— Мне там безумно нравится. Жду не дождусь, когда стану медсестрой, — говорит Эми, наверное, уже в десятый раз. — А ты видела какие-нибудь серьезные заболевания? — поддевает ее мама. — Или увечья? — добавляю я. — О, кстати. Вы ни за что не догадаетесь... — О чем? — спрашиваю я. — Это случилось утром, поэтому сама я не видела, но слышала об этом все-все. — Ну, так расскажи нам, — просит мама. — Какого-то мужчину доставили в больницу с ужасными ранениями. — Бог ты мой! — охает мама. — И что с ним стряслось? А меня начинает охватывать дурное предчувствие. Тревога змеей вползает в душу. — Никто не знает. Его нашли в лесу на конце деревни, избитого до полусмерти. Черепно-мозговые травмы и переохлаждение, пролежал там, по-видимому, не один день. Просто чудо, что он еще жив. — Он сказал, кто это сделал? — спрашиваю я, изо всех сил стараясь унять бешено колотящееся сердце и выглядеть безучастной. — Нет и, может, никогда не скажет. Когда его к нам доставили, он был уже в коме. — Кто же он? — спрашивает мама, но я и без Эми знаю ответ. — Уэйн Бест, ну, тот противный строитель, который делал кирпичные стены между участками. Мама просит нас держаться подальше от леса и проселочных троп. Она беспокоится, что где-то в округе бродит маньяк. Но этот маньяк — я. — Можно, я пойду к себе? — спрашиваю я, внезапно почувствовав дурноту. Мама поворачивается ко мне. — Что-то ты побледнела. — Она кладет теплую ладонь мне на лоб. — И кожа липкая. — Немного устала. — Иди, ляг пораньше. Мы сами помоем посуду. Эми стонет, а я направляюсь к лестнице. Лежу, вперив невидящий взгляд в темноту. Себастиан успокаивающе посапывает рядом. Я сделала это: избила человека до полусмерти, ввергла в кому. Точнее, Рейн. Она вернулась в это же время. Или что? Я и она — это одно целое или две разные личности в одном теле? Иногда я чувствую себя ею, словно воспоминания и то, кем была она, берут верх. А порой, как сейчас, она ускользает, словно ее никогда и не было. Но кем на самом деле была Рейн? Еще и Люси каким-то образом вписывается в прошлое Рейн, но вот каким? Нас связывает один день рождения — третье ноября. В душе я цепляюсь за это знание, эту тайну. Какими бы несовместимыми ни были эти кусочки меня, третье ноября — день, когда я пришла в этот мир. Мало-помалу мысли расплываются, меня одолевает сон. Но внезапно дата отчетливо отпечатывается в голове. И глаза распахиваются. Сегодня мне исполнилось семнадцать. Я вышла из больницы в сентябре, пробыв там девять месяцев. Стало быть, мою память стерли меньше одиннадцати месяцев назад. Мне уже было шестнадцать. Но стирать память тем, кому больше шестнадцати, незаконно. Правда, лордеры время от времени могут нарушать свои собственные законы, если имеется достаточно веская причина, но почему это произошло в моем случае? В голове по-прежнему не складываются отдельные кусочки. Иногда я чувствую, что вижу всю картину, но едва только пригляжусь повнимательнее, она исчезает. Словно нечто такое, что я могу видеть только сбоку, краем глаза. Нико, наверное, сможет объяснить, если захочет; мое прошлое в качестве Рейн, по крайней мере. Но что он потребует взамен? Быть может, Рейн и все, что с ней связано, лучше забыть. Я могла бы продолжать жить своей новой жизнью, быть пай-девочкой, держаться подальше от неприятностей и оставить Нико в прошлом. Избегать его, делать вид, что ничего не было. Так или иначе, Уэйн может положить всему этому конец. Тебе следовало его прикончить. Прекрати. ГЛАВА 5 На следующий день, на биологии, меня ждет сюрприз. Новый парень, Кэмерон, появляется в дверях класса. Замечает меня и направляется прямиком к пустому стулу рядом со мной. Глупо ухмыляясь, садится. Место Бена. Я складываю руки перед собой, часто моргаю, не смотрю на него. Пустое место рядом причиняет страдания, но то, что кто-то сидит там, еще хуже. Нико поворачивается и идет к доске. Все девчонки не сводят с него глаз: при ходьбе брюки обтягивают ноги, шелковая рубашка очерчивает мускулы, когда он поднимает руку, чтобы начать писать. Стоя у доски, он разворачивается лицом к классу. — Что это означает? — спрашивает он, указывая на написанные им слова: «Естественный отбор». — Выживают только сильнейшие, — говорит кто-то из учеников. — Это верно, но лишь отчасти. Необязательно быть самым сильным, чтобы победить, иначе динозавры съели бы всех наших предков на обед. — Он обводит взглядом класс, пока его глаза не останавливаются на мне. — Чтобы выжить, нужно просто быть... лучшим. — Он смотрит мне прямо в глаза, произнося эти слова медленно, растягивая их. Наконец он отводит взгляд. Начинает рассказывать про эволюцию и Дарвина, а я пытаюсь записывать, делать вид, что поглощена новой темой. Только бы пережить этот урок, убраться отсюда и... Что-то шлепается мне на тетрадь. Сложенный клочок бумаги? Я разворачиваю его, читаю: «Вот мы и встретились снова» — написано там. Я взглядываю на Кэмерона. Он подмигивает. Пряча улыбку, пишу ниже: «Мы еще не встречались». Потом, делая вид, что потягиваюсь, бросаю бумажку на его учебник. Через какое-то время она прилетает назад. Я бросаю взгляд на Нико. Никакой реакции. Продолжает разглагольствовать про динозавров. Я разворачиваю записку. «Нет, встречались. Ты та-что-набрасывается-на-Листъя, а я Тот-кто-Таскает-Тяжелые коробки-из-Багажника. Также известный как Кэм». Значит, Кэм, не Кэмерон, как принесла на хвосте эта сорока Эми. И такой же шалопай, каким показался мне вчера. Я сижу, в задумчивости кусаю ручку. Не обращать внимания или... В запястье мне тычется его ручка. Шалопай и торопыга. И все же мне известно, каково это — быть новеньким. Когда никого не знаешь. Ладно, я пишу на бумажке: «Королева Листьев, также известная как Кайла». Складываю бумажку, бросаю назад. — Поздравляю! — провозглашает голос справа. Это Нико. Он стоит рядом с нашей партой и смотрит прямо на меня. Как и все до единого в классе. — Э... — Ты счастливый победитель в номинации «Лишение обеда». И до конца урока постарайся внимательно слушать. Краска заливает мне лицо, но не от того, что на меня смотрит весь класс. Нико словно сказал: «Попалась!» Гепард атаковал. И я ничегошеньки не могу с этим сделать. Кэм, к его чести, возражает, что это его вина, но Нико не обращает на него внимания. Урок продолжается, и я то и дело поглядываю на часы, надеясь, что еще кто-нибудь будет пойман за какой-нибудь другой проступок, что мы не останемся один на один. Но подобное маловероятно, раз уж это зависит от Нико. Звенит звонок, и все начинают собираться. Кэм стоит с удрученным видом. — Прости, — говорит он одними губами и уходит следом за последним учеником. Дверь за ними закрывается. Одни. Нико пристально смотрит на меня, лицо его непроницаемо. Секунды тикают и тикают, и в душе моей... что... страх? Нет, это больше похоже на нечто другое. Словно страх, порожденный чем-то одновременно пугающим и возбуждающим, вроде прогулки в грозу или по краю обрыва. Кивком головы он велит мне следовать за ним. Мы выходим из лаборатории и идем по коридору к кабинетам. Посмотрев по сторонам, он вытаскивает из кармана ключ и отпирает дверь одного из этих кабинетов. — Заходи, — говорит он холодно, без улыбки. Я вхожу вслед за ним, волоча ноги. Выбора