Но стажер уже скатывался по лестнице, опережая звук инспекторского голоса. Во дворе дремал за рулем патрульной машины Ицик Финкель, только что доставивший стажера из дома. — Полный вперед! — скомандовал Беркович и только после того, как ничего не соображавший Финкель вписал машину в левый ряд на дерех Намир, подумал о том, что не спросил адреса. Впрочем, это оказалось самой легкой проблемой из всех, какие предстояло разрешить стажеру, нарушившему прямое указание начальства. К дому, где жила Хелен Гринберг, подъехали пять минут спустя. У подъезда толпились зеваки и стояли три полицейские машины, в том числе, как с удовлетворением отметил Беркович, и машина сержанта Горелика. Поднимаясь на третий этаж, он подумал, что вряд ли сумеет объяснить вразумительно сержанту Горелику свое появление. Особенно после того, как инспектор наверняка уже предупредил сержанта по сотовой связи о том, что стажер сошел с ума и нарушил дисциплину. — Это опять вы! — воскликнул сержант, излучавший неумеренную радость по поводу того, что дело оказалось таким легким. — К чему было утруждаться? Задержанный скоро будет в камере, там с ним и разбирайтесь. — Да я просто посмотреть… — пробормотал стажер, оглядывая салон. Все здесь было так, как и описывал инспектор. На журнальном столике стояла бутылка полусухого «Кармеля», оба бокала, из которых пили убитая и убийца, были перевернуты, а у одного из них отломана ножка. Ваза с фруктами валялась на полу, коврик, который должен был, видимо, лежать у дивана, оказался перекинутым через ручку кресла… Женщина, лежавшая на диване, была очень красива — крупные, рельефные черты лица, пышная прическа, которая была теперь в полном беспорядке. На лице застыло страдание. Стажер постоял рядом, ощущая терпкий запах дорогих духов. Что-то показалось ему в этом запахе знакомым, он наклонился, принюхался и, сделав для себя определенные выводы, выпрямился с видом человека, завершившего тяжелую работу. Не обращая внимания на сержанта (впрочем, Горелик тоже делал вид, что не замечает присутствия стажера), Беркович обошел салон по периметру, поднял с пола и положил на крышку телевизора женскую сумочку, предварительно заглянув внутрь и не найдя, видимо, ничего интересного, потом опустился на колени и заглянул под диван. Неизвестно, что он там увидел, но, поднявшись на ноги, Беркович выглядел так, будто некие таинственные силы только что сообщили ему на ухо очень приятное известие. — А все-таки, — сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь, — может, я могу переброситься с задержанным парой слов? — Черт возьми! — неожиданно вспылил сержант. — Вам же прекрасно известно, что можете, так зачем спрашивать? — Да? — удивленно переспросил Беркович, которому именно это было решительно не известно. — Ваш шеф поручил мне по телефону выполнять все ваши прихоти, — язвительно сообщил сержант. Вот оно что, — с удивлением подумал Беркович. — Значит, едва я вылетел из комнаты, Хутиэли позвонил Горелику и поручил оказывать содействие… Силен старик! Задержанный по подозрению в убийстве Натан Битнер сидел на кухне под присмотром двух полицейских. Вид у бедняги был жалкий: круги под глазами, бегающие по столу пальцы, затравленный взгляд… Беркович сел перед ним и минуту молчал, вглядываясь в лицо человека, только что убившего свою подругу. — Скажите, — обратился он наконец к Битнеру, который вздрогнул, услышав вопрос, — скажите, кто надоумил вас убить Хелен? — Что? — недоуменно спросил Битнер. — Я думаю, — спокойным голосом, стараясь не вызвать у Битнера резкой реакции, продолжал Беркович, — что вы, человек, вообще говоря, тонкой душевной организации, не могли сами додуматься до того, чтобы… Ну, согласитесь, если бы вы хотели расправиться с Хелен из-за того, что она вам изменила, то сделали бы это сразу, верно? Обычно в таких случаях никто не ждет три месяца, это ведь состояние аффекта, когда… Да что я вам рассказываю, вы сами все это испытали. Битнер поднял на Берковича пустой взгляд, подумал и сказал: — Никто. Я еще мог бы простить, если бы с мужиком. А с бабой! — Ага! — удовлетворенно воскликнул Беркович. — Значит, вы думали, что Хелен изменила вам с мужчиной, как и положено красивой женщине. А она, оказывается… И давно вы это поняли? — Вчера… — Так, — кивнул Беркович. — Уже теплее. Кто вам об этом сказал? — Клара… Клара Шимон. Ее подруга. — И вы решили отомстить? Сами решили? — Сам, — резко сказал Битнер. — Откуда вы взяли яд? — продолжал допытываться стажер. — Послушайте, Беркович, — раздался голос сержанта Горелика, — все это я уже спрашивал. Яд он взял в шкафчике на кухне. Здесь, в этой квартире. Флакон был у Хелен, и Битнер знал об этом. — Ага, — пробормотал Беркович, — я так и думал. — О Боже! — неожиданно разрыдался Битнер и начал биться лбом о кухонный стол. — Я убил ее, я мог ее убить! — Уведите его, — коротко приказал сержант Горелик полицейским. Битнера подняли и повели к двери, он не сопротивлялся, только всхлипывал на ходу. — Бедняга, — прокомментировал Беркович. — О чем вы? — с подозрением осведомился сержант Горелик, складывая листы протокола и собираясь покидать помещение. — Ну как же, — пожал плечами стажер. — Он хотел ее убить, верно… Но убил ли — вот вопрос. — Какой вопрос? — рассердился Горелик. — Вам бы мудрить, стажер. Битнер обнаружен на месте преступления, он во всем признался, обнаружен яд, с помощью которого совершено убийство, известен мотив — в общем, все ясно, и привет инспектору. Горелик ушел, не попрощавшись и не предложив Берковичу подвезти его до управления. Впрочем, ехал сержант наверняка не в управление, а в тюремный блок — нужно было оформить помещение Битнера в камеру предварительного заключения. Подумав минуту, Беркович достал коробочку сотового телефона и набрал номер инспектора Хутиэли. — Посмотрел? — спросил инспектор. — Возвращайся, ты мне здесь нужен. — Инспектор, — сказал Беркович. — Не могли бы вы получить ордер на задержание Клары Шимон? — Она здесь, — отозвался Хутиэли. — Ее допрашивают в качестве свидетеля. — Придется изменить формулировку, — заявил стажер. — Это она отравила подругу. Несколько секунд в трубке молчали. — С чего ты это взял, Борис? — спросил Хутиэли, но Беркович не услышал в его словах ожидаемого недовольства. Похоже, что мысль эта уже приходила инспектору в голову. — Спросите ее, — посоветовал Беркович. — Не она ли была той подругой, с которой Хелен… м-м… занималась любовью в последнее время. — Спрашивал, — коротко сказал Хутиэли. — Это она. — Тогда она и убила, — облегченно вздохнул стажер. — Дело в том, что Хелен решила вернуться к Битнеру. Клара не могла этого простить и решила отомстить изменнице. Женская месть, господин инспектор, куда более изощренна, нежели мужская… — Благодарю за поучение, — бросил в трубку инспектор. — Извините, я не хотел… В общем, Клара решила отравить подругу и заодно отомстить ее любовнику. Она была у Хелен ночью, они… мм… провели вместе время, потом выпили, и яд был именно в том бокале… А утром — по наущению Клары, естественно, — явился Битнер. Он был готов убить, но… Начал действовать яд, который уже был в организме Хелен. — Почему ты так решил? — спросил инспектор. — Яд, который использовала Клара, тот, что был во флаконе на кухне, начинает действовать через два-три часа. Хелен просто не успела бы ощутить его действие, если бы ее действительно отравил Битнер. Клара как раз и рассчитала, что все начнется, когда Битнер явится и… — А зачем ей это было нужно? — недоуменно спросил Хутиэли. — Она втравила Битнера в это дело, он пришел убивать, зачем же она сделала это раньше его? — Очень просто, инспектор. Она не была уверена, что Битнер все-таки решится. Вы его не видели… Какой-то он… тюфяк. Вполне мог бы изменить свое решение. А так пришел, Хелен умирает у него на глазах, даже если он не дает ей яду… Шок, признание… В общем, вы задержите Клару? — Только до твоего приезда, Борис, — заявил Хутиэли. — Допроси ее сам. Получишь признание, считай, что срок твоей стажировки закончился. — И меня зачисляют в штат? — Ну ты и наглец! — сказал инспектор Хутиэли и положил трубку. Попытка ограбления — Поздравляю, стажер, — сказал инспектор Хутиэли, когда Беркович вошел в кабинет. — Я вчера передал майору Лейбовичу просьбу о досрочном прерывании твоей стажировки в связи с тем, что ты уже доказал свою профессиональную пригодность. — Поздравляете с тем, что передали просьбу? — удивился Беркович. — Насколько я знаю майора, он будет тянуть с ответом две недели и в конце концов откажет под тем предлогом, что в инструкции не сказано, что срок стажировки может быть сокращен. — Из тебя выйдет плохой следователь, — покачал головой Хутиэли. — Твой вывод абсолютно неверен. Вот, — он поднял со стола лист бумаги, — приказ по управлению о зачислении тебя в штат и присвоении нового звания. С этим и поздравляю. — С-спасибо, — только и сумел вымолвить Беркович. Приверженность майора Лейбовича, ответственного в управлении за кадры, всем и всяческим инструкциям давно вошла в поговорку. О майоре говорили: «без инструкции он и в туалет не пойдет», и в этом была достаточно большая доля правды. У Берковича не укладывалось в голове, что Лейбович способен принять кадровое решение в течение двенадцати часов, да при этом еще и нарушить инструкции о прохождении стажировки, пункт 11. Наверняка инспектор приложил немало усилий, чтобы уломать майора, да ведь он не признается, не стоит и спрашивать. — Спасибо, — повторил Беркович и добавил: — А какое звание мне присвоено? Майор? — Дождешься, — хмыкнул инспектор. — Сержант, согласно инструкции о продвижении по службе. — Ага, — глубокомысленно произнес бывший стажер. — Теперь я могу говорить с сержантом Гореликом как равный с равным. — Он будет счастлив, — заключил инспектор и поднял трубку телефона, потому что тот звонил, не умолкая, уже больше минуты. — Слушаю, — бросил Хутиэли в трубку, послушал, коротко ответил «да» невидимому собеседнику и отключил линию. — Ну вот и первое самостоятельное задание, — сказал он Берковичу. — Звонили из диспетчерской. Попытка ограбления в парке Яркон. Ударили по голове какого-то парикмахера, попытались отнять деньги. Поезжай. Эксперт ждет в машине. — Деньги отняли? — попытался Беркович получить дополнительную информацию, но инспектор уже уткнулся в бумаги. До парка домчались за четверть часа, свернули в одну из боковых аллей. По дороге Беркович переговорил по телефону с полицейским, обнаружившим тело. По-видимому, грабителя что-то спугнуло, он нанес удар по голове, оглушил жертву, но не успел обшарить тому карманы. Именно там парикмахер хранил свой бумажник, в котором, по словам полицейского была «большая пачка денег, на вид тысяч двадцать, может, больше». Толпа зевак стояла поодаль от места происшествия, сдерживаемая кордоном из пяти блюстителей порядка. Машина скорой помощи стояла рядом с полицейской, медицинская бригада склонилась над телом.