Василина Увы, королеве Василине в этот вечер было не до праздника. Как, собственно, всем оставшимся в живых правителям, за исключением разве что императора Йеллоувиня – гармонизирующая сила его крови была велика, хотя и в его стране начались проблемы. Избежал тревог полностью только Владыка Нории: над его страной еще не успокоилась стихийная послесвадебная буря, и воздух был настолько напоен потоками Жизни, что влияние смерти двух королей не ощущалось. А вот в других странах после обеда стали поступать тревожные сообщения. Резко ослабел стихийный фон, и Рудлог, несмотря на то что сила Василины росла и недавно был напоен алтарь красной кровью, начало потряхивать по окраинам. Легонько, но этого достаточно было, чтобы испугать людей, помнящих еще осенние жуткие землетрясения. По всему континенту усилились ветра и морозы, и люди Бермонта, только с утра радовавшиеся теплу и солнцу, попрятались по домам. Инляндию накрыло ураганом, который, зацепив краем Маль-Серену, налетел с моря и ушел в Рудлог сильно ослабевший, но все же опасный. В Блакории местами вдруг на глазах изумленных людей полопалась мерзлая земля, открыв вязкие теплые топи, подогреваемые близкими горячими подземными водами, и по всей стране потек туман с явным болотистым запахом. Царица Иппоталия, которая с утра ушла в храм поминать родных – шел шестой день после их смерти, день памяти, – с удивлением и страхом поняла, что море больше не подчиняется ей так, как раньше, и куда больше сил нужно, чтобы обуздать его. И все равно по всему побережью континентов Рика и Манезия разыгрались опасные шторма, остановившие судоходство и выбросившие на берега тысячи тонн изломанного льда – такой силы они были. Василина к вечеру начала гореть, ей стало жарко, и казалось, что она ощущает каждый толчок земли в разных уголках Рудлога, которые отдавались в голове вязкой волной боли. Ближе к полудню они с Марианом ушли на Север, в имение Байдек, к детям. Сейчас муж в холле общался с Тандаджи и Стрелковским по телефону, а королева, не в силах выносить поднимающуюся температуру и задыхаясь, оставила мальчишек и Мартинку на верного Симона и няню и вышла из-за стола в заснеженный темный двор. Она прикладывала руки к сугробам – те таяли, со стоном прислонялась лбом к стылой коре яблонь – бедные деревья начинали потрескивать и высыхать. На плечи ее словно опускалась вся тяжесть небесных сфер, и Василина, не понимая, что происходит, металась по двору, пока снег не начал таять в диаметре трех, а после и пяти метров от нее. Байдек, закончивший разговор, вернулся в столовую, увидел во дворе зарево, тревожный взгляд Симона и, переменившись в лице, бросился туда. И застал момент, когда супруга, подернутая красноватым огненным маревом, застонала, опускаясь на землю с закрытыми глазами и растягиваясь на ней. От королевы во все стороны рванула круговая волна силы, почти ошпарившая Мариана и сотрясшая почву. В имении зазвенели стекла, зашумели, стряхивая снег, яблони, и все затихло – только краем слуха можно было уловить отдаляющийся гул земли. Байдек перевел дыхание, потер саднящее лицо и быстро приблизился к жене. В воздухе сильно пахло озоном и каленым железом. Василина, одетая в легкое платье, сжавшись комочком и сотрясаясь от дрожи, так и лежала, закрыв глаза, на сухой, свободной от снега земле. Мариан с тяжелым сердцем взял холодную жену на руки, прижал к себе и понес домой. Опять странные свойства крови его супруги, опять груз, который он не может разделить с ней. И как понять, как узнать, что он видел, что произошло и зачем? Позже выяснилось, что сейсмографы зафиксировали уникальное круговое землетрясение с эпицентром в имении Байдек. Уникальное, потому что слабое, но до самых границ страны не потерявшее силы. Круговая волна содрогающейся земли дошла до окраин Рудлога, заставив замолчать вулканы, начавшие извергаться в горах, и, постепенно слабея, распространилась по континенту. После этого толчки в провинциях прекратились. Надолго ли – не знал никто. Пока Василина приходила в себя в спальне, жадно глотая горячий ягодный чай, принц-консорт навестил детей, которые укладывались спать. Мальчишки дисциплинированно, как всегда в присутствии отца, улеглись в кровати. Мартинка капризничала, требуя маму, и Мариан взял ее на руки и отнес в их уютную спальню, под бок к жене, сам присел рядом. Там, где они с Василиной всегда ощущали защищенность от всего мира, дочка и уснула, прижавшись к материнскому боку. И только потом они смогли поговорить. – Думала, умру от жара, – тихо, почти шепотом жаловалась королева, вздыхая и гладя Мартинку по спине. Потянулась к тумбочке, приглушила свет ночника. – Я еще утром себя не очень чувствовала, лихорадило немного, но думала, от нервов. Мариан кивнул: он тоже так решил. С утра пришлось вместе с Василиной проехаться по больницам – традиция милосердия в первый день весны, – и его самого от ожидания нападения скручивало почти до оборота. – И потянуло на улицу, – продолжала Василина. – А там будто звали куда-то, будто нужно было куда-то бежать, Мариан! Мартинка зашевелилась, и королева зашептала: «Тш-ш, тш-ш-ш-ш», наглаживая дочку и покачиваясь рядом с ней. Малышка затихла, и Василина продолжила совсем неслышно: – Я в одну сторону, в другую – все не то. В голове мутиться начало, тело не слушалось, на плечах тяжесть, и тут словно голос в голове шепнул: «На землю». Я и легла, не соображала уже ничего. Только коснулась – чувствую, что из-под земли ко мне кто-то потянулся, огромный, потянулся и огонь мой впитал. И сразу холодно стало… Знаешь, я ведь после коронации и до того, как алтарь напоила, что-то подобное ощущала, просто я тогда в таком состоянии была, что внимания не обратила. Но вот когда из меня кровь сосали… очень похожее было ощущение. – Мне это не нравится, – хмуро и тихо проговорил Байдек. Снова налил в кружку горячего взвара из кувшина, подал жене, взял и себе. – Нужно опять проконсультироваться с Алмазом Григорьевичем, я попытаюсь с ним связаться завтра. Если он не сможет объяснить происходящее, то будем поднимать архивы, василек. Мне нужно знать, как уберечь тебя, да и понимать, опасно это или просто рядовое для вас явление. – У мамы я такого не помню, – жалобно сказала Василина. – Мне страшно, Мариан. Ты рядом, дети рядом, а внутри будто дрожит что-то. Будто я ощущаю что-то неладное и понять этого не могу. – Я разберусь, – пообещал ей муж. – Обязательно, Василина. Королева глотнула еще напитка. Лицо ее розовело; она взглянула на спящую дочку, улыбнулась с тонкой нежностью. – О чем говорил Тандаджи? – Кроме землетрясений? Нежить снова поднимается, – после паузы неохотно сообщил Мариан. – И массово. Мы уже привыкли к стабильному уровню, два-три захоронения в неделю, а сегодня больше полутора десятков по стране. Хотя большинство кладбищ ранее санировали, по всей стране вскрываются старые, старше ста лет. Армейские части все подняты по тревоге, брошены на зачистки. В нескольких областях введен режим чрезвычайного положения. И, – он помолчал, глядя, как тревожнее становится взгляд супруги, – по словам Стрелковского, у всех, кроме Песков, такая же ситуация. Хуже всего в Инляндии и Блакории. Лучше – в Йеллоувине, там в основном происшествия на окраинах. Но если учитывать, что у желтых никогда ранее не было нежити… Армии пока хватает, хотя генералитет собирается запросить у тебя разрешение набирать добровольцев в помощь. – Можно было бы и сегодня, – нервно проговорила Василина. Посмотрела на хмурого мужа и покачала головой. – Еще что-то, Мариан? Байдек тяжело кивнул. – МагКоллегия утверждает, что стихийный фон над Турой продолжает ослабевать. Увеличилось количество проходов в иной мир – правда, они открываются ненадолго, и чудовища оттуда не лезут. Все армейские предупреждены о возможной войне, переведены в режим готовности, и переходы отслеживаются по возможности, но мы не знаем, где произойдет прорыв, если он произойдет. И это большая проблема. Но не единственная. Начались перебои с телепортами. Информация пока секретная, но уже есть жертвы, не массовые. В Инляндии два человека зашли в стационарный телепорт и не вышли там, куда направлялись. Их распылило. Так же и в Блакории. У нас несколько телепортов на телепорт-вокзалах перестали работать – мощности не хватает на переносы. Даже у сильных магов, строящих Зеркала, сократился радиус устойчивого действия. И, по прогнозам магученых из коллегии, проблема будет нарастать. Но это все тебе доложат завтра на совещании, Василина. А сейчас давай попробуем поспать. Боюсь, предстоит тяжелый день. Инляндия, Дармоншир Марина О моем предстоящем замужестве с «хорошим другом дома Рудлог» пресс-служба объявила вчера, накануне Поворота года, так что «из уважения к желанию почившего короля Инландера» через декаду, ровно на следующий день после окончания траура, мне предстояло снова изображать счастливую невесту. Благо «в связи с печальными событиями церемония будет закрытой и очень скромной», и я надеялась отделаться парочкой постановочных фотографий в платье со шлейфом не длиннее четырех метров. Сразу после объявления мне позвонил Мартин, и я была так счастлива, что чуть не прослезилась. – Смотрю, у тебя в жизни предстоят статусные изменения, твое высочество, – почти с привычной для меня легкостью проговорил он, и я, присев в кресло рядом с кофейным столиком, некоторое время улыбалась, прежде чем ответить. – Изменениям уже почти неделя, Мартин. Можешь смело называть меня «твоя светлость» и искать в замке Вейн герцогства Дармоншир. Александр Данилович тебе ничего не рассказал? – Вот как, – протянул он иронично-озадаченно. – Нет, Данилыч молчит как камень. И в чем причина? Потеряла голову от безумной любви? Я засмеялась. – Голову я давно потеряла, но даже это не смогло бы выпихнуть меня замуж, Март. – Вот и я так думаю, – со смешливым облегчением откликнулся он. – Если туманно и обтекаемо, то причина – в государственной необходимости, – официально заявила я. – Хороший повод, – фыркнул блакориец, – попробую уговорить Вики под этим соусом. – Лучше сделай ей ребенка, – в мой голос все-таки пробилось уныние. Мартин помолчал. – Вот как, – повторил он уже напряженно. – Ты в порядке, Марина? – Да, – я загрустила и погладила лакированную поверхность столика. – Нет. Но я справлюсь, Март. Не бери в голову. Ты только… не забывай обо мне, ладно? Я буду счастлива видеть тебя в любое время. Можно даже с Вики. – Откуда эта непроходимая тоска? – наконец тон его стал привычно-нежным. – Конечно, я загляну к тебе в Вейн, госпожа герцогиня. Хотя бы ради того, чтобы подразнить твоего мужа. Но не сейчас, увы. Я все еще придворный маг блакорийского престола, а Вики – инляндского. Нас таскают на допросы и вместе, и по отдельности. Хотя, конечно, я бы себя сам давно уволил с треском. – А кого на твое место? – недоуменно поинтересовалась я. – Лучше тебя-то нет, Март. Он вздохнул, и я ощутила, как он переживает произошедшее. Но развивать тему не стал. – Увидимся, Марина. И не забывай о моей сигнальной нити. Если вдруг срочно потребуется помощь – не стесняйся использовать связь. – Я помню, – соврала я как можно убедительнее, закусила губу и покосилась на запястье: я давно забыла о ней и только сейчас, присмотревшись, увидела серебристую тонкую вязь сигналки. – Счастливо, Мартин. Обнимаю тебя крепко-крепко! Я звонила и Эльсену – некрасиво и неправильно было оставлять человека, которым я так восхищалась, в неведении. Он прервал мои извинения недовольным: – Марина, у меня всего две минуты. Мне уже все объяснили. Вас с четверга отправили в отпуск с последующим увольнением. Государственные дела. Я и не ожидал, что вы задержитесь надолго. Но мне жаль, жаль. У вас превосходные руки, чутье и самодисциплина. Лучшей сестры у меня не было. – Простите, – снова с неловкостью проговорила я. – Вы мне очень много дали, Сергей Витальевич. Я бы очень хотела работать с вами и дальше. Вы для меня… Он снова прервал меня, но тон его смягчился: – У каждого свой путь, Марина Михайловна. Пусть ваш будет легким. Две минуты кончились, мне пора на осмотр, извините. – Да, конечно, – пробормотала я, но в трубке уже шли гудки. Типичный Эльсен. Ничего важнее пациентов и его де́ла. «А какое теперь дело у тебя?» Мне стало так тоскливо, что я снова немного поплакала. Совсем чуть-чуть. Пока что моим делом было изображать участника пьесы под названием «Счастливая герцогская семья». Вчера, едва я закончила говорить с Мартином, в двери постучала горничная и сообщила, что его светлость просит меня зайти к нему в кабинет. Спускалась я с неприятным чувством. Кабинет не вызывал приступов любви к миру, а повод для общения и вовсе казался покрытым мраком. Но там, помимо мужа, оказался прямой как палка Ирвинс. Прислуга замка Вейн отрядила дворецкого парламентером. Старый дворецкий величественно попросил наши светлости исполнить свой хозяйский долг и лично с утра Поворота года раздать прислуге весенники – круглые традиционные пирожки с разными начинками. Сладкая означала, что предстоит хороший год, кислая – грустный, острая – волнительный и так далее. – Его светлость Кристофер Дармоншир каждый год так делал. Так положено, – сообщил Ирвинс многозначительно и замолчал, не утруждая себя дальнейшими объяснениями. Люк с сомнением и кривой улыбкой посмотрел на меня. – Печь их самостоятельно я не обязана, надеюсь? – поинтересовалась я немного нервно. – Нет, госпожа, – почти снисходительно объяснил Ирвинс. – Повара всё испекут. Вам нужно будет только раздать. Этим мы и занимались с утра до завтрака. К концу церемонии от «благодарю, милорд» и «спасибо, миледи» у меня звенело в ушах. Но слуги сияли и взирали с благоговением. Видимо, для них это было действительно важно. Я приказала Ирвинсу отослать пирожков детям Софи. Я все еще чувствовала вину за то, что чуть не убила ее. Мне казалось, я внушаю девочкам такой же ужас, какой внушал мне темный колдун, убивший маму. За последовавшим праздничным завтраком Люк как хозяин дома и глава семьи одарил весенниками и нас: меня, леди Шарлотту, Бернарда и Маргарету. И на лице Кембритча было еще больше недоумения и недоверия оттого, что он занимается этими глупостями, чем у меня, когда я взяла пирожок и откусила кусочек.