Я поднялась с дивана и села за стол Питера, закинув ноги наверх. –Возможно, просто не оставалось сил терпеть? Полгода прошло, и ее могли останавливать собственные религиозные взгляды. Вы же сами говорили, что она фанатичная католичка. –Что не мешало ей стать подозреваемой в убийствах. – Перебил меня Нолл. –Конечно. – Я кивнула. – Но это могло до поры до времени сдерживать ее порыв. Да и мы еще не уверены, не была ли она действительно повинна в убийствах. Может, ад в ее жизни стал настолько невыносимым, что она решилась на самый большой грех, потому что даже Лес самоубийц покажется развлекательным катком, по сравнению с ее жизнью15. Оливер горько улыбнулся и вдруг замер. Он развернулся на пятках и указал на меня пальцем. –Стоп, проверь, когда день рождения Ребекки. Я открыла папку с делом, пролистала несколько страниц и, придурковато ухмыльнувшись, подняла глаза на Нолла. –17 февраля. Оливер провел ладонями по лицу и пробормотал. –Она покончила с собой в день рождения дочери. Я села на стул Питера и посмотрела на телефонный аппарат, готовая и его пустить под регрессивный гипноз, если нужно, лишь бы мне ответил хоть кто-нибудь, почему Питера до сих пор нет на рабочем месте. Телефон неожиданно зазвонил и я вздрогнула от неожиданности, распахнув глаза на Нолла. Тот качнул головой и снял трубку. –Агент Уинстер. Да, спасибо. Он положил трубку, и я поняла, что это не был Марлини. –Нас вызывают в допросную. Привезли Отца Хаммета. *** Я проснулся от глухого звука, доносящегося откуда-то издали. Прислушался. Это было похоже на стук молотка. Я был связан, с кляпом во рту, лежал на дощатом полусгнившем полу, какого-то сарая, через крышу которого мог видеть узкую полоску неба. Так, уже светло, значит, я провел здесь всю ночь. Возможно, ребята уже меня спохватились. Я повозился, пытаясь освободиться от пут, но только усугубил ситуацию: веревка больнее впилась мне в кожу, но вот от кляпа мне удалось избавиться. Я неуклюже сел и притянул колени к голове, с трудом ухватив конец тряпки ногами, я потянул за нее и после нескольких попыток вытащил изо рта. Так, часть задания выполнена. Мне стало жарко от усилий, хотя я сидел в одних джинсах и носках в обветшалом сарае, в щели которого дул ветер. На полу были разбросаны старые тряпки и клочки газет. Я попытался встать, но снова рухнул на пол, получив еще пару синяков на руках и ребрах. Горло сильно болело и очень давило, как-будто на нем по-прежнему была повязана веревка. Тем не менее, я смог несколько раз прокричать, надеясь привлечь внимание, однако эффекта не последовало. Молоток по-прежнему методично стучал вдали, а я снова проверил крепость веревок. Бесполезно. Дьявол! Черт побери! Я, наверное, только сейчас осознал что происходит: стал жертвой того же маньяка, которого ловил. Значит, это не Сьюзанн Пит, если только ее душа не воскресла. Только почему меня не убили сразу? Я не знаю, стук ли молотка, или стук в моей голове не давал сосредоточиться и, почувствовав приступ тошноты, я оперся на стену. Стало холодно и меня пробирала дрожь. Голова раскалывалась и кругом все поплыло. Через мгновение я снова потерял сознание. *** –Сэр, – я села напротив него, Оливер рядом со мной, а Теренс и Райдек стояли за стеклом. – Сейчас уже не имеет никакого значения, что Вам говорила миссис Пит на исповеди. Точнее, имеет, но не будет использована против Вас. Она умерла вчера. Хаммет перекрестился, прошептал что-то из Писания и поцеловал крестик на своих четках. –Как это произошло? – Спросил он. Его лицо осталось таким же спокойным, а голос тихим. Только пальцы судорожно перебирали деревянные костяшки. –Повесилась в квартире, которую снимала. – Ответил Оливер. –Господи! – Воскликнул священник и снова перекрестился. –Это Вас удивляет? – Спросил Нолл. –Конечно, конечно. – Торопливо ответил Хаммет. – Она ведь была такой религиозной. Пожалуй, самой религиозной из всех прихожан, которые ходили ко мне в группу помощи. Я редко встречаю такое проявление веры. Особенно сегодня. Люди ходят в церковь, считают себя верующими, молятся, крестятся, венчаются и крестят своих детей, но лишь потому, что это делают все. Или потому, что бояться осуждения соседей или родителей. Редко встретишь искреннее проявление религиозности. А даже если и встретишь, люди выходят за ворота церкви и ведут себя так, будто Бог их не видит. Они грешат, а потом рассказывают мне об этом на исповеди, словно, хвастаются, а не каются. Я понимала негодование священника, но выслушивать его морали не имела времени. –Как раз о вашей группе мы и хотели бы поговорить. – Я воспользовалась паузой в монологе Хаммета и вставила свое слово. – Вы сказали, что миссис Пит сдружилась с двумя из ваших прихожан. Священник кивнул. –Трой и Маргарет. – Напомнил он без надобности. –Хорошо. – Выдохнула я. – Что можете о них сказать? Об их отношениях с Сьюзанн? Священник пожал плечами и достал из внутреннего кармана пиджака платок серо-зеленого цвета с мелкими цветочками по кайме. Он вытер чуть намокший лоб, промокнул губы и положил платок обратно в карман. –Они общались больше, чем с остальными, но я бы не сказал, что стали друзьями. Я не думаю, что Сьюзанн доверяла им. Если она вообще кому-то доверяла, кроме Бога. –Но она могла поделиться с ними или с вами своими планами? Взглядами? Что-то говорила о том человеке, который изнасиловал ее дочь? – Спросил Оливер. –Она не знала, кто он и это убивало ее сильнее, чем могло бы. Хотя, я подозреваю, что вы хотите услышать. – Священник покачал головой. – Нет, она не горела жаждой мести и не хотела причинять боль кому-то. Я знаю, что ее считали полоумной. Знаю, что она многое запрещала дочери. И я не могу судить ее, но могу понять. Она любила свою дочь и страдала от ее потери. –И могла причинить страдания тому, кто заставил страдать ее? – Намекнула я. Священник улыбнулся. –Нет. Она всегда говорила, что на все воля Божья и я уже сказал, что никогда не встречал такой истовой веры. Редко встретишь человека, способного так принять свою трагедию. Та же Маргарет… Он вдруг замолчал и крепче сдал четки. Он снова достал платок, снова обмакнул им лоб и убрал обратно. –Сэр? – Надавил Оливер. –В своей группе мы стараемся помочь людям принять боль, которую они или их близкие пережили. Попытаться простить и идти дальше. Не обязательно приблизиться к Богу. Я не считаю нужным популяризировать церковь, как товар. Если люди поверят, что ж, я выполню наказ Господа и приведу в храм новую паству, если нет – я не могу судить. –Давайте, ближе к Маргарет. – Раздраженно заметил Нолл. Святой отец покивал. Его голос стал еще глуше и немного задрожал, но он, по-прежнему, смотрел на нас с Уинстером спокойно и тепло. –Маргарет пережила страшную трагедию. Ее изнасиловали в 16 лет. И она никогда не говорила, кто был тот насильник, поймали ли его, осудили ли. Я не знаю. но она переживала драму сильнее многих. Пожалуй, даже сильнее Сьюзанн. –То есть она пришла в группу не из-за смерти брата? – Переспросила я уже чувствуя негодование на самих себя. Мы думали, что Пристли стала ходить в церковь из-за гибели Джереми, чтобы справиться с горем, а оказалось, что она сама стала жертвой насилия и наша глупость, нерасторопность и узколобие не позволили нам проверить все как следует. Мы сделали большую ошибку и теперь она могла стоить очень дорого. –Нет, – подтвердил мои подозрения священник. – Она ходила к нам еще до того, как Джереми погиб. Это ужасно, ужасно. Хаммет снова поцеловал крестик на четках и закрыла лицо руками. Как можно было оказаться такими тугодумами?! Все же было понятно с самого начала! Если бы не сосредоточились на одной версии и не скидывали Маргарет со счетов только потому, что она изначально выглядела как жертва стечения обстоятельств. «Возможно, в свое время пострадал от типажа». – Пронесся у меня в голове голос Питера и я вылетела из допросной. Теренс смотрел на меня с сочувствием, а Райдек с усмешкой, хотя это была его ошибка не меньше, чем моя. –Агент Робинсон? – Обратился ко мне Теренс. –Все в порядке, сэр. Просто Марлини оказался прав с самого начала, даже не понимая этого, а мы оказались настолько непробиваемыми, что предпочли думать, как нам удобнее, а не как нужно. –А где сам маэстро? – Спросил ехидно Райдек. Я сверкнула глазами и обошла мужчин. –Пойду и найду его. – Бросила я, не оглядываясь. *** Я долго стояла под дверью, не решаясь даже постучать. На самом деле я боялась открыть дверь и увидеть его с другой, но еще больше я боялась не увидеть его. –Мэм? Меня окликнул лысый толстенький мужчина, с перебитым кривым носом и выступающей вперед нижней челюстью. Он был домовладельцем Питера и изредка мы с ним встречались в коридоре. Он жил на том же этаже, что и Марлини. Думаю, он знал, что мы с ним коллеги, но, также зная и репутацию Марлини, его представления вряд ли ограничивались этим. –Мистер… Черт, моя память на имена могла давать сбой в самый неподходящий момент. –Джулиано. – Блаженно улыбнувшись, подсказал он. –Да, мистер Джулиано, Вы не видели моего напарника? – Я постаралась спросить достаточно спокойно, но выражение лица мужчины, подсказало мне, что я выгляжу сейчас как ревнивая женушка. –О, мисс, я не видел его достаточно давно. Я знаю, он уезжал по делам. Он часто ездит в командировки, – он посмотрел на меня, будто только что сделал открытие, – но Вы-то знаете. Я мягко улыбнулась. –Да, сэр. Но он уже вернулся из командировки. Вы не видели его вчера вечером? Может, он был не один? «Ну, же, скажи, что он был с девушкой. Черт, да хоть с несколькими, только скажи, что ты видел его», – я буквально молилась в мыслях.