Да. — А почему, как думаешь? — У меня такое чувство, будто они утащат меня и посадят под замок. — Совесть нечиста, да? — Доктор смеется, полагая, что пошутила. Зачищенные никогда не совершают ничего дурного. То есть почти никогда. А как насчет Бена? В любом случае, если мы не представляем опасности ни для себя, ни для других, почему же тогда за всеми нами наблюдают и так тщательно контролируют? И я другая. Теперь особенно, но и раньше отличалась от остальных. Не потому ли именно она — мой врач? Доктор Лизандер знаменита, она-то и придумала Зачистку. Приходя к ней, я ни разу не встречала в ее приемной каких- либо других пациентов. И даже не имея возможности определить, насколько я другая, она откуда-то знает, что что-то не так, и пытается понять, что и почему. И, однако же, даже ей не постичь степень и глубину различия, все то, что оно подразумевает. Я тикающая бомба, была и есть. Террористическая бомба, как те, что взорвали автобус Роберта. У меня сводит живот. — Что такое, Кайла? Расскажи мне, что тебя так расстраивает, — говорит она. — Тот случай, когда на больницу напали террористы, — отвечаю я. Она склоняет голову набок, обдумывая мои слова. — Все еще думаешь о том дне, да? Не бойся. Здесь тебе теперь ничто не угрожает. Служба безопасности приняла дополнительные меры. — Судя по тому, как она говорит это, доктор считает, что они слишком уж перестраховываются. Она ошибается. Расспроси ее. — Вы имеете в виду новые охранные ворота, через которые нас заставили пройти? Она кивает. — Это и кое-что другое. Всякие технологические прибамбасы. Больница теперь надежно защищена. Как? Но спросить я не могу. Зачищенным чрезмерное любопытство не свойственно. Потом я замечаю, что телефон и аппарат внутренней связи у нее на столе изменились: теперь они не беспроводные. От ее компьютера тоже отходят толстые провода, которые змеятся вдоль всего кабинета до угла и скрываются в стене. Но разве это не старые технологии? Доктор Лизандер снова постукивает по экрану, смотрит на меня. — У меня противоречивые доклады из твоей школы. — И что в них? — По всей видимости, ты была то рассеянной и несчастной, то веселой и энергичной, иногда в один и тот же день. — Она улыбается. — Не хочешь объяснить? — Иногда мне кажется, что во мне живут два разных человека. — И это истинная правда. — Быть подростком порой нелегко. И все же я бы хотела провести сканирование, посмотреть, как обстоят дела. Возможно, в следующий раз. Они могут увидеть, что проводящие пути памяти изменились. Сканирования нужно во что бы то ни стало избежать! Но как? Доктор Лизандер закрывает свой компьютер, складывает руки и смотрит на меня. — Итак, Кайла, ты подумала о том, о чем мы говорили в последние несколько посещений? — Что вы имеете в виду? — заслоняюсь я от ответа. Она вскидывает бровь: — Мы говорили об отличии. Отклонении. То, что происходит внутри тебя, выходит за рамки обычного. Ты обещала подумать об этом и поговорить со мной. Дай ей что-нибудь. Я сглатываю. — Иногда... мне кажется, я что-то вспоминаю. То, что не должна бы. Она задумывается. — Для Зачищенных это вполне обычное явление. Для человека невыносима пустота, отсутствие доступных воспоминаний. И он пытается придумать что-то, чтобы их восполнить. Однако... Она на минуту углубляется в свои мысли, потом просит: — Расскажи мне, что именно ты вспоминаешь. Сама того не желая, не задумываясь и не выбирая, что реальное, а что выдуманное, я выкладываю именно то, что хотела держать в тайне. Это доктор Лизандер так на меня действует. — Как я играю в шахматы с папой. С моим настоящим папой. Это было давно. Мои руки еще маленькие. Я сама еще маленькая. — Расскажи мне, — говорит она, и я рассказываю. Все. Об ощущении ладьи в руке. О чувстве тепла и покоя, когда я проснулась. — Скорее всего это просто сон, самый обычный сон, — говорит она. — Может быть. Но такой четкий, с такими подробностями, что кажется явью. — Иногда сны бывают такими. В любом случае я рада, что кошмары больше тебя не мучают. — Она улыбается, смотрит на часы. — Ну, время почти вышло. Ни о чем больше не хочешь поговорить? Подстегни ее любопытство. Я колеблюсь, потом качаю головой. — Что-то же есть, расскажи мне. — Просто перед тем, как мне приснился этот сон, я играла в шахматы. И меня все время тянуло потрогать ладью, подержать ее в руке. Она подается вперед. — Тебя тянуло потрогать и подержать ее? — Я киваю. — Это интересно. Возможно, сохранилось физическое воспоминание, что и вызвало этот сон, который может быть выдумкой подсознания, но все равно, это очень интересно. — Не понимаю. Если воспоминаний нет, то их нет, разве не так? — Конечно, мне следовало бы оставить эту тему, не давать доктору пишу для слишком пристального внимания к ней, но ничего не могу с собой поделать. Я хочу знать. — Таково распространенное суждение о том, что происходит с Зачищенными. Но оно не совсем точное. — Она откидывается на спинку стула. — Скорее всего, Кайла, ты просто не можешь подобраться к своему сознанию. Воспоминания по-прежнему там, просто ты не в силах их отыскать. Они по-прежнему там? Заперты за стеной, как была заперта Рейн? Означает ли это, что Люси все еще внутри меня, рвется наружу? Я вздрагиваю. — Поэтому воспоминания приходят ко мне во снах? Мое сознание не может добраться до них, но когда я сплю... — Я смолкаю, мне не нравится, к чему это ведет, не нравится, что она подумает об этом. У Зачищенных нет воспоминаний ни во сне, ни наяву. Ведь так? — Редко, но такое случается. Вероятнее всего, эти сны — продукт твоего слишком буйного воображения. — Она задумчиво постукивает пальцами по столу. — Сканы пока делать не будем. Можешь идти. И только в машине, когда мы с мамой уже едем из больницы, я позволяю себе пораскинуть мозгами. Что случилось? Только что доктор Лизандер хотела делать сканы, потом передумала. Если доступ к воспоминаниям восстановился, сканирование это покажет, и ей не останется ничего другого, как поставить об этом в известность правление, и тогда мне конец. Но доктор Лизандер понимает, что с моей Зачисткой что-то пошло не так, ведь не может не понимать, верно? Я прокручиваю в уме наш разговор, что она сказала и, наоборот, не сказала. Вспоминаю выражение ее лица. Единственный вывод, к которому я прихожу: она заинтригована. Она не сможет изучать меня мертвую. Она хочет знать, что со мной происходит. ГЛАВА 15 Когда мы подъезжаем, перед домом уже стоит машина отца. Заходим в дом — и видим его и Эми, сидящих рука об руку на диване с чашками чая. — А вот и две другие мои девочки! — говорит он с улыбкой и протягивает руку. Я подхожу. — Поцелуй папу в щечку. Мне ничего не остается, как поцеловать его. Сегодня он в хорошем настроении. — Присаживайся, Кайла. Я сделаю нам чаю, — говорит мама и скрывается в кухне. Никакого поцелуя в щечку от нее. Начинается форменный допрос: — Ну, как школа?