А в доме ничего не изменилось, разве что пыль протереть и полы вымыть. Я любила мыть полы в нашем старом доме. От колодезной воды мокрые доски приобретали особенно душистый запах. Сначала я вымыла верхний этаж. Нашу с Ласточкой комнату, затем детскую близняшек, запасную спальню – её часто использовали для найденышей. Крутую узкую лестницу – Бабуля всё собирался её перестроить, да руки так и не дошли… В его комнате беспорядка было больше всего. Кровать сломана, покрывало разодрано и скручено, бутылка с парусником внутри – памятка о прошлой жизни, – разбита. На деревянных половицах белеют глубокие следы когтей. Постояв на пороге, я тихонько закрыла дверь. Бабуля не любит, чтобы совались без спросу в его личное пространство. Пусть уж сам, когда с делами покончит. Ласточка на веранде выбивала половики. Я присела на перила, не зная, как начать разговор. То чувство неотвратимых перемен, появившееся несколько дней назад, вместе с единорогом, вернулось обновленным и сильным. – Я замуж выхожу. – неожиданно сказала Ласточка. Я, не удержавшись, брякнулась с перил прямо в крапиву. Потирая копчик, вновь взобралась на веранду. Подружка, как ни в чем ни бывало, орудовала выбивалкой. – За Обреза? – Его, между прочим, Виктором зовут. – Я знаю. – в груди образовалась пустота. – А как же близняшки? – Мы… – наконец она повернулась ко мне. – Мы в деревню решили перебраться. У мамы Витюшиной большое хозяйство. Лишние руки не помешают. И Глашке с Сашкой там нравится. – Ну да, ну да… – я никак не могла собраться с мыслями. – Честно говоря, не представляю тебя в деревне. А как же твои наряды? Танцы? Ножи… – Как-нибудь. – подружка посмотрела как-то робко, чего раньше за ней не водилось. – Любовь Александровна меня медицине обучать будет. Но ты не волнуйся! – она улыбнулась своей обычной лучистой улыбкой. – Мы будем часто-часто приезжать. Вы с Бабулей и соскучиться не успеете. – Бабуле предложили мэром стать. Вместо Цаппеля. – сказала я. – Так что ему точно скучать некогда будет. Детдом затеет организовывать, школу… Он уже планы составляет: брошенных зданий в городе полно. Мокий Парфеныч уезжает в Москву – на кладбище, говорит, отдохну. А за себя, начальником Агентства, назначил Таракана. – Я знаю. – кивнула Ласточка. – Мы поэтому в деревню и собрались. Вите без наставника одиноко будет. – Понятно… У калитки послышался дробный топот. Словно несется огромный битюг, запряженный в телегу. Ванька, не иначе. Перепрыгнув через низкий заборчик, он подскакал к крыльцу и только здесь перевел дух. – Здрасьте, доброго здоровьичка. – кивнул он Ласточке, и повернулся ко мне. – Там это… Лумумба, в общем, зовет. – Я… с вами? – даже не верилось, что это на самом деле происходит. – Ну да. Будешь вторым падаваном. Младшим. Завизжав от радости, я повисла у Ваньки на шее. Но быстро опомнилась, отпустила его и виновато посмотрела на Ласточку. Та, отбросив выбивалку, подошла ко мне и обняла. Крепко-крепко. – Я всё понимаю. – сказала она. – Ты только возвращайся к нам, ладно? Главное, возвращайся. Конец Алма-Ата 2018