«Тоталь» / «Сосьете женераль» / Государственная прокуратура против Виржиля Солала («Гринвар»). День 5. Первая часть По осунувшемуся лицу председателя суда было заметно, что ночь он провел ужасно. Он искренне надеялся, что Фабьен Аттал спал лучше, что утро вечера мудренее и что пыл молодого адвоката поугас. Исполненный этой надежды, он подозвал Аттала, прежде чем начать новый день судебного разбирательства. – Вы подумали о нашем последнем разговоре, мэтр? – Да, ваша честь, но боюсь вас разочаровать. Чтобы понять причины, толкнувшие Виржиля Солала на известные действия, мы должны выявить проблемы политической системы, которые не оставили ему выбора. Поэтому сегодня я обвиняю наше государство. Аттал ни секунды не собирался менять выверенную до миллиметра линию обороны. Он просто выигрывал время. Это придало делу «Гринвара» дополнительную огласку, но не только. План сложнее, и сегодня спектакль пройдет как в суде, так и за его пределами. Столкнувшись с упрямством Аттала, председатель помрачнел. Но утешил себя мыслью, что по крайней мере на этот раз молодой адвокат не станет расстреливать Правосудие. Усталым жестом он предложил защите взять слово. Как и накануне, Аттал спокойно обвел взглядом присяжных, помолчал и неторопливо заговорил: – Тревожно видеть, что суд так обеспокоило заявление о нападках на государство. Однако мне кажется, что крупный начальник не был бы особо щепетилен в отношении своих сотрудников. А речь идет именно о такой ситуации. Министры и президенты, прошлые, настоящие и будущие, являются, скажем прямо, простыми служащими. Избирая президента, мы нанимаем главу государства, а также его команду. Мы платим им высокие зарплаты, оплачиваем их машины, водителей, охранников, телефоны, компьютеры, поездки, самолеты, служебные помещения, секретарей, атташе, питание, расходы и так далее. Мы дали им власть и средства представлять и защищать нас, они взяли на себя эту ответственность, и именно она является их долгом. Мы всегда были убеждены, что правительство решит все проблемы. Слепо верили ему, как дети, мирно уснувшие на заднем сиденье родительской машины, даже если та несется на огромной скорости. Но сегодня мы проснулись, мы смотрим на них и задаем себе вопрос: справятся ли они со своей задачей перед лицом величайшей опасности в истории человечества? Журналисты в своей ложе зашептались. Они сидели, уткнувшись в мобильники, и, казалось, метались между речью адвоката и телефонами, что очень раздражало председателя суда, которому и так хватало мучений. Отвлекающий журналистов объект был в нескольких сотнях километров от Дворца правосудия, там, где находился «Грюнеркриг», немецкое отделение «Гринвара». Утром в миллионах домов Берлина из кранов полилась кроваво-красная вода, что вызвало всеобщую панику. «День зеро – это день, когда из кранов больше не вытечет ни капли. Это то, что уже переживает более четверти человечества. Добро пожаловать в будущее!» – написали представители «Грюнеркриг» в социальных сетях. Немецкие водоочистные сооружения закрыли, на месте работали сотрудники министерства по охране окружающей среды, которые позже сделают вывод, что был использован безвредный пищевой краситель. Но зло свершилось, сомнение было посеяно, и людское сознание слегка пробудилось. Если в Интернете за делом Виржиля Солала следили сотни миллионов пользователей, то его воины, готовые к действиям, составляли не менее внушительную армию по всему миру. Единомышленники Солала, как сочувствующие, так и радикалы, были везде, во всех социальных слоях, в администрации и государственных службах, в небоскребах и на фермах, в городах и селах. В зале Вольтера журналисты запостили сообщения о странном совпадении этой акции с судом над Виржилем Солалом, после чего сосредоточили внимание на суде. А поскольку это не было совпадением, по их волнению Фабьен Аттал понял, что первый акт поддержки Солала в Европе состоялся. Солал предупредил, что день будет насыщен событиями, и сдержанная улыбка Виржиля, находящегося в застекленном боксе для подсудимых, говорила о том, что даже в неволе он не утратил своей силы. Адвокат снова заговорил и отчетливо повторил последний вопрос, чтобы подчеркнуть важность каждого слова: – Справляется ли наше правительство с поставленной задачей? Конечно, я могу представить, что перед лицом такой колоссальной миссии у чиновников кружится голова. Так как восемьдесят процентов дохода страна получает благодаря природному топливу, экономика и экология тесно связаны. Поэтому необходимо пересмотреть саму суть этой экономики – ведь что будет, когда мы разрушим все вокруг? Что произойдет, когда полмира начнет искать убежище у нашего порога, когда ресурсы иссякнут и новыми миллиардерами станут продавцы воды, воздуха и строители стен для защиты границ? Почему, зная о возможности такого развития событий, государство до сих пор защищает эту грязную, однобокую и противоречивую экономику? – Кого вообще мы тут судим? – запротестовал один из адвокатов истцов, чтобы напомнить залу о своем присутствии. – Правосудие, государство или Виржиля Солала? – Мне кажется, уважаемый коллега, что, прежде чем судить убийцу, нужно знать обстоятельства дела. Действия «Гринвара» направлены на защиту окружающей среды, а ее тормозит экономика. Потому что наша экономика не работает. Вернее, отлично работает для небольшой группы людей. Во Франции у семи миллиардеров состояние больше, чем у трети самых бедных французов[81]. Таким образом, с экономической точки зрения эти семь человек стоят столько же, сколько двадцать три миллиона граждан. Это крах не только знаменитой «экономики просачивания благ», но и крах морали, братства и равенства. Крах для нас с вами, но успех для тех крупных предпринимателей, которые считают разговоры о глобальном потеплении надуманными и уверяют, что стабильность дивидендов – единственное, что интересует их акционеров[82]. И наш беспомощный политический аппарат – всего лишь доверенное лицо власть имущих. Экология – это не тема для беседы, это то, что должно лечь в основу будущих законов. Однако «зеленые законы» отклоняют, вносят поправки, лишают смысла в угоду крупнейшим игрокам Парижской фондовой биржи, которые вечно угрожают уйти из страны. Что это, как не терроризм? Терроризм финансовый? Нашей политике экологического перехода катастрофически не хватает напора, и, даже если бы он был, европейские государства давно потеряли рычаги власти. «Что-то не так с капитализмом, который все больше ориентируется на нескольких людей», «Это капитализм, сошедший с ума», «Кризис, который мы переживаем, может привести к войне и упадку экономики», – заявил наш президент в Женеве. И это все, что он мог сделать. Сказать об этом и выразить сожаление, возможно даже искреннее. Он просто расписался в собственном бессилии! И снова мобильные телефоны завибрировали в унисон, создавая неприятный гул, из-за чего председатель суда все-таки вышел из себя. Он повернулся к журналистам и отчитал их, как хулиганов в школьном классе: – Некоторые мои коллеги не задумываясь запретили бы телефоны. Прошу вас обратить внимание на то, что происходит в этом суде, а не в других местах. Напрасные слова. «Грентстрид», исландское отделение «Гринвара», только что провело свою акцию. Рой запрограммированных беспилотников завис в пятидесяти метрах над тридцатью двумя главными аэропортами Исландии, парализовав воздушное сообщение и заблокировав всю страну. Особенностью этой экологичной страны, которая производит исключительно возобновляемую электроэнергию, является полное отсутствие железнодорожной сети. Ее жители вынуждены путешествовать на самолетах, из-за чего страна по выбросам углекислого газа оказалась первой в Европе[83]. Заполонив небо сотней маленьких механических насекомых, «Грентстрид» подчеркнул этот абсурд. Акция без насилия оказалась эффективной, неповиновение людей перерастало в народное восстание. И все это благодаря человеку, который смирно сидел перед обвинителями. Когда зал успокоился, Фабьен Аттал приготовился перейти к заключительной части обвинения против французского политического аппарата и его европейских аналогов. – Затем у нас был экзамен. В планетарном масштабе. Наступил день, когда наконец мы должны были выбрать, что важнее – люди или деньги. Планету поработил микроскопический вирус. Земля ушла на самоизоляцию, биржи рухнули, а наша экономическая модель показала, что ей подвластно далеко не все. Пришло время меняться. Подумать о завтрашнем дне, ориентированном на людей, осмысленном, чтобы человек и его природная среда снова оказались во главе всего. И что же сделали эти крупные компании? Каким был их первый порыв? В разгар пандемии, когда мы еще хоронили своих близких, руководители AFEP[84] осмелились просить об отсрочке введения норм по парниковым газам. Они также просили о праве производить больше отходов, меньше перерабатывать и – чего мелочиться – призвали снизить налог на выбросы углекислого газа, забыв, что платит тот, кто мусорит. Автомобильная промышленность предложила пересмотреть стандарты качества воздуха, жалуясь, что те слишком жесткие. Казалось бы, куда дальше, но они бесстыдно попросили отсрочить принятие некоторых налоговых законов[85], чтобы улизнуть от ответственности. Скажем прямо, они просили разрешения загрязнять больше, не неся при этом расходов, платя меньше налогов, чем обычные люди, и имея право скрывать накопления. И наша страна, не колеблясь, раболепно дала кредит в двадцать один миллиард евро топливно-энергетическому комплексу. Но, увы, посткоронавирусная эпоха была отмечена не только этим позором с маркировкой «Сделано во Франции». Канада, едва справившись с пандемией, приступила к реализации крупного плана развития нефтяной промышленности. Китай планировал построить сотни угольных теплоэлектростанций, а Соединенные Штаты вложили два триллиона долларов в разработку добычи нефти. В итоге оставили все как есть, и «мир после пандемии» был обречен еще до своего рождения. Фабьен Аттал повернулся к журналистам и обратился непосредственно к ним: – Нас лишили права вершить политику, нас лишили правосудия, и вы удивляетесь, что родилось такое движение, как «Гринвар»? Если мы больше не можем защитить себя с помощью слов и идей, разве мы не имеем права пустить в ход кулаки? – Он торжественно указал на Виржиля Солала, одиноко сидящего на скамье подсудимых. – Кого и что мы сегодня обвиняем в этом суде? Причину? Или последствия? И главное, осудив лидера этого движения, что вы будете делать с миллионами других, которые займут его место? Вы считаете, что нейтрализуете «Гринвар», но вы изымаете лишь одно звено огромной цепи, частью которой он является и которая сразу же будет восстановлена. * * * Никогда в истории Дворца правосудия судебное разбирательство не выходило за его стены и не гремело по всей Европе. Адвокат и обвинители сменяли друг друга, остаток дня прошел в полной неразберихе, а снаружи множились акты бунта и неповиновения. Во Франции, Польше, Португалии, Венгрии и Греции на сотни нефтехимических и цементных заводов поступили угрозы о заложенных бомбах. В Австрии, Финляндии, Ирландии, Швеции и Испании тысячи литров крови и внутренностей, собранных на скотобойнях, были сброшены цистернами на ступени министерств экологии; так люди осуждали чрезмерное потребление мяса и связанное с этим жестокое обращение с животными. В Болгарии, Италии, Дании, Люксембурге и Нидерландах начались забастовки в университетах, здания были украшены транспарантами, завалены листовками, студенты пели революционные песни. В то же время мародеры ограбили около пятидесяти отделений банков, фотографии разрушений и пожаров появились на всех новостных каналах. Наконец, в Англии последователям «Гринвара» удалось мгновенно ослабить фондовый рынок благодаря «дипфейкам», в которых можно смонтировать чьи угодно видеообращения. Хакеры нашли фотографии пяти руководителей крупнейших компаний-загрязнителей и сделали их устами самое отвратительное и неожиданное заявление. Главы «Арабско-Американской нефтяной компании», «Шеврон корпорейшн», Газпрома, «Эксон мобил» и Национальной иранской нефтяной компании в коротком видео заявили, что для перехода на экологические виды топлива они откажутся от половины добычи нефти и газа и приостановят выплату дивидендов на два года. Эти два противоречащих друг другу обещания глобально обрушили акции, начиная с Парижской биржи и заканчивая Лондонской фондовой биржей и Уолл-стрит. И во всех этих странах на стенах появились миллионы панд со шрамом – официальное граффити борьбы под предводительством Виржиля Солала словно призывало людей к восстанию. Социальные сети бушевали, и «Гринвар» на мгновение оказался в центре вселенной, которую пытался спасти. Но главное было впереди. 30 Парижский Дворец правосудия. Суд присяжных, зал Вольтера. «Тоталь» / «Сосьете женераль» / Государственная прокуратура против Виржиля Солала («Гринвар»). День 5. Вторая часть Казалось, что выступление Аттала имеет целью довести суд до предела. И этот переломный момент настал. – Приближается смертельная опасность, – объявил Фабьен Аттал. – И перед лицом глобальной катастрофы, ответственность за которую не берет на себя ни правосудие, ни государство, какой выбор вы нам оставляете? Обвинители больше не собирались молча выслушивать адвоката. Если до этого Аттал довольствовался лишь нападками на высшие инстанции, то теперь он перешел на новый уровень и встал на защиту Виржиля Солала. Поэтому нужно было сбить его с толку, помешать ему, обескуражить. – Было сделано слишком много ошибочных утверждений, – прогремел один из обвинителей, – и мы больше не собираемся оставлять их без ответа. Опасность, которой вы нам угрожаете, не является непосредственной, и компании, которые мы представляем, поддерживают экологический переход. Возможно, на ваш взгляд, этого недостаточно, но они не бездействуют. – Не только на мой взгляд, уверяю вас. – Однако наши клиенты на данный момент не совершили ничего, что каралось бы законом. – Я уже продемонстрировал, что законы сырые, неэффективные и лишь рекомендуют, но не обязывают, – парировал Аттал. – Я ничего от них не жду и тем более не жду, что законы нам помогут. Но ваши сомнения относительно непосредственной опасности понятны, и я признаю, что мой голос вас не убедит. Возможно, вы лучше воспримете голоса других людей? Генеральный секретарь ООН говорит, что глобальное потепление угрожает миру во всем мире, что оно обрекает на гибель наше настоящее и разрушает будущее[86]. Ведущий научный сотрудник Всемирной метеорологической организации уверяет, что глобальное потепление и дефицит водных ресурсов – главная угроза нашему существованию[87]. Массачусетский технологический институт еще в тысяча девятьсот семьдесят втором году призывал к снижению темпов производства, которые угрожают обществу[88]. Джереми Рифкин, выдающийся экономист, утверждает, что мы находимся на пути к вымиранию[89], и это все более очевидно. Добавим, что МГЭИК[90] подсчитала: семьдесят пять процентов населения Земли станут жертвами смертоносной жары, число периодов засухи возрастет в шесть раз, и она будет длиться гораздо дольше[91]. И наконец, климатологи и ученые во главе с физиком и философом Орельеном Барро постоянно предупреждают нас об опасности. Можно только ужаснуться их выводам. «Мы на пороге шестого массового вымирания в истории». «Мы станем свидетелями исчезновения жизни». «Это преступление в планетарном масштабе, и оно совершается безнаказанно». «Не считать экологию главным приоритетом нашего времени – преступление против будущего. Не изменить радикально наш образ жизни – это преступление против самой жизни». Даже Церковь подумывает о том, чтобы сделать неэкологичное поведение восьмым смертным грехом[92]. Даже Церковь, всемирный ретроград, решила отправить ваших клиентов в ад! Кого еще процитировать, уважаемый коллега, чтобы вы наконец поняли, что находитесь в опасности? Ошеломленный этими аргументами, обвинитель махнул рукой и отступил. Аттал продолжил еще увереннее: – Через тридцать лет в связи с загрязнением, нехваткой питьевой воды, голодом и повышением уровня мирового океана в опасности окажутся пять миллиардов человек, а всего нас восемь миллиардов[93]. Жертва – человек, а не планета. Планета не заботится о своих обитателях. Возраст Земли составляет четыре миллиарда шестьсот миллионов лет, а нам – едва ли три миллиона. Это две десятитысячных возраста Земли. Мы – простуда, временная инфекция, мы исчезнем, а планета просуществует еще миллиарды лет. Планете ничего не страшно, она будет спокойно ждать, пока мы не вымрем. Теперь Аттала прервал председатель. Он не был настроен враждебно, но указал на слабое место в защите: – Здесь вам трудно возразить, мэтр. Ситуация на планете действительно требует решительных действий, и мы все это знаем. Но вы не можете искренне утверждать, что ваш клиент, Виржиль Солал, совершив преступления, что-то изменил в сложившейся ситуации. Убийство главы «Тоталь» или похищение финансового директора «Сосьете женераль» не остановит драматическую развязку, о которой вы говорите. – Верно, – признал Аттал, готовый снова броситься в бой. – Не хватает равновесия. В автомобильной и авиационной промышленности, в животноводстве, морском транспорте, цифровой индустрии или индустрии моды кровь не текла рекой. Возможно, Солалу просто не хватило времени. Или он не такое чудовище, каким вы хотели бы его видеть. Он выбрал лишь две мишени. – У тех, кого вы называете мишенями, есть имя, семья и жизнь, – резко ответил один из адвокатов другой стороны. – Виржиль Солал забрал их жизни, думая, что меняет мир. И, несмотря на сегодняшний цирк в Европе, мир остается прежним. – Тогда давайте вообще все разрушим! – взорвался Аттал, повернувшись к обвинителю. – Разве законы, суды, правила и тюрьмы когда-либо предотвращали преступления? Однако их никто не отменяет. Не следует ли наказывать за экоцид, даже если кажется, что это ничего не изменит? Каждый термит в отдельности не отвечает за разрушение целого дома. По вашей логике мы должны сдаться потому, что враг расползся по всему миру? – Конечно, должна быть золотая середина между убийством и отсутствием реакции на происходящее, мэтр, – отметил председатель. – Вы говорите о гражданском неповиновении? Но приводило ли ненасилие к глубоким изменениям в обществе? Оно может привести к реформам, к социальным изменениям, но не к революции. Всякая борьба против угнетающего государства или в нашем случае соучастника происходит только через конфликт, потому что угнетателя надо вынудить вести себя по-другому. А что, если насилие Виржиля Солала было лишь реакцией на насилие? Оправданной реакцией? – Убийство никогда не бывает реакцией на что-либо, – снова возразил один из обвинителей. – В нашей стране смертная казнь давно не применяется. Аттал улыбнулся, и обвинитель понял, что протянул адвокату контраргументы на блюдечке.