– Прям таки всё? – прищурилась Маша. По-моему, ей очень понравилась игра в вопросы и ответы. – Я прикинул: кому в городе может принадлежать украшение такого качества и ценности? Вывод напрашивался сам собой. Оставалось выманить её из Пеликана и спровоцировать на колдовство. И тут недюжинную изобретательность проявили вы, мои драгоценные помощники. Я не понял, он нами и вправду гордится, или это был тонкий завуалированный сарказм. Я-то считал, что дров мы наломали изрядно. Подставились по дороге в город, попали в тюрьму, побили полицейских… Я посмотрел исподлобья на Штыка. – Ваши люди в меня стреляли. Вы что, и вправду собирались нас повесить? Полицеймейстер только открыл рот, но Лумумба его опередил. – Вас задержали по моей просьбе. Чтобы успеть подготовиться, нужно было время. Вот я и попросил милейшего господина полицеймейстера уберечь вас от неприятностей. – А стрельба велась холостыми. – добавил Штык. У меня в животе образовался холодный ком. Челюсти свело, перед глазами сгустилась муть. Лумумба продолжал что-то говорить, но я его перебил. – Стало быть, кое-кому вы всё-таки дали понять, что находитесь на Этом свете. Наверное, я говорил слишком громко, потому что вдруг все уставились на меня. Но я не собирался извиняться. С грохотом отодвинув стул, поднялся и заявил: – Не знаю, что вы там себе думали, бвана, но держать близкого человека в убеждении, что вы мертвы – жестоко. Я, может быть, уже совсем за вами в Навь собрался. Как дурак. Чувствуя, что щеки наливаются предательской багровостью, я вышел. Светало. Улицы были тихи и пусты, за набережной, в своем ложе из гранита сонно плескалась река, а горизонт разгорался чистейшим золотом. Вдохнув полной грудью прохладный медовый воздух, я расслабился. И вдруг понял, что наставник был прав: городок и вправду симпатичный. На крыльцо вышел Лумумба. Посмотрел на встающее солнце, точно так же, как я, вздохнул, и сказал, не глядя на меня: – Уж от тебя-то я истерики не ожидал, молодой падаван. Стыдно должно быть. Мне и вправду было стыдно за вспышку, но я только фыркнул. – Сами хороши. Хлебом не корми, дай представление устроить. Вам бы, бвана, в бродячий цирк устроиться. Фокусы показывать. – Спасибо, хоть в клоуны не записал. Я снова фыркнул, и гордо отвернулся. Иногда так бывает: знаешь, что не прав, а всё равно в бутылку лезешь. На крыльцо вышла Маша. Посмотрела на меня, на Лумумбу… – Ну что вы, как маленькие. У меня Близняшки так друг на друга дуются. Дядя Базиль, а вы знаете, что Ванька ваш крестик потерял? Теперь вам придется ему другую подарульку смастерить. Чтоб не волновался зазря. Лумумба дернул меня за рукав. – Что, правда, потерял? – я только кивнул. В носу предательски щипало. Ну дурак, сам понимаю… Вдруг он обхватил мои плечи, и, заглянув в глаза, прижал к сердцу. – Прости, Ванюха. Я ведь о таком повороте и не думал. Решил, что ты, как всегда, ваньку валяешь… – Проехали. – я сдержал всхлип и отстранился. По улице, в нашу сторону, кто-то шел. Кто-то высокий, тощий, одетый во всё черное. Пегие волосы собраны в хвост на затылке – такие у нас в Москве зовут «бойцовыми рыбками». Длинное, немного лошадиное лицо упрямо сосредоточено, а глаза впились в нашу группу. Маша, как только его увидела, вскрикнула, и побежала. Повисла у этого длинного на шее, и, кажется, заплакала. – Ну, теперь точно все в сборе. – удовлетворенно сказал Лумумба, и, взяв меня за рукав, потащил к дверям. – Идем, Вань, обратно. Пускай люди поздороваются. * * * …Река искрилась и переливалась миллионом серебряных чешуек, над водой по-утреннему суетились чайки. То одна, то другая стремительно пикировали, и появлялись с зажатой в клюве килькой. – И вправду симпатичный городок. – примирительно сказал я Лумумбе. – Может, задержимся на немножко? Рядом с нами, на высокий гранитный парапет приземлилась здоровущая ворона и принялась прыгать, потешно встопорщивая перья. Балансируя крыльями, она всё время поглядывала на нас желтым круглым глазом. Смотреть на чаек мне надоело, и я стал наблюдать за этим новым чудом природы. – Кар-кар. Чирик-чирик. – сказала птица, и посмотрела на меня выжидательно. – Дай птичке крошек, хороший человек. Вон, у тебя из кармана баранка торчит. Покорми птичку. Я покосился на учителя. Может, у меня опять капец мозга от напряжения сделался? Уже с птицами разговариваю… – Ну, чего уставился? – сказала ворона. – Птиц никогда не видел? Или баранки жалко? – Бвана, вы её слышите? – спросил я уголком рта. – Отчего ж не слышать? – пожал тот плечами. – Обыкновенный магический вестник. – Птица-Гамаюн. – гордо выпятила грудку ворона. – Отличается умом и сообразительностью. Умом. – она со значением посмотрела на меня, – И сообразительностью… Дай птичке баранку, жадина. Наставник нежно погладил ворону пальцем по черной головке. Та довольно прикрыла глаза. – Ты откуда, милая? – спросил он так, будто птица была нормальным человеком. – Летела я через тридевять земель, из тридесятого царства. Из северной страны Мангазеи. К тебе, черный колдун, с просьбой о помощи. – И кто ж тебя послал? – Лумумба подставил руку, и ворона порхнула ему на запястье, крепко обхватив рукав здоровущими черными когтями со стальными наконечниками. – Поклон шлет и челом бьет тебе Великая Княгиня… – раскинув крылья, ворона неуклюже поклонилась, да чуть не тюкнулась клювом вниз. Наставник её подхватил. – Ладно, ладно, гостья чужедальняя. Я понял. Теперь давай по-существу. – А по-существу… – ворона с облегчением переключилась на деловой тон. – Бывшая жена твоя, Ольга Владимировна, просит помощи. Потому что больше никому доверять не может. Обложили хозяйку со всех сторон, казнить в скором времени грозятся. – Сроки? – подобрался Лумумба. – Сроки все давно вышли. А времени до суда – в лучшем случае неделя. Или семь дней. Как тебе больше нравится… Лумумба посмотрел на меня. Я покорно вздохнул. – Бежать на вокзал, за билетами? – Нет времени. На этот раз воспользуемся магическим экспрессом. – он посмотрел на птицу. – Координаты точки выхода есть? – Как не быть. – ворона чистила клюв о рукав наставника. – Всё давно готово, ваше сиятельство. – А как же Маша? – вдруг мне стало страшно, что мы, прямо сейчас, сиганем в портал. – Ну разумеется, ты за ней сбегаешь, падаван. – закатил глаза Лумумба. – Или мне, самому, прикажешь… Я сорвался с места. * * * Маша Под крышей, прямо над запертой дверью, свила гнездо ласточка. Пришлось притащить лестницу, чтобы аккуратно переместить его за стреху, подальше от входа. Яички были крохотные, чуть голубоватые и пестренькие.