– Один из вас должен взглянуть на записи с камер видеонаблюдения, чтобы подтвердить, что на них действительно Кьяртан. Сюнна? Роберт посмотрел в лицо Сюнны, на котором застыло абсолютно пустое выражение, и понял, что она не в состоянии выполнить просьбу инспектора. Сюнна будто окаменела и не произносила ни звука. – Это сделаю я, – вызвался Роберт. – Отлично. Я попрошу кого-нибудь побыть здесь с Сюнной, – решил инспектор. Опознание завершилось, и теперь они с инспектором сидели в помещении, которое было гораздо меньше допросной, где оставалась Сюнна. У Роберта не было никаких сомнений: мужчина, попавший в поле зрения камер, держал на руках Кьяртана. Он надеялся, что Сюнне никогда не придется лицезреть эти записи. На первый взгляд они были совершенно невинными, но в контексте ситуации просто ужасали. – Полагаю, вы не обсуждали свое… прошлое с Сюнной? Ей ведь ничего не известно? – Нет, – ответил Роберт, опуская веки и надеясь, что терзающая его головная боль не станет еще более невыносимой. Проблем у него и без того хватало. – Вы понимаете, что нам придется поставить ее в известность о ваших связях с Эмилем, верно? – У меня нет никаких связей с этим негодяем, – огрызнулся Роберт. – Значит, нам придется рассказать о возможных связях… – сказал инспектор, нахмурившись, но не повышая голоса. – Будем исходить из того, что вы невиновны, хотя на этот счет у меня есть сомнения – и немалые. Отсутствие улик еще не значит, что вы чисты как слеза младенца. Более того, и Эмиль, кажется, тоже не очень верит в вашу невиновность. Пропал ребенок – и если бы я считал, что правда о вас могла бы хоть немного помочь нам в поисках Кьяртана, я немедленно рассказал бы об этом вашей девушке. Исключительно из тактичности по отношению к ней – заметьте, к ней, а не к вам – я предоставлю вам возможность самому с ней объясниться. Во второй половине дня я снова свяжусь с вами, чтобы обговорить ситуацию. Советую вам к тому времени во всем признаться Сюнне, иначе я буду вынужден сам рассказать ей, почему ее сына похитил незнакомец. Роберт поднялся и, не прощаясь, стремительно вышел из помещения. Холодные, бесцветные стены в коридоре полицейского участка давили на него. Он размышлял о Сюнне, этой удивительной девушке, которая подарила ему надежду на новую и лучшую жизнь. На более светлое будущее. И вот теперь Роберт опасался, вернее, был уверен, что эта мечта вот-вот превратится в пыль. 29 – Сегодня вечером по телевизору будет мое интервью, которое у меня взяли по телефону, – сообщил Ари. Томас отдежурил в ночь и вызвал Ари на утреннюю планерку, и теперь они за чашкой кофе обсуждали ближайшие дела и расписание смен. Все шло к тому, что вечером карантин будет снят, и эта новость уже успела распространиться по городку, как бывает в небольших населенных пунктах. Жизнь постепенно возвращалась на круги своя: некоторые обитатели Сиглуфьордюра начали выходить на работу, хотя большая часть офисов и магазинов пока оставалась закрытой. Пролетел слух, что утром к работе вернулся пекарь, так что можно теперь купить свежего хлеба, но формально пекарня еще не открывалась. И все-таки на городке по-прежнему будто лежала незримая тень – люди еще не справились с шоком от смерти медсестры, которая всю свою сознательную жизнь прожила в Сиглуфьордюре и со многими тут дружила. – Интервью? – переспросил Томас рассеянно. – А, ну да. Ты его дал той телевизионщице – Исрун, правильно? – Вот-вот. – Отлично, профессор, – отреагировал Томас, проводя рукой по своим реденьким волосам. Мыслями он был где-то далеко – его явно что-то тревожило. – Ты беспокоишься по поводу этого вируса? – спросил Ари. – Думаешь, что ограничения снимают слишком рано? – Беспокоюсь? Нет, пожалуй. А кстати, чуть не забыл… Ночью я разговаривал с больницей – выяснял обстановку. Состояние Сандры ухудшилось. Ты ведь ее навещал в последние месяцы, верно? Ари кивнул и почувствовал, как у него заныло под ложечкой. – Да… – только и смог сказать он. – Не хочешь заглянуть к ней? Хоть попрощаетесь, если, не дай бог, все обернется плохо. У нее тяжелая форма гриппа, но особой опасности заразиться нет. – Конечно, – ответил Ари, стараясь не смотреть Томасу в глаза. Некоторое время они оба молчали. – Я выставил… – начал Томас, но осекся, а потом продолжил: – Слушай, профессор, я выставил дом на продажу. – Дом? Твой? Ты что, переезжаешь? – удивился Ари. – Да, наш с женой дом здесь, в Сиглуфьордюре. Но ты не волнуйся, сразу я тебя не брошу. Я разговаривал с женой, и она настаивает, чтобы я переехал в Рейкьявик. Попытаемся спасти наш брак. Я пообещал, что выставлю дом на продажу, а там посмотрим. У меня, однако, совсем нет уверенности, что кто-то на него клюнет. Все почему-то думают, что дом на крайнем севере можно купить за гроши, профессор. А может, кто-нибудь захочет его снять – такой вариант тоже предусматривается. В объявлении указана и продажа, и сдача внаем. Я тебе это рассказываю на тот случай, если оно тебе вдруг попадется на глаза где-нибудь в газете или в Интернете. Пока все не окончательно. – Томас умолк, а потом извиняющимся тоном добавил: – Да ты не волнуйся. Однако теперь Ари и правда было о чем волноваться. Если Томас все-таки уедет в Рейкьявик, Ари, видимо, придется принимать решение, выдвигать ли ему свою кандидатуру на должность инспектора в Сиглуфьордюре, в то время как он предпочитал с этим не спешить. Ему в первую очередь хотелось разобраться со своей личной жизнью, понять, в каком направлении развиваются их с Кристиной отношения. Может, ему имеет смысл переехать к ней в Акюрейри или даже перебраться вместе с ней за границу, если она соберется продолжать учебу там? Не подавая виду, Ари лишь улыбнулся: – Поживем – увидим. Томас ушел домой. Оставшись дежурить в одиночестве, Ари прогулялся к гавани, где были пришвартованы катера. Небо над фьордом было ясным, и по дороге Ари даже встретил двух прохожих, которым кивнул в знак приветствия. Они тоже кивнули в ответ, хотя и довольно мрачно. Может, ему навестить Сандру? Посидеть рядом с ней, послушать ее истории о прежней жизни в Сиглуфьордюре… Они ведь и правда подружились и могли общаться на любую тему. Ари делился с ней своими личными переживаниями, а Сандра всегда советовала ему не принимать жизненные коллизии слишком близко к сердцу, не расстраиваться по пустякам – и не терять Кристину, хотя с последней Сандра пока так и не познакомилась. Внезапно Ари вспомнил, что собирался позвонить Хьединну, до того как интервью выйдет в эфир. Этот звонок не стоило откладывать в долгий ящик. Прохаживаясь по деревянному пирсу с прижатым к уху телефоном, Ари разглядывал покачивающиеся на воде катера, которые радовали глаз своей яркой расцветкой. В воздухе чувствовалось робкое дыхание весны, но Ари знал, что это ощущение обманчиво и погода может в любой момент испортиться, прежде чем весна по-настоящему вступит в свои права. – Алло, – раздалось наконец в трубке. – Здравствуйте, Хьединн. Это Ари Тор из полиции. Я вас не отвлекаю? – Да нет, что вы, – я дома. Занятий в школе сейчас нет, как вы знаете, так что нам, учителям, и заниматься-то особенно нечем. Вам удалось что-то разузнать по моему делу? – Да, как раз сейчас им занимаюсь. Мне бы кое-что с вами обсудить… Может, договоримся о встрече на выходных? Как вы на это смотрите? – Положительно, конечно, – ответил Хьединн, не скрывая нетерпения. – И что же выяснилось? – Подробностями пока не располагаю, но могу вам, например, сказать, что у вас, возможно, есть двоюродный брат, о котором вы не знаете. – Что вы говорите? Двоюродный брат? – Да, у Йоурюнн и Мариуса в пятидесятом году родился сын, однако мне доподлинно неизвестно, что с ним сталось. Быть может, его усыновили чужие люди, и Йоурюнн наверняка тяжело было это принять. – Вы полагаете… он жив? – запнувшись, произнес Хьединн. – Понятия не имею. А почему вы спросили? После небольшой паузы Хьединн ответил: – Я тут подумал о том, что сказал мой отец за несколько недель или, может, месяцев до смерти. Вообще-то, тогда он уже начал терять связь с реальностью, но иногда у него проскальзывали вполне себе ясные мысли. – Это имеет отношение к делу? – Нет, не думаю – иначе я это сразу бы вам сказал. Но мне пришло в голову, что это могло быть как-то связано с сыном Йоурюнн. Возможно… плохо, конечно, такое говорить, но, возможно, она в итоге… все-таки не отказалась от него. – Что вы имеете в виду? – Отец говорил что-то насчет того, что мне повезло: мол, только хорошие гены унаследовал. Я, конечно, не понимал, о чем он… И еще такие слова его навсегда запомнил: «Я вот подумал, что у тебя была тетка, которая смогла лишить жизни…» Я попытался расспросить его подробнее, но он весь как-то стушевался – возможно, лишнего наговорил, а может, и просто бред какой-то нес. – Вы думаете, он говорил о Йоурюнн? – Скорее всего. Хотя мне никогда не приходилось слышать, что она причастна к какому-нибудь убийству. И возможно, отец имел в виду, что она лишила жизни саму себя. У меня, вообще-то, было еще две тетки со стороны отца, но ничего неблаговидного о них неизвестно. Сейчас я вспомнил об этом, потому что вы сказали, что у Йоурюнн родился ребенок и никто не знает, куда он делся. Может… она убила того ребенка. – Даже так? Предположение, конечно, жуткое – что и говорить. – По спине у Ари пробежал холодок. Помолчав, он добавил: – Нам надо обсудить это завтра поподробнее, если удастся организовать встречу. И да, чуть не забыл: вечером вашу фотографию покажут по телевизору. – Вот как? – удивился Хьединн. – Да вы не волнуйтесь, – сказал Ари, ловя себя на мысли, что говорит теми же фразами, что и Томас. – Вас никто не узнает – это та фотография, где вас держит на руках паренек в Хьединсфьордюре. У меня взяли интервью для расширенного выпуска новостей по поводу вируса и нынешней ситуации в городе, и мы решили заодно показать в эфире и ваш снимок – вдруг кто-то узнает того парня. Некоторое время Хьединн ничего не отвечал. – Да… – наконец нарушил он тишину. – Полагаю, ничего плохого в этом нет. – Конечно нет, – решительно заявил Ари, у которого появилось подозрение, что в разгадке этой тайны он заинтересован даже больше, чем Хьединн. – Кстати, теперь я располагаю и свидетельством того, что тот парень действительно там жил с вашими родителями, Йоурюнн и Мариусом. – Как вы сказали? – спросил явно заинтригованный Хьединн. – Он что, жил в нашем доме в Хьединсфьордюре? – Да, все указывает именно на это. Нашлась кинопленка тех времен, на которой заснят и он. – Вот это да! – воскликнул Хьединн. – И где же вы ее раздобыли?