и тихо. Шум дождя заглушил звуки двигателя, а свет у подъезда он не включал. Главарь банды прошел в сарай, открыл замаскированный вход в подвал. Его люди опустили туда оружие, и он закрыл крышку. Бандиты стряхнули капли с одежды, оставили сапоги на крыльце, прошли в дом. Монгол зажег керосиновую лампу. Шторы были плотно закрыты. Подельники расселись вокруг стола. Алаев осмотрел их, усмехнулся и сказал: – Ну вот и повязали нас кровью. Теперь, мужики, назад ходу нет. – Зато есть деньги, – заявил Обухов. – И еще получим. Корнин вздохнул и проговорил: – И вышка всем теперь светит. За часовых нас точно к стенке поставят, если поймают. Гривул посмотрел на него и спокойно произнес: – Поймать еще надо. Сейчас без десяти час. Смена поста должна была закончиться где-то полчаса назад. Но пока начкар поймет, что к чему, доложит дежурному по части, тот командиру, который объявит общий сбор для офицеров. Хотя нет, начкар первым делом должен поднять отдыхающую смену и под началом помощника послать к посту. Сначала найдут трупы на поляне, потом на посту. Помощник свяжется с начкаром. Только тогда тот доложит о происшествии дежурному по полку… Алаев прервал подельника: – Да какая разница, что в полку будут делать? Очевидно одно. Сами они если и прочешут местность, то лишь вокруг части. Командиру полка придется поднимать дежурную роту, закрывать городок. Ведь автоматы-то с патронами ушли. Где и когда они нарисуются, неизвестно. Может, он сразу же сообщит в райотдел, в КГБ. Там дежурные. Прибудут оперативники, легавые с разыскными собаками. А следов-то и нет. Будут ждать, пока не рассветет, поднимут все силы, но для охраны полка. С утра к ним прибудет подмога, да и полк будет переведен на повышенную готовность. Но опять-таки прочешут они ближайшую территорию. Искать армейцам не дадут, тут же комиссии назначат, прокуратура подтянется. Легавые след не возьмут, будут стукачей своих рассылать за информацией. В общем, дело чистое. Хрен все они нас найдут. Обухов взглянул на подельников: – Сейчас-то можно выпить? Для расслабухи и чтобы не заболеть. Особо мы не промокли, а холодно было. – На всех литр, – разрешил Алаев. Бандиты отметили успешное дело. Монгол убрал со стола и проговорил: – Все, отдыхаем. Завтра я поеду в город, возьму с собой Сиплого. Для гаишников ты, Сиплый, случайный попутчик. Обуху поймать тачку, с утра их будет валом. Тебе, Грива, возвращаться в город на автобусе, что пойдет из Верховска в шесть тридцать, а тут, на остановке будет в семь. В половине восьмого ты должен быть на автовокзале. Гаишники расслабятся, в городе праздник, особо проверять никого не будут. С остальными бабками я решу вопрос сам. Вы что имеете, не светите. Никаких кабаков, борделей тайных. Сидеть на хатах тихо. Пока милиция будет искать людей, напавших на пост, никаких дел не делаем. – А как долю передашь? – спросил Обухов. – Через Сиплого. Его всегда можно застать на железнодорожной станции, он развезет по адресам. И еще раз предупреждаю, сидеть тихо. Будет невмоготу, пейте дома, но не до белочки. Баб использовать только своих, проверенных. Новых не заводить. Все! Располагайтесь где обычно. – На стрему выставлять никого не будем? – спросил Гривул. Алаев усмехнулся: – Есть желание и ночь на улице провести? – По два часа каждому можно. – Это только нарисоваться утром перед соседями. Что нам может угрожать? Не взяли с поличным, не найдут и потом, пока не засветятся стволы. Разошлись! Ночью дождь прекратился. Гроза ушла на юго-запад, к Москве. Прошло полчаса с того момента, как сержант Гусев увел смену на пятый пост. Обычно для замены требовалось около двадцати минут. Конечно, могли быть причины задержки, например, случайно сорвавшаяся пломба, но для таких случаев есть проводная связь с караулкой. Помощник начальника караула вышел на площадку перед зданием. Часовой посмотрел на него. Старший сержант отвел взгляд, сел в курилке и задымил. Прошло еще десять минут. Все давно уже вернулись. Не было только караульных пятого поста. В сердце Тесляка заползла тревога. – Да что за твою мать? – буркнул он и зашел в помещение начальника караула. Старший лейтенант Костин сидел за пультом, читал газету и спросил, не отрываясь от нее: – Что, старший сержант? – Сейчас двадцать три тридцать пять, а смены с пятого поста нет. Старший лейтенант оторвал глаза от статьи, взглянул на старшего сержанта: – В смысле? – В прямом, товарищ старший лейтенант. Все вернулись, а сержанта Гусева с караульными нет. Ушли и словно пропали. – Пропали? И никакого доклада по связи не было? – Вы же за пультом. – Ах да. Черт. Что могло произойти? – Не знаю. – А ну бери троих бойцов из бодрствующей смены и бегом на верхний пост! – приказал начальник караула. – Если Гусев задержал смену по техническим причинам и не доложил об этом, то пусть пеняет на себя. – Есть, товарищ старший лейтенант! Тесляк взял с собой трех караульных и бегом повел их к выходу с территории. Подъем они преодолели быстро, а когда вышли на поляну, остановились и тут же оторопели от того, что увидели.