— А если она проснется, пока нас не будет? — Не проснется. И только когда мы выезжаем на дорогу, я решаюсь спросить: — Откуда ты знаешь, что она не проснется? — Я дал ей дозу. — Дозу? — Не смотри так испуганно. Всего лишь успокоительное и болеутоляющее. И то и другое ей не помешает. — Он чертыхается себе под нос. — Если из-за нее мы влипнем, это будет на твоей совести, Рейн. — Прости, — бормочу я. Меня расстраивает и одновременно пугает мысль о том, что я стала причиной крайнего неудовольствия Нико. — Кстати, по-моему, ты говорила, что она Зачищенная? – Да. — Но никакого «Лево» у нее нет. Я потрясенно охаю и мысленно возвращаюсь назад. Я держала ее за руку, помогала идти и ничего не заметила. Правда, у меня тогда были и другие причины для тревоги. К тому же я так привыкла не обращать внимания на свой уровень, что не подумала о ее. Но того, через что она прошла этой ночью и раньше, судя по всему, с лихвой хватило бы на то, чтобы она вырубилась, будь «Лево» все еще при ней. — Куда же он делся? — недоуменно вопрошаю я. — Это еще один из тех многих вопросов, на которые ей вскоре предстоит ответить. Да и с тобой мне нужно кое-что обсудить. Но сначала расскажи мне о пожаре. Я моргаю, прогоняя непрошеные слезы. — Дом Бена, точнее, его родителей. Он сгорел. Тори видела. Она сказала, они были в доме, кричали, но лордеры никому не позволили помочь. Он качает головой: — Подумай, Рейн... Какое сегодня число? — Пятое ноября. — Пятое ноября. День Гая Фокса, — говорит он с горечью. — Этот дом не единственный сгоревший сегодня. Я тихо вскрикиваю, когда картинки, одна за другой, проносятся у меня в голове. Фейерверки. Погромы. Костры! Гай Фокс. Около четырехсот лет назад он устроил заговор, целью которого было взорвать парламент. Мы использовали этот день, чтобы напомнить лор- дерам, что их власть не абсолютная. Напомнить людям, что у них есть голос. И вот теперь уже лордеры использовали его для того, чтобы напомнить нам, что Гая Фокса повесили. — Подумать только! Они настолько уже обнаглели, что вот так — открыто — идут против людей, тех, кому должны служить! Плохи дела, Кайла. Хватка лордеров крепнет. Вскоре восстать против них не осмелится ни единая живая душа. Час расплаты уж близок. — Он останавливается в начале нашей дороги. — Мне нужно будет ввести тебя в курс дела, Рейн. Поговорим об этом подробнее завтра после школы. А теперь иди. Я выхожу из машины и бесшумно, соблюдая осторожность, скольжу в темноте вдоль домов. Светать еще не начало, но уже около шести, и кто-то, возможно, не спит. Крайне нежелательно, чтобы меня заметили крадущейся по улице в такое время, да еще так одетой. Но я никого не вижу. Добравшись до нашего сада, боковым зрением улавливаю где-то через дорогу какое-то движение. Я прячусь за угол дома и выглядываю, но ничего не видно. И все же что-то там промелькнуло. Проскользнув в боковую дверь, я тихо и осторожно поднимаюсь по лестнице в свою комнату: наконец-то я в безопасности. Пока. Себастиан спит, свернувшись клубочком, на моей кровати. При моем появлении он широко открывает глаза, потом снова закрывает. Я быстро снимаю с себя одежду Нико и переодеваюсь в пижаму, потом засовываю его вещи в школьную сумку, чтобы избавиться от них позднее. Остается еще примерно час времени на сон, в котором я отчаянно нуждаюсь, но после того, что произошло этой ночью, ни о каком сне не может быть и речи. Ночь полна вопросов. Как Тори удалось сбежать от лордеров? Ее вернули им, Бен вытянул это из ее мамы. Почему, мы так и не узнали: сегодня она еще была, а назавтра уже исчезла. Одна из пропавших без вести. И куда делся ее «Лево»? Спрашивать, что случилось с родителями Бена, нет надобности: ответ мне известен. Они задавали слишком много неудобных вопросов. И это на следующую ночь после того, как мама Бена приходила к нам просить о помощи. Я холодею от ужаса, вспомнив, что сказала ей моя мама: «Вам не следовало сюда приходить». Неужели это мама выдала ее лордерам? Ее отец был премьер- министром лордеров, он-то и начал все это. Картинка сгоревшего дома так и стоит у меня перед глазами. Их дом стал для них могилой. Тела хотя бы извлекли? Должно быть, их уже кремировали. По словам Нико, то же самое произошло и в других местах этой ночью. Есть и другие жертвы. Мне хочется поплакать о них, но я не могу. В душе только холод и слепая ярость. Боль я загоняю поглубже. Но она ищет выход. ГЛАВА 10 — Кайла, постой! —Я останавливаюсь в дверях библиотеки, оборачиваюсь. Подбегает Кэм. — Пообедаешь со мной? — Он оглядывается по сторонам, понижает голос до шепота. — У меня с собой торт. — Гм. Ну, не знаю. Шоколадный? Он заглядывает в сумку. — Сегодня бисквит с кремом. Мой дядя — несостоявшийся шеф-повар, он обожает печь. — Ну, ладно, — соглашаюсь я. Немного сладкого и возможность отвлечься могут помочь мне пережить этот длинный день. Из головы не выходят родители Бена, то, что лордеры сделали с ними и с другими, такими же, как они. Да еще встреча с Нико в конце дня: мы должны что-то делать. Пересекая школьный двор, мы видим пустую скамейку. Когда ребята, сидящие на соседней, замечают, что мы направляемся к ней, они быстро разделяются и раскладывают свои вещички на обеих. — Мило, — комментирует Кэм. — Я уже привыкла. Ты уверен, что хочешь рискнуть и оказаться замеченным в компании со мной? — Шутишь? Ты же красотка. Я смеюсь. — Зачищенная красотка, не забывай. — Так они из-за этого? — Он оглядывается назад. — Хочешь, ввалю им за тебя? — И он принимает боксерскую стойку со вскинутыми кулаками. — Всем троим? И что бы ты делал, если бы я согласилась? Он бросает взгляды по сторонам. — Свалил бы куда-нибудь. Но у меня есть свои способы расквитаться с обидчиками. — И он смеется преувеличенно громким смехом сказочного злодея. — Не сомневаюсь. — А разве то, что они сделали, не задевает тебя? — Я привыкла. Но... — я умолкаю. — Но что? — Как-то так выходит, что все те, что меня окружали, внезапно исчезают. Возможно, поэтому меня так сторонятся, и если причина в этом, то я их понимаю. — Исчезают? — Его лицо принимает серьезное выражение. Значит, Кэм может быть и таким. — Такое происходит повсюду, — говорит он с такой горечью, что мне остается только гадать, что же за этим стоит. — Смотри, вон. — Я указываю на пустую одиночную скамейку за административным зданием. — Если не боишься. — Так... дай-ка подумать. У тебя есть портативный бермудский треугольник, который повсюду следует за тобой? Я озираюсь по сторонам. — Должно быть, сегодня оставила его дома. — Собираешься подсыпать порошок-невидимку в мои бутерброды, когда я отвернусь? — Нет!