Я хмурюсь. — Ты все не так поняла, мы просто друзья. — По крайней мере были. Я вздыхаю. Может, он теперь и разговаривать со мной не будет. — Вот видишь? — смеется Эми, и мама улыбается, как будто согласна с ее выводом. Как им могло прийти такое в голову, так скоро после исчезновения Бена? При воспоминании о нем сердце мое радостно екает. Бен, скоро ли я тебя увижу? И какая разница, что они думают. Лучше пусть так, чем если бы они узнали, что на самом деле не давало мне уснуть. Конечно, кто-то из них знает, если это они сообщили л ордерам. И все же, снова наблюдая за ними и слушая их этим утром, я не могу поверить, что они имеют хоть какое-то отношение к случившемуся накануне. А как насчет Нико? Если я расскажу ему о Коулсоне, он будет знать, что делать. Но что он сделает со мной за то, что я оставила рисунок на виду? Коулсон сказал, что уже наблюдал за мной. Быть может, из-за моей оплошности мы, наоборот, оказались в более сильной позиции. Теперь, по крайней мере, я знаю, что за мной наблюдают. Но я почему-то сомневаюсь, что Нико посмотрит на все это так же. На перемене, когда я иду по коридору в другую аудиторию, Нико проходит мимо, слегка наклоняет голову и направляется к себе в кабинет. Он хочет, чтобы я пошла за ним. Неужели ему уже откуда-то известно, что произошло вчера? Нерешительность и страх удерживают меня. Уж лучше знать наверняка. Я проверяю, не смотрит ли кто, и стучу в дверь кабинета. Она открывается, и Нико втягивает меня внутрь. — Рейн! Как дела? — Он улыбается. — Э... отлично. — У меня для тебя сюрприз. Не смотри ты так испуганно! Тебе понравится, — говорит он, и в его глазах нет ничего пугающего, однако на душе у меня почему-то тревожно. — Что за сюрприз? Он качает головой: — Не так быстро. В обеденный перерыв мы с тобой кое-куда прокатимся. — И куда же? — Подожди и сама увидишь. До чего же ты нетерпелива! Подожди и увидишь. — И он объясняет мне, куда подойти, где он меня подберет. — А как же мои уроки? — Передашь мне свою школьную карточку, и я все улажу. Никто даже и не заметит. После звонка на обеденный перерыв я выхожу через боковые ворота и спешу вниз по дороге, то и дело спрашивая себя, зачем я вообще согласилась. Если он знает, мне несдобровать. И все равно, несмотря на то что думает голова, ноги несут меня к назначенному месту встречи. Почему-то я не могу не делать того, что говорит мне Нико. Оказавшись на месте, я едва успеваю перевести дух, как появляется и останавливается рядом его автомобиль. Пассажирская дверца открывается, и я ныряю внутрь. Вскоре мы съезжаем с шоссе и едем по извилистым проселочным дорогам, заросшим и незнакомым. Нико молчит. У меня сосет под ложечкой. Может, он просто везет меня в какое-то укромное место, где можно будет все обсудить. — Почти приехали, — говорит он, но я не вижу ничего, кроме густого леса. Дорога все сужается, машина уже едва проходит, но ничего не видно. Нико указывает на почти неприметную тропинку, скрывающуюся в подлеске. — Ты узнаешь, зачем я привез тебя сюда, минут через десять ходьбы в ту сторону. Я подойду позже. Он протягивает руку за моей школьной карточкой, которая висит на шее, и стягивает ее через голову. Теплые пальцы касаются лица. — Ступай. Будь осторожна, — напутствует меня Нико. Я выхожу, а он начинает сдавать назад по узкой дороге, и чем дальше он отъезжает, тем легче мне дышать. С минуту я стою в нерешительности, но выбора нет, так ведь? Захожу в лес и по едва заметной тропинке продвигаюсь осторожно, тихо, медленно, не зная, что ждет меня впереди. Приходится быть очень внимательной, чтобы не потерять тропу. Когда-то Нико обучал нас всем премудростям ориентирования и поведения в лесу, к примеру, как передвигаться по подлеску, не издавая ни звука. Как отмечать свой путь или находить невидимую для других тропу. Сейчас на нее здесь указывает лишь чуть примятая через неравные промежутки трава. Один раз я теряю след и вынуждена вернуться. Да, подрастеряла навыки. Интересно, не иду ли я прямиком в какую-то расставленную Нико ловушку? Он сказал «будь осторожна», но что он имел в виду? Было время, когда Нико проверял нас, знакомя с неожиданными ловушками. Возможно, он просто хочет проверить, не забыла ли я то, чему он нас учил? Когда десятиминутный отрезок подходит к концу, я схожу с тропы и петляю, пробираюсь крадучись, все время начеку. Впереди уже виднеется небольшая прогалина. С одной ее стороны под нависшими деревьями зеленый брезент и свисающие ветки прикрывают что-то громоздкое. С другой стороны кто-то сидит на пне и наблюдает за тропой, с которой я должна была появиться. Он бросает взгляд на часы. Гадает, где же я? Я моргаю, не веря своим глазам. Как будто сон смешался с явью, а я сплю и в то же время бодрствую. И не знаю, сон ли это или ночной кошмар? По телу пробегают мурашки. Этот затылок мне знаком, слишком хорошо знаком. Черные волосы теперь длиннее, плечи шире. Мое сердце бьется все быстрее и быстрее. Я гадаю, действительно ли это он, делаю неуверенный шаг вперед, не глядя под ноги. Раздается хруст ветки. Он резко оборачивается на звук. G пару секунд сидит, уставившись на меня широко раскрытыми глазами. По лицу проносится шквал эмоций. Потом берет себя в руки. — Черт, поверить не могу. Рейн? Он смотрит на меня этим своим почти забытым хмурым взглядом, который теперь четко всплывает у меня в памяти. Зазубренный шрам на правой щеке не стал менее заметным с тех пор, как я видела его в последний раз, и подсказывает имя, которое он для себя выбрал: — Привет, Катран. — Никогда бы не подумал, что снова увижу тебя. — Челюсти его стиснуты, мускул на скуле дергается. — То же самое могу сказать о себе. Нико не предупредил, что здесь будешь ты. — Меня тоже. Просто сказал, что я должен кое с кем встретиться. Где он тебя раскопал? Я думал, тебе стерли память. Я вытягиваю руку, поднимаю рукав. «Лево» на месте. — А разве ты не должна была грохнуться в обморок при виде моего прекрасного личика? — Он улыбается. — Жаль разочаровывать тебя, но ты не настолько страшный. Кроме того, эта штука не работает. — Я кручу «Лево» на запястье. — Особенная ты наша. Я сердито зыркаю на него. В ушах у меня звучит эхо старых насмешек. «Рейн слишком особенная, чтобы идти с нами... Рейн слишком особенная для этого... Рейн слишком особенная для того...» Случалось, Нико не позволял мне ходить на задания со своей ячейкой. До тех пор пока... Я хмурюсь. Воспоминание ускользает. — Пошли. Пора двигать отсюда. — Катран встает. — Куда? Он не отвечает, поднимает край брезента. Под ним легкие мотоциклы для езды по бездорожью. — Помнишь как? — спрашивает он с вызовом в голосе. — Попробуй, догони, — отвечаю я и резко срываюсь с места. Дорога неровная, ухабистая, и мои вчерашние синяки дают о себе знать, но мне все равно. Это почти что полет! Главное — я быстрее Катрана. Вскоре я доезжаю до развилки и приостанавливаюсь, чтобы пропустить Катрана вперед. Он обгоняет меня, сворачивает налево, потом замедляет ход, чтобы пересечь каменистый ручей. Мы мчимся дальше по густому лесу. Еще немного — и перед нами вырастает дом. Снаружи он выглядит сущей развалюхой: старый, страшный, с рассыпающимися стенами. Ему, наверное, лет сто, не меньше. С одной стороны к нему ведет грунтовая дорога. — Очередная явка? — спрашиваю я. У «Свободного Королевства» они по всей стране, в самых неожиданных местах. Для того чтобы прятать оружие и людей. Он кивает. — Зачем я здесь? — Нико знает, — отвечает Катран своей излюбленной фразой, знакомой, но выплывшей из памяти теперь, когда он ее произносит. — Но он велел мне оставить тебя на некоторое время наедине с нашим недавним новобранцем. — Кто это? Он закатывает глаза: — Принцесса на горошине. Мы прячем мотоциклы под сенью деревьев. — Осторожнее, тут повсюду сигнальная проволока, — говорит Катран и указывает на почти невидимую проволоку, натянутую для того, чтобы предупреждать обитателей дома о появлении нежданных гостей. Мы перешагиваем через проволоку и направляемся к передней части дома. Там, в шезлонге, в лучах послеполуденного солнца полулежит Тори. Тори — новобранец? Я чувствую, как у меня отвисает челюсть, и спешу закрыть рот. Когда Нико говорил, что должен куда-нибудь ее спрятать, мне и в голову не могло прийти, что он имел в виду это. Что она будет одной из нас. Катран ретируется, бормоча что-то насчет того, что должен найти свою Группу. Оставляет нас одних. По его косым взглядам и ледяному выражению лица Тори я догадываюсь, что они не очень-то и ладят. — Ну, как дела? — спрашиваю я наконец, нарушая молчание. — Хорошо. — Под ее долгим, непроницаемым взглядом я начинаю чувствовать себя не в своей тарелке. Наконец Тори встает и берет коробку с ножами для метания. — Пошли, — бросает она. — Тут есть мишени. Я слышала, ты в этом деле спец. Мы обходим дом сбоку. Позади дома на дереве бледной краской нарисованы кольца. Я вытаскиваю нож из коробки и взвешиваю на ладони. Такое приятное, такое знакомое ощущение!.. С ним приходит воспоминание о победах в метательных состязаниях. Даже над Катраном. Я улыбаюсь: