- Ну, что, малыш, рискнешь? Или твоя храбрость не простирается дальше этого бокала? *** Долго смотрела ему в глаза, пытаясь справиться с туманом в голове и с собственной яростью, в отчаянии понимая, что все равно сдамся. Все равно ничего не изменить. - Моя храбрость простирается дальше, чем ты думаешь. Мне нечем рисковать. У меня ничего своего нет. У меня нет даже свободы. Я сама не принадлежу себе. Поэтому - да! Хочу! Хочу знать, о чем ты думал, когда спал с ней, о чем думал, когда лгал мне, что этот брак ради меня. Хочу все знать. Хуже уже быть не может. *** - Всегда бывает хуже, малыш. Запомни это. Нет той точки невозврата, о которой все говорят. Любая точка на дне бездны может оказаться началом прямой в самые глубины Ада. Резко схватив Милу за запястье, усадил ее на свои колени. Приподнял пальцами побледневшее лицо с красными пятнами лихорадочного румянца от спиртного: - Я расскажу тебе… и пусть станет хуже. Тебе. И отпустить на волю все свои чувства, сжимая ее подбородок, не позволяя опустить взгляд. Ты так хотела окунуться в это болото, малыш, что я тебе не дам вылезти из него до тех пор, пока ты не надышишься его зловонием всласть. Слушай о том, кто я. Зачем я. - Ты это хотела услышать, Мила? Я расскажу, как я трахал свою жену...ты хотела убедиться, что я каждый раз представлял твое лицо? Что каждый раз я сдерживался, чтобы не разодрать ее на части за то, что она не ты? Ей больно. Я знаю это. Ей больно, потому что я слишком откровенен. Она этого не ожидала. А мне насрать. Сейчас я хочу, чтобы она все знала обо мне. - Моя месть, малыш. За то, что посмела усомниться…,- впившись в дрожащие губы, продолжать рассказывать, за то, что продолжала не доверять мне после всего. Глава 23 Наверное, то же самое можно почувствовать, когда окунаешься в ледяную воду. Настолько ледяную, что она не просто охлаждает, а обжигает все тело. Я думала, что мне больно. Я наивно предположила, что знаю, что такое боль. Нет, я не знала, потому что его боль оказалась страшнее. Она сожрала во мне все. Туман превратился в огонь изо льда. Смешивая и его эмоции, и мои. Выворачивая мне мозги, вырываясь потоками слез из глаз и рыданиями из груди. Да, я словно все видела и ее с ним, и его презрение, и даже ненависть к ней, и меня со Степаном, его боль, его страдания. Торнадо боли. Человек не способен это вынести. Поцелуями яда на губах, и я впиваюсь в его волосы руками, прижимаясь всем телом. Я не смею кричать «Хватит, замолчи». Какая-то часть меня сходит с ума от понимания, что везде в его воспоминаниях только я. Меня так много, что я не вижу там его самого, и я тону в боли. Там, в его словах я и есть его боль. Персональная адская агония. Содрогаясь от мучительной ломки, отвечаю на поцелуй, захлебываясь слезами. Никогда я еще не любила его настолько необратимо, как в эти секунды, никогда еще не чувствовала его любовь так сильно, как сейчас. Она прошла сквозь меня, заживляя все ожоги, все раны и шрамы, убивая сомнения. Торнадо, который испепелил меня дотла, чтобы, как и в природе, после апокалипсиса, возродилась новая вселенная. Наша еще одна вселенная. - Я просто хотела бы дать тебе то же, что и она, - целовать его до боли в собственных губах, - понимаешь? Просто дать тебе это ... Нас…От меня тебе. Навечно. *** Качаю головой, потому что не понимаю. - Это ты не понимаешь...,- выцеловывая свои муки на ее губах, - это она никогда не сможет дать мне то, что даешь ты! Отстранил ее от себя, глядя в затуманенные глаза: - Никто и никогда не сможет мне дать то, что даешь ты, Мила. И неожиданная потребность сделать для нее то же самое...стать для нее тем, кем больше никто и никогда не сможет стать. Дать ей то, что никогда и ни за что не даст ни один мужчина. Опустив руки, медленно скользить по ее ноге вниз, лаская кончиками пальцев, глядя, как расширяются зрачки, как учащается ее дыхание, ощущая, как каменеет собственное тело, наливаясь жестоким желанием завладеть ею после. - Это не благодарность, малыш. - набрасываясь на искусанный рот, чтобы пить ее боль, - Это моя просьба, Мила. Последняя. Просто верь. Раскрыв ладонь, предложить ей взять свободу. От меня. Единственное действительно ценное, чем я когда-либо обладал. Жетон с ее именем. С ее номером и документы…настоящие документы в которых она больше не агент. *** Но я ничего ему не дала, кроме своей любви. Ничего, кроме слов, которые настолько бесформенны, абстрактны, бесполезны, что мне хочется онеметь, чтобы он мог только чувствовать меня. Верить - это намного больше, чем просто любить. Верить - это значит взять собственное сердце, положить ему в ладонь и знать, что он никогда не сожмет пальцы настолько, чтобы раздавить его, а взамен держать его собственное и бояться пошевелиться, чтобы не причинить ему боль. Скользит, лаская, по моим лодыжкам, а я чувствую, как начинаю оживать...Только он мог убить меня и воскресить одним лишь взглядом и прикосновением. Впивается губами в мои губы, а потом смотрю на его ладонь в которой блестит железная пластина с выбитыми на ней ВВ13. - Это моя просьба, Мила. Последняя. Просто верь. Судорожно выдохнуть и почувствовать, как сердце остановилось. На доли секунд...чтобы начать биться в ином ритме. Никто и никогда не поймет, что только что сделал Владимир. Он подарил мне то, что никто и никогда не дарил никому в этом проклятом мире. Нечто безумно дорогое, но такое не нужное мне - свободу от него. Но именно в этот момент он дал мне возможность сделать подарок и для него самого. Отдать ему то самое ценное, что когда-либо могло быть у агента. Я видела, как подрагивают его пальцы, как лихорадочно блестят глаза. Протянула руку и взяла маленькую пластину. Шли минуты, а мы оба молчали. Владимир смотрел на меня, а я, сквозь слёзы, на это доказательство его любви ко мне. Никогда за всю историю ни один агент не получал свободу от Хозяина. Но и ни один агент никогда бы не отказался от неё. Медленно...очень медленно я вложила пластину в его пальцы, а потом порвала на его глазах новые документы. Я даже не рассмотрела, что за имя там вписано. Мне было все равно. Потому что я ВВ13 и ничто. Никогда это не изменит. Я принадлежу ему. - Я принадлежу тебе, Владимир Власов. И всегда буду принадлежать. Добровольно. Это мой выбор носить твоё имя у меня в сердце. И больше никогда и никто не сможет отпустить меня и разлучить с тобой. Только ты сам. И только если убьешь меня. *** Мы стояли на берегу моря, мрачного и угрюмого, как и весь наш мир. Холодный ветер пронизывал до костей, пробираясь под пальто, пробегал по рукам, вызывая толпы мурашек, касался лица быстрыми порывами. Своеобразная ласка, радость нежданным гостям. Сюда мало кто спускался. И теперь море, словно радушный хозяин бесновалось вовсю, приветствуя нас, играя огромными тёмными волнами, перекатывая их и с особым рокотом кидая на берег. - Красиво! - Мила выдохнула это слово. Первое за те полчаса, что мы стояли здесь. Повернулась ко мне лицом, улыбаясь, - Здесь невероятно красиво, Владимир, - нахмурилась, - Я не могу вспомнить это место. - Ты его не видела, малыш. - разворачивая её обратно, чтобы не пропустила то зрелище, которое я приготовил для нее, - Знаешь, что самое удивительное, Мила? Это море видели так мало людей, именно здесь...и лишь один маленький агент. - прижал её к своей груди, согревая. Гигантская волна извивается подобно змее, танцует совершенно дикий танец под громкие завывания ветра, выкидывая вверх брызги холодной воды и мелкие камушки. - Оно прекрасно. - Оно вызывает страх у любого, кто смотрит на него, малыш. Потому что это стихия и человек перед ней бессилен. - Я чувствую его силу. - Именно поэтому все остальные боятся его. - Я не боюсь, - откинула голову назад, потираясь макушкой о мою грудь, - я чувствую, как меня тянет в бездну. Она настолько ужасна... в нее хочется окунуться с головой. - вода бьётся о землю с тихим стоном, подбираясь к нашим ногам. Мила делает безотчётный шаг вперед, позволяя воде лизнуть носки туфель. - Море поклоняется тебе, любимая. Твоему бесстрашию. - Я пытаюсь представить, как можно укротить такого зверя... - И не можешь? Она молча качает головой. - Это стихия, Мила. Нельзя укротить стихию. - заканчивая разговор. Моя девочка вздыхает, зная, что я понял её...Зная и принимая мой ответ. Грустная улыбка, которую хочется стереть с её губ своими губами. Стереть навсегда, сменить на хриплые стоны. На тихое «Владимиииир...», требовательная просьба, которую хочется слышать ещё и ещё. Пока могу слышать, пока могу дышать, пока не сошёл с ума от прикосновения холодных тонких пальцев к своей коже, от её рваных вздохов и собственной страсти, разрывающей, неудержимо и безумно нежной, когда ловлю её затуманенный взгляд. Под громогласный шум моря, пляшущего свои безумные танцы, мы занимаемся любовью на самой границе мира. За той гранью, где исчезает всё, кроме чувств. Под пристальным взглядом серого горизонта, наблюдающего за каждым движением. Отдаваясь хаотичным прикосновениям ветра, остужающего кипящую лавой кровь. Единственные, кому позволено наблюдать за нами, прикасаться к ней вместе со мной. Это было наше счастье. Безудержное, словно порыв ветра, тяжёлое, словно капли дождя, оседавшие на голые ветви деревьев, мрачное, словно вечный туман над и неконтролируемое, словно волны моря, разбивающиеся о скалистую сушу. По утрам я уезжал на Остров, в лабораторию или на тренировочную базу агентов и каждый вечер возвращался домой. Я знал, что моя девочка не будет ужинать до тех пор, пока я не вернусь. Я садился рядом, любуясь тем, как она аккуратно разрезает мясо и овощи, точно так же резал их. Своеобразная игра в семейную жизнь, но когда твоя реальность похожа на кошмар, рамки игры становятся твоим собственным миром. И наш с Милой мир был на двоих. А его границы зависели только от нашего настроения. Я понимал, что нельзя рисковать, понимал, что это все глупые мечты, которые можно потрогать руками, которые можно свободно вдыхать и видеть. И мы жадно, истерично ловили их ртом, глотая, не разжёвывая, позволяя ему проникнуть в кровь, заразить тело болезненной необходимостью чувствовать его снова и снова. Наше с ней счастье. - Ты никогда не приводишь меня в одно и то же место, Вова. - она ловко перепрыгивает с валуна на валун, заливисто смеясь каждый раз, когда едва не проваливается в воду. - Ошибаешься любое место выбираешь именно ты, - пожал плечами, в очередной раз схватив её за руку и не давая упасть, - ты меня ведешь. Повернула голову в мою сторону и озорно улыбнулась: - Ну, конечно, Владимир Власов, так я и поверила, что Вы позволите мне выбирать, - закачалась на очередном скользком камне и всё же спрыгнула в реку, весело завизжав, когда обрызгала нас водой с ног до головы, - Можно подумать, я не догадалась, что это Вы всегда строите наш маршрут и пытаетесь меня удивить. А на самом деле это лишь иллюзия выбора.