В конце концов Алина просто закрыла лицо руками и бессильно склонилась вперед. – Завтра попытаемся еще, – ровно сказал Тротт. – Сейчас поешьте. Мне нужно ополоснуться. Если хотите, можете зайти в море – здесь слишком соленая вода и крупных хищников у берегов не водится. Он снова ткнул ей в руки флягу с водой, несколько сухарей, а сам отошел в сторону, начал раздеваться. Алина туда не смотрела, но по звукам слышала, что он вроде как пытался отстирать одежду, затем начал плескаться сам, что-то шипя сквозь зубы. Видимо, соль щипала раны. Чистая вода и хлеб придали сил. Алинка пила медленно, хотя могла, наверное, выхлебать все. Но вряд ли у профессора есть другая фляга, а он наверняка тоже хочет пить. И жевала она автоматически – перед глазами то и дело вставала дневная кровавая расправа. Алина прекрасно понимала, что, не убей лорд Макс врагов, скорее всего, убили бы ее саму, – но как заставить себя забыть? Снова вязко запахло кровью, подкатила тошнота. Алинка сглотнула, положила сухари и флягу на ствол и направилась к морю. – Все в порядке? – Тротт, с обнаженным торсом, по пояс в воде, стоял и смотрел на нее: глаза принцессы уже переключились на ночное зрение, которое сделало профессора объемным и бесцветным. Крылья его бархатными пятнами касались воды, глаза светились ядовито-зеленым цветом. – Да, – сипло откликнулась Алинка. – Мне просто тоже нужно помыться. Сорочку она полоскала прямо на себе, терла, отвернувшись, тканью руки, лицо, шею. Опускалась в воду, пытаясь промыть волосы, но там оказался такой колтун, что все было бесполезно. Алина упрямо проминала его, полоскала – несмотря на то что от соленой воды щипало глаза и ранки от сухарей в уголках рта, а волосы становились только запутаннее и липли к рукам. Профессор давно вышел из воды, оделся. В конце концов, устав сражаться за чистоту, вышла и Алинка. Кое-как отжала сорочку, села рядом с ним на ствол, выжимая волосы. Лорд Макс ел сухари, размеренно двигая челюстями и запивая водой. Над ними по отдающим фиолетовым небесам друг за другом шли две ноздреватые луны, далеко впереди виднелось несколько красных пятен на облаках – где-то вдали извергались вулканы. Все незнакомое, чужое, только море шумело точь-в-точь как на Туре. Но пахло иначе, кислее и горше. Алина ежилась: мокрая сорочка холодила тело, ноги болели, а от волос все так же воняло кровью. – Спасибо, что пришли за мной, – сказала она наконец. – Профессор… объясните, пожалуйста, кто мы такие? Где мы вообще?! Кто эти люди? – в ее голосе снова начали пробиваться истерические нотки. – Вас выбросило в другой мир после того, как вы бесконтрольно попытались подпитаться от однокурсников, – ответил инляндец таким тоном, будто они сидят на пикнике и ничего странного не происходит. – Вы что-то помните с экзамена? – Холод… и голод, – жалобно проговорила Алина. – Потоки энергии. И как вы пытались мне помочь. Профессор… что значит «подпитаться»? Тон стал испуганным, и Тротт недовольно покосился на нее: – Не вздумайте снова рыдать, Богуславская. – Извините, – сказала она, шмыгая носом. Слезы текли сами собой. – Извините. Вы только не сердитесь… пожалуйста. Я не всегда такая, правда. Инляндец непонятно-раздраженно хмыкнул. – Прекратите. Я вас не съем. Хватит, Алина! Не тратьте силы. Слезы здесь – непозволительная роскошь. Она вытерла лицо рукавом мокрой сорочки и замерла. И Тротт ровно объяснил: – Подпитаться – значит поглотить энергию других людей. И пока она, забыв о слезах, переваривала, добавил: – Этот мир называется Лортах, он связан с Турой системой периодических пространственных тоннелей. Вторые ипостаси людей, имеющих темную кровь на Туре, каким-то образом при созревании выкидывает сюда. Нас называют дар-тени. Я полагаю, что это связано с присутствием здесь нашего первопредка, Черного Жреца. Как он сюда попал – понятия не имею. Он замолчал, снова отпил воды. Алинка напряженно думала. – Вы хотите сказать, что я пью чужую энергию, как Эдик? И в моих предках, возможно, есть кто-то темный? – от удивления она даже запах крови перестала замечать. – Совершенно точно есть, – педантично поправил профессор. – Ваш отец, Алина. Алинка вздохнула и пригорюнилась. Плохо, когда не самые радужные догадки о самой себе подтверждаются. Например, о том, что ты внебрачная дочь. На этом фоне даже чудовищное открытие, что ты такая же, как убивший маму демон, не так потрясает. И что лорд Тротт тоже… ой! – Вы его знаете, лорд Тротт? – с ужасом спросила она. – Моего отца? Это что… вы? Природник усмехнулся и потряс головой. И долго, слишком долго прожевывал очередной сухарь. – Упаси боги, – сказал он в конце концов. – Не я. Но ваш отец был моим другом. Он погиб семнадцать лет назад. Его звали Михей Севастьянов, и он был одним из мощнейших магов столетия. Вы наверняка читали о нем. – Я читала, – подтвердила Алина и замолчала. – Вы мне расскажете про него? – Потом, Богуславская, – Тротт тяжело поднялся, посмотрел на нее сверху вниз. – Нужно отдохнуть. Иначе, если завтра не получится уйти на Туру, потеряем преимущество во времени. Раньяры будут облетать берег, поэтому идти придется по лесу. Хотите еще пить? Она сглотнула: – Да. А нам останется на завтра? – Я еще найду, – Тротт протянул флягу, и от его уверенности Алина как-то успокоилась. – Пейте. И пойдем спать. Он выбрал убежище, похожее на то, что использовала она сама, – яму, устланную мхом, под расколовшимся пополам огромным стволом папоротника. Там, под древесными «створками», похожими на раскрытую ракушку, профессор сложил свой мешок, оружие, растянулся на мху и закрыл глаза. Алина, почти замерзшая во влажной сорочке, примостилась рядом. – Не выходите без меня, – предупредил Тротт. – Если не сможете терпеть, будите. – Хорошо, – смущенно буркнула принцесса и отвернулась. Он почти сразу уснул, а она слушала звуки леса, ворочалась, пыталась под сорочкой укутаться крыльями. Ее снова мутило, снова начался озноб. В конце концов Тротт рядом что-то сонно и недовольно пробормотал-проругался на чужом языке, стащил с себя куртку и укрыл ее. Куртка тоже была влажной, но более плотной, тяжелой и согретой чужим теплом, и Алина, повозившись еще немного и подтянув ноги к груди, тихонько прижалась спиной к боку профессора и все-таки заснула. Утром пятая принцесса дома Рудлог проснулась от плотного аромата жареного мяса и чуть не захлебнулась слюной. Заворочалась, поджимая ноги и плотнее кутаясь в еще чуть сыроватую кожаную куртку. Половина головы болела так, будто по ней били, и горло, которое сжимал вчерашний мужик, саднило. Да и все тело ломило. И неудивительно. Удивительно, что она еще способна чувствовать, хотеть есть и переживать. Алинка, потрогав волосы, которые намертво сбились в липкую паклю, закуталась в куртку и выползла из-под «створок» папоротника на поляну. Небо было стального светлого цвета, чуть затянутое облаками; с моря пахло свежестью. Лорд Тротт сидел, скрестив ноги, у едва заметного и почти не дымящего костерка. Крылья его были расслабленно распущены. Над огнем запекалось несколько туш, подозрительно похожих на освежеванных крысозубов. Профессор повернул голову на шорох, увидел ее, поднялся, подошел. – Как чувствуете себя? – Лучше, чем вчера, – Алинка постаралась, чтобы голос прозвучал бодро, но получилось жалобно. Снова подергала себя за волосы. – Спасибо за куртку. – Вы так крутились, что куртка – меньшая жертва, – суховато ответил Тротт. – Не дергайтесь, я только посмотрю. Поднимите подбородок. Он осмотрел ей шею, провел рукой – кожу чуть закололо, и сразу стало легче дышать. Опустился на корточки, проверил заживающий старый порез на ноге, тоже коснулся пальцами. Защипало, порез на глазах стал затягиваться. – Я немного восстановился, – объяснил он, поднимаясь. – Потом тоже научитесь регенерировать. Идите, умойтесь, родник там, – Тротт махнул в сторону рукой, – поедим и снова попробуем вернуться на Туру. Веселый родничок с кисловатой вкусной водой выбивался прямо из мхов. Алинка напилась, умылась и снова попыталась промыть волосы, но те слиплись намертво. Подумала и, стащив сорочку, горстями стала обмывать тело. На одежде бурыми разводами виднелась кровь, и надевала обратно Алина ее с тяжелым чувством омерзения. От этой крови ее тошнило больше, чем от зажаренного крысозуба. После принцесса аккуратно грызла тушку, стараясь не смотреть на пустые глазницы и торчащие крысиные резцы, но много есть не стала, побоялась, что станет плохо. Вместо этого попросила еще сухарей. – Берите, – профессор протянул ей мешок. – Если через полчаса не начнет тошнить, можно еще мяса. Чем вы вообще питались здесь? – Грибами, – сообщила Алина, сосредоточенно вгрызаясь в сухой кусок хлеба. – Ягодами. В основном. – Очень рисковали, – Тротт с почти насмешившей ее аккуратностью вытер руки о какую-то холстину. – Здесь много ядовитых. – Нас же не берет яд, профессор, – невнятно объяснила она. – Это свойство нашей крови. – Богуславская, думайте головой, пожалуйста, – тон его снова стал похож на тот, которым он отчитывал студентов, – это свойство вашей крови на Туре. Здесь другой мир, а сила крови ослабевает без поддержки божественного источника. Так что будьте осторожнее. Готовы пробовать вернуться? – Да! – Алинка поспешно проглотила остаток сухаря. – Пожалуйста, профессор! Только… скажите, а что будет с моей второй ипостасью? Ей… мне… ну как же это сказать! Ей страшно здесь. Мы можем вернуться как единая сущность? – Она останется здесь, – суховато проговорил Тротт. – Мой дар-тени отвезет ее в безопасное место. Относительно безопасное. Алина вздохнула. – А что будет, если меня… ее здесь убьют? Я тоже умру? – Я не знаю, Богуславская, – кривя губы, ответил инляндец. – К сожалению, не знаю. По логике – да, но я не слышал о систематических внезапных смертях у темных на Туре. А здесь дар-тени погибают достаточно часто. Тротт коротко и доступно повторил последовательность действий для возвращения на Туру. И принцесса, как и требовалось, снова и снова расслаблялась, закрывала глаза и пробовала. Очень упрямо, стараясь к концу не заплакать. – Хватит, – проговорил профессор после очередной попытки. – Не знаю, в чем причина, Алина. Возможно, вы столько впитали энергии университета, что вас здесь зафиксировало. И вернуться обычным путем не получится. – А есть необычный? – дрогнувшим от надежды голосом спросила принцесса. – Я надеюсь, что есть, – почти мягко ответил инляндец. – Точнее, я предполагаю, что есть тот, кто может помочь. Доедайте мясо, Богуславская. Уже можно. И почему вы все время теребите волосы? Это нервное? Пятая Рудлог замерла и поняла, что действительно опять раздраженно дергает себя за скатавшиеся пряди. – Жутко воняет кровью, профессор, – неловко объяснила она. – И не промыть, и прочесать нечем. Это после вчерашнего… Ее снова замутило. – Этот запах… – голос стал сдавленным. Тротт, сощурившись, посмотрел на нее. Встал, снял с пояса нож.