— Отлично. — Кто этот новый мальчик, о котором я слышал? — спрашивает он и подмигивает. Я зыркаю на Эми. «Спасибо большое», — говорят мои глаза. Но она только улыбается, не замечая моего взгляда. До Эми, похоже, не доходит, что некоторые вещи можно говорить, а некоторые не стоит. Раньше я считала, что неумение держать язык за зубами — исключительно мой недостаток. Так было, когда дело касалось Эми и Джазза, до того, как им было официально разрешено встречаться. Но чем дальше, тем больше я понимаю, что Эми в этом отношении ничуть не лучше меня. — Какой новый мальчик? — Я прикидываюсь дурочкой. Эми хмыкает. — Кэмерон, разумеется. — Он просто друг, ничего больше. Его дядя выпекает фантастические торты. — Как насчет того, чтобы ты тоже пекла нам время от времени? — кричит отец в сторону кухни. Мама не отвечает, но чайные чашки громко стучат на столе. — Где ты был? — спрашиваю я, чтобы он не начал допытываться дальше. — А, везде понемногу. Работа, знаешь ли. — Он снова улыбается, и я вижу, что он чем-то очень доволен, а все, что делает его таким довольным, меня нервирует. Когда мама приносит чай, раздается стук в дверь. Она поворачивается, чтобы ответить, но отец подскакивает: — Я открою. Мама устраивается в кресле, обхватывает чашку руками. Ее-то как раз довольной не назовешь. Себастиан спит на спинке дивана. Я беру его и кладу на колени. Он сонно протестует, потом уступает и смотрит на меня с кошачьей улыбкой. Кототерапия. — Смотри, кто здесь. — Входит папа, а следом за ним Кэм. Я про себя испускаю стон. Умеет же он появиться вовремя! С руки у него свисает велосипедный шлем. — Прекрасный денек, поедем прокатимся? Можешь взять велик моей тети, если у тебя нет. Спасение? Лучше не подавать виду, что я рада. — Ну, не знаю... Отец только что приехал. — Нет, нет, иди, — говорит папа. — Повеселись. — Он улыбается и кажется таким дружелюбным, открытым, заботливым. Неужели это тот самый отец, который грозился вернуть меня лордерам, когда пропал Бен? — Можешь взять мой велосипед из сарая, — предлагает мама. — И не забудь надеть шлем. — Отец провожает нас до двери. — Ты не выведешь велосипед Кайлы из сарая? — говорит он Кэму и указывает на сарай сбоку дома. — Она сейчас придет. Кэм выходит, и мы с отцом остаемся в коридоре одни. Сейчас последует предупреждение? Он улыбается: — Кайла, думаю, мы с тобой неудачно начали. Кажется, я был резок, но только потому, что боялся, как бы ты не попала в беду. Ты же знаешь, что всегда можешь на меня рассчитывать. Что я всегда помогу, если потребуется. Ведь знаешь? — Конечно, — удивленно отвечаю я. Этот отец больше похож на того, что был вначале, когда я стала тут жить. Может, он жалеет о своей резкости? — Ступай. Хорошего дня, — говорит он и придерживает для меня дверь. — Не уверена, что умею кататься на велосипеде, — говорю я Кэму, но когда берусь за руль и веду велосипед через двор к дороге, чувствую, что умею. Кэм кладет свой на траву и придерживает мой. Он велит мне садиться и медленно ехать по тротуару, а сам бежит рядом, одной рукой держась за руль. Я смеюсь и кручу педали все энергичнее, пока он не отстает, и я выезжаю с тротуара на дорогу. Быстрее! Но я притормаживаю и дожидаюсь, пока Кэм догонит меня на своем велике. — А ты быстро учишься! — Давай посмотрим, насколько мы сможем разогнаться, — смеюсь я и срываюсь с места в карьер. День бодрящий, ясный. В лицо и грудь мне бьют потоки холодного ноябрьского воздуха, но я так энергично работаю ногами, что мне тепло. Свобода! Я чуть замедляюсь, давая Кэму возможность поравняться со мной, и, когда мы в конце концов поднимаемся на холм, он кричит, что нужно передохнуть. Подкатываю к обочине и останавливаюсь. Пыхтя, как паровоз, подъезжает Кэм. — Ты не просто в форме, Кайла. Ты в отличной форме! — заявляет он, тяжело отдуваясь. Я смеюсь. Мы бросаем велосипеды в траву и садимся на осыпающуюся каменную стену. Отсюда, сверху, открывается прекрасная панорама Чилтерна и всей округи: места, необыкновенные по своей красоте, по крайней мере так говорят. Люси пропала из Озерного края, значит, там, где она жила, горы, а не только холмы. Один раз, не задумываясь, машинально, я нарисовала ее на фоне гор. Но если я пытаюсь думать о них специально, ничего не приходит. Неужели это еще одно воспоминание, запертое внутри меня? — Все в порядке? — спрашивает Кэм, глядя на меня с любопытством, и я задаюсь вопросом, долго ли я просидела, уставившись вдаль. — Извини. Да, все отлично. Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него, и осознаю несколько вещей: он смотрит мне в глаза, он сидит очень близко... и мне это приятно. И вдруг резко это ощущение исчезает. Я немного отодвигаюсь, снова смотрю на холмы. — Послушай, Кайла. Думаю, нам нужно поговорить. — О чем? — О Бене. Это имя пробивает в моем сердце дыру. — А что ты знаешь? — Что он пропал. И я слышал, что ты в этом как-то замешана. Что произошло? Мне ты рассказать можешь. Здесь нас никто не подслушает. Я крепко зажмуриваюсь. Одна моя половинка жутко хочет поговорить об этом, все ему рассказать. Он поймет, ведь его отца тоже забрали лордеры. Но другая половинка — Рейн — говорит: нет. Не доверяй. Никому и никогда. Я качаю головой и смотрю на Кэма. В его глазах разочарование. — Что ж, захочешь поговорить — я рядом. И... я понимаю... — Что именно? — Мы просто друзья, не больше. На этот счет не волнуйся. Я не буду к тебе подкатывать. Хорошо? Я смотрю на него и вижу только дружеское участие. Да уж, как же! Но я принимаю его слова на веру. Пока. — Значит, друзья? — улыбаюсь я и протягиваю руку. Поздно вечером в доме тихо. Отец уехал. Он остался на ужин, а после того как мы с Эми поднялись к себе наверх, они с мамой о чем-то спорили в кухне. Голоса они не повышали, но в тоне нельзя было ошибиться. Потом зазвонил телефон, и он уехал. Меня неудержимо тянет рисовать: больница, башни, новые охранники у ворот — все это находит воплощение на бумаге. Меня интересует, зачем компьютеры и телефоны сделали проводными. Мама сказала, что сегодня ее мобильный там не работал, хотя обычно работает. У моего «Лево» свои секреты. Я кручу его и так и сяк на запястье и ничего не чувствую. Негоден с тех пор, как ко мне вернулись воспоминания. Вернее, часть воспоминаний. Хотя я помню котенка на день рождения. Я бы не смогла вспомнить, если бы Люси исчезла навсегда, как сказал Нико. Ведь так? Я разглядываю свою левую руку, шевелю пальцами, теми, что были сломаны, как было сломано мое «я». Сломанные пальцы привели к раздвоению личности? Я вздрагиваю, представив кирпич, и крепко стискиваю руку. Возможно, если бы я не увидела Люси на сайте ПБВ, я бы о ней даже и не вспомнила. Нико должен знать больше, но внутренний голос говорит мне: не спрашивай. Он показался мне каким-то странным, когда я спросила его про Люси, — на лице его отразилось удивление от того, что я знаю, кто она была, и что-то еще. Нико сказал, что сделал это, чтобы защитить меня, так как я была особенной, что его жестокость была вызвана желанием спасти меня. Но почему я особенная? Зачем он разыскал меня в моей новой жизни? Не могу даже представить, что я могу сделать для «Свободного Королевства» такого, что сто ил о бы подобных усилий. Должно быть что-то еще. Я должна узнать. Медлю в нерешительности. А почему бы и нет? Встаю с кровати и запираю дверь. Нажимаю кнопку с тыльной стороны своего «Лево».