Дитёнки от страха трясутся, плачут: «Папочка, сейчас он сюда придёт, всех нас убьёт». Тут я говорю: – Ну вот, Ирка, всегда ты так… А видела, какая у него шкура красивая? Я могу тебе подарить её. Повесишь её над кроватью на стенку. И всем будешь говорить, что это тигр полосатый. Бывают такие – небольшие. Один знакомый мальчик тебе его в лесу убил. Ирка, глупая, как расхохочется: – Тигр по цветам лазает! В норке живёт! И как ещё он тебя в клочки не разорвал! Вот уж эти девчонки! Ничего, ничего в охоте не понимают! Смеялась, смеялась, потом и говорит: – Знаешь что? Вот что: давай лучше наш подсолнух пятиполосику подарим. Пятиполосик ведь по-взаправдашнему – белочка. Маленькая земляная белочка. Она семечками своих дитёнков кормит. И кладовые себе на зиму набивает. А нам мама семечек сколько хочешь на базаре купит. Калёных попросим: калёные слаще. А ещё потом говорит: – Бедненький! Он теперь раненый. Ему трудно бегать. Давай срежем подсолнух и сюда принесём к норке ему. Ладно? Вот всегда она так! Ну, как я теперь на тигра охотиться буду? Какой же он тигр, когда он пятиполосик и с дитёнками? Правда, что ли, принести ему подсолнух к норке? Вы как думаете? Морской чертёнок 1. В борьбе со стихиями Сам теперь не пойму, как я отважился на эту отчаянную поездку. Один! Море было грозно, вдали по нему ходили злые барашки. Едва только я отшвартовался, снял конец с прикола, волны кинули лодку и, ударив её бортом о пристань, погнали к берегу. С большим трудом я успел поставить в уключины вёсла и направить лодку носом в море. И тут началась борьба. Две стихии – море и ветер, – казалось, сговорились, чтобы не дать мне достигнуть цели и погубить меня. Я изо всех сил наваливался на вёсла, волны рвали их у меня из рук, а ветер, накидываясь то с одной, то с другой стороны, старался повернуть лодку назад к берегу и, поставив бортом к волне, опрокинуть её. Очень скоро мои ладони покрылись мозолями. Но я почти не чувствовал боли: всё моё внимание было поглощено тем, чтобы держать правильный курс. Как я жалел теперь, что не подговорил с собой кого-нибудь из товарищей! Будь у меня рулевой, он мог бы, сидя на корме, держать руль по курсу, и мне оставалось бы только справляться с вёслами. А одному приходилось каждую минуту оборачиваться то через одно, то через другое плечо – смотреть, прямо ли к цели идёт моя лодка. Целью моего плавания были запретные Пять Братьев. Так назывались пять скал, дружной грудой возвышавшиеся над волнами невдалеке от берега. Я сказал – «невдалеке». Но всё на свете относительно. Преодолеть это расстояние при тихой погоде было бы не трудно, а сейчас оно казалось огромным. Несмотря на ветер, пот лил с меня градом. И вдруг я почувствовал облегчение: лодка подошла под прикрытие Пяти Братьев, и тут – в заветёрках – сразу перестало рвать её из стороны в сторону. Однако пристать к скалам с береговой стороны не было никакой возможности. Надо обогнуть их с запада: войти в проход между двумя старшими Братьями – самыми большими из камней. Это я знал, потому что мне уже дважды пришлось побывать на Пяти Братьях. Я знал, что ворота – очень опасное место: прибой там бьёт с удесятерённой силой и может в щепки разбить лодку, бросив её на камни. Придержав лодку на месте, я немного отдохнул: надо было набраться сил для последнего, самого рискованного перехода. Я оглядел берег. На нём никого не было. Да и кто будет выходить в море в такую рань и в такой ветер? Наконец я собрался с духом и направил лодку в каменные ворота. Сильное течение разом загородило мне путь. Мне показалось даже, что лодку тащит назад. Оборачиваться уже не было времени, но, скосив глаза, я по камню увидал, что потихоньку ползу вперёд. Это придало мне силы. Я налёг на вёсла – и как-то совсем неожиданно легко очутился по другую сторону каменных ворот. Резко повернув лодку, я без приключений ввёл её в узкую гавань между двумя Братьями – одним из старших и младшим. Тут было тихо. Я кинул вёсла на дно лодки, перешёл на нос, взял кошку – четырёхлапый якорь – и забросил её на старшего Брата. Подёргал – зацепилась крепко. Опасный переход кончен. Теперь можно собраться с мыслями и приниматься за дело. 2. Из тёмной пучины Отдохнув, я разложил в лодке все свои запасы и нацепил на крючок целый клубок червей. Мелкая добыча, что берёт на одного червя, меня не интересовала: не за тем я ехал сюда, рискуя жизнью. Я забросил удочку. Поплавок из сухой камышины вынырнул и лёг спокойно. Тогда всё исчезло – берег, небо, лодка; осталась только эта камышинка да кусочек моря, на котором она покоилась. Я смотрел на неё не отрывая глаз. Смотрел и думал о том, что сегодня ожидает меня необыкновенная добыча. Ведь не на простую ловлю я выехал, не с берега, в мелкую воду, закинул удочку. Я – в море, на скалах. Кто знает, какая тут глубина? И что таит в себе пучина, какие живут в ней огромные, невиданные рыбы? Может быть, сегодня ждёт меня счастье и я вытащу какую-нибудь рыбину, у которой даже названия нет, потому что никто ещё не ловил таких. Может быть, тут, под скалами, стоит сейчас целая стая таких рыб и как начнут они клевать одна за другой – только поспевай вытаскивать! Я полную лодку набью добычей. Поплавок по-прежнему спокойно лежал на воде. Следуя мысленно за лесой, ушедшей в тёмную воду, я думал, какой невообразимой глубины бывают моря и океаны! Целые километры воды под тобой. Неизведанная глубина! И мне представился крошечный-крошечный человечек на скорлупке-лодочке. Под ним бездна – пучина морская. И над ним бездна – воздушный океан, межзвёздные неизмеримые пространства… Оторвав на минутку глаза от поплавков, я взглянул вверх и между разорванными ветром тучами увидел бездонное синее небо. «Ведь будет такое время, – подумалось мне, – когда человек научится спускаться в глубь океанов, до самого дна, и подниматься ввысь – до Луны, до планет, может быть, до самых далёких звёзд». Я опять перевёл глаза на поплавок и не мог дать себе ясного отчёта: действительно он дрогнул или это мне только показалось? Мгновенно исчезли бездны – вверху и внизу: глаза мои впились в поплавок. Он спокойно лежал на воде. Я выждал несколько минут. Потом повёл его удочкой – подальше от скалы: может быть, там клюнет? Вдруг поплавок встал – и вмиг исчез под водой. Какая-то неведомая сила увлекла его в тёмную бездну, натянула лесу, согнула конец моего удилища. Но другой конец я крепко держал в руках. Вскочив на ноги, я порывистым движением дёрнул удочку. Руки мои почувствовали сопротивление: кто-то там, в глубине, упирался. Я потянул сильнее. Руки у меня дрожали. Тот – внизу – немножко поддался. Я тянул и тянул. Из воды показалась камышинка-поплавок. Поплавок стоймя стал подвигаться ко мне. Но вдруг тот, под водой, стал – и ни с места. Я рванул. Он поддался, но сейчас же утянул лесу назад. Я рванул изо всей силы. На конце лесы вылетела из моря рыба не рыба – настоящее чудовище, всё в колючках: голая голова с разинутой зубастой пастью, за ней растопыренные когтистые крылья; спины нет, а сразу хвост, тоже весь в шипах. Блеснув на солнце пятнами, чудовище вместе с лесой опустилось на дно лодки. Я с торжеством посмотрел на берег: моя взяла! И хорошо сделал, что посмотрел: оттуда, с берега, грозила мне такая опасность, что я разом забыл даже о своей необычайной добыче. На берегу стеной стоял сосновый лес. В полкилометре справа он кончался. За ним виднелась дача. От дачи к лесу шёл человек в костюме из желтовато-коричневой шерсти с ружьём за плечами. Сейчас он войдёт в лес. Оттуда ему не будет видно меня. Но если он выйдет из лесу против Пяти Братьев раньше, чем я окажусь на берегу, он сразу заметит меня в море. Тогда я пропал. Каждая минута была дорога. Не обращая внимания на чудовище, отчаянно бившееся на дне лодки, я прыгнул с борта на камень, отцепил кошку, махнул с ней назад в лодку и сел на вёсла. Грести к берегу было легко: ветер дул в спину, волны сами несли меня к цели. В несколько минут я достиг пристани и поставил лодку на прикол. Схватив удочку, не успев даже отцепить болтающуюся на конце её добычу, я бегом по мосткам кинулся к берегу. 3. Мечты и действительность