— После опознания я отправил его в камеру. Есть еще вопросы? — Свидетелей вы уже отпустили? — Пока нет, они сейчас подписывают протокол. Поднимитесь на второй этаж, если хотите с ними поговорить, — сказал сержант и добавил, оставляя за собой последнее слово: — И не путайтесь тут под ногами. На второй этаж вела узкая лестница из двух пролетов. Разминуться здесь с убийцей свидетели, конечно, не могли. Офис Смолина оказался узкой комнатой, где действительно не было ни одного окна. За столом сидел не знакомый Берковичу полицейский, дописывавший последний лист протокола, а свидетели — молодой парень лет двадцати и мужчина средних лет — следили за ним, сидя в глубоких старинных креслах. — Вы действительно видели убийцу на лестнице? — спросил Беркович. — Конечно! — воскликнул мужчина постарше. — Убийцу, кого же еще? — И смогли бы его узнать? — Ну… — протянул мужчина, а молодой парень добавил: — Я бы смог — без проблем. Было уже светло. Внизу ведь огромные окна. Я его хорошо рассмотрел. Он был в светлой рубашке, и справа на щеке пятно будто от ожога. — Да, — подтвердил второй свидетель, — это правда. — Готово, — сказал сидевший за столом полицейский. — Прочитайте и подпишитесь на каждом листе, — обратился он к свидетелям. Молодой парень оказался проворнее, он выхватил из руки полицейского протокол и начал читать, бормоча что-то себе под нос. Прочитав первый лист, он расписался и передал бумагу второму свидетелю, а затем лист попал наконец в руки Берковича. Оказывается, молодого свидетеля звали Миха Карпет, и был он разносчиком почты, а старший оказался служащим министерства промышленности, звали его Антон Плавник. Сержант пересказал события достаточно точно, но, как и ожидал стажер, опустил одну принципиальную деталь. Да, свидетели, в принципе, опознали преступника. Но оба в голос утверждали: родимое пятно находилось на правой щеке человека, которого они видели на лестнице. У подозреваемого тоже была большая родинка, но — на левой щеке, и с этим прискорбным фактом сержант Горелик ничего не мог поделать. Он, судя по всему, пытался надавить на свидетелей своим авторитетом, но ни Карпет, ни Плавник показаний не изменили. «Да, похож, — твердили они, — но пятно было на правой щеке, мы не могли ошибиться». На что задержанный, который оказался художником по имени Биньямин Малер, резонно заметил: «Мало ли у кого может быть родинка! Чего вы от меня хотите? Они же видели не меня, разве не ясно?» «А почему вы бежали?» — спросил сержант и получил естественный ответ: «Это запрещено? Я всегда по утрам бегаю. Я живу неподалеку, можете проверить». «Проверим», — пообещал сержант и отправил задержанного в камеру до выяснения обстоятельств. Прочитав протокол до конца, Беркович вернул листы полицейскому и спустился в торговый зал. — Противоречие в показаниях очевидно, — сказал он сержанту. — Что вы станете делать, если свидетели будут стоять на своем? — Они ошиблись, — уверенно заявил Горелик, не удостаивая Берковича взглядом. — Подумают и изменят показания. — А если нет? — настаивал стажер. — Послушайте, Беркович! — раздраженно сказал сержант. — Это уже не мои проблемы верно? Пусть ваш шеф разбирается. В конце концов, не так уж здесь было светло. Семь утра, не полдень. Правая щека, левая щека… Разве много в Израиле людей с родимыми пятнами на морде? Или вы действительно считаете, что этот Малер не имеет к делу отношения? — Может, и не имеет, — пожал плечами Беркович. — Это ведь нужно доказать, и без свидетелей не обойтись… Сержант повернулся к стажеру спиной, и тот вынужден был отойти в сторону. Взгляд его блуждал по помещению, останавливаясь то на старинном диване, в котором наверняка было больше пыли, чем в пустыне Негев во время хамсина, то на огромном столе с гнутыми ножками, за которым, возможно, сидел когда-то сам Меир Дизенгоф. Наконец Беркович обнаружил то, что искал, и мысленно прикинул, как все могло быть на самом деле. — Да, — сказал он себе, — нужно попробовать. — Я еду в управление, — сказал сержант. — Вы едете или остаетесь? — Остаюсь, — быстро сказал стажер. — Хочу проверить одну идею. Горелик явно испытал облегчение от того, что им не придется возвращаться в одной машине. Карпет и Плавник спустились со второго этажа и собрались выйти вместе с сержантом. — Погодите, — обратился к свидетелям Беркович, — вы можете задержаться на минуту? Минута, не больше. — Да, конечно, — с готовностью согласился Плавник, а Карпет поморщился: ему еще предстояло закончить развозку почты. — Посидите вон там, я вас позову, — сказал Беркович и усадил мужчин на стульях для посетителей таким образом, чтобы они не могли видеть, чем он будет заниматься. — Готово! — провозгласил Беркович две минуты спустя. Обернувшись, Карпет и Плавник не увидели стажера в зале и растерянно переглянулись. Возле двери стоял полицейский и с любопытством следил за представлением, находя его, видимо, достаточно забавным. — Вот он где! — воскликнул неожиданно Карпет и направился к лестнице. — Мы вас видим, вы что, играете с нами в прятки? Эй, куда вы? — Это называется следственный эксперимент, — важно провозгласил Плавник и пошел следом за Карпетом. — Он хочет повторить то, что было утром. Интересно, неужели он нашел второй выход? — Нет здесь второго выхода, — сказал Беркович и вышел из-за старого шкафа, стоявшего посреди торгового зала. Карпет и Плавник обернулись и пораженно воззрились на стажера. — Послушайте, — сказал Карпет, — вы же были… Впрочем, соображал он быстро и секунду спустя, сделав огромный прыжок, оказался на нижней ступеньке лестницы. — Зеркало! — воскликнул он. — Черт побери, конечно! Как я раньше не догадался? Но… — он настороженно посмотрел на Берковича. — Его же не было там несколько минут назад. — Не было, — согласился стажер. — Но оно висело здесь, в пролете между первым и вторым этажами, всегда. И утром, когда вы ворвались сюда, висело тоже. Вы услышали крики и ринулись наверх. Было достаточно светло, и вы увидели убийцу. Этот человек стоял у шкафа, вот здесь, и в зеркале на секунду возникло его отражение. А потом он спрятался за шкаф, как я сейчас, а вам показалось, что он метнулся влево, то есть — на второй этаж. Вы — за ним. А убийца тем временем снял зеркало, спрятал за диван, вот сюда, где я его и нашел… Выскочил на улицу и… Вполне мог бы и сбежать, если бы не натолкнулся на полицейского. — Вот поэтому, — говорил стажер полчаса спустя, докладывая инспектору Хутиэли результат завершенного расследования, — возникло противоречие в показаниях. Свидетели видели убийцу в зеркале, пятно было у него на правой щеке. А на самом деле — на левой, конечно. — Два-ноль в твою пользу, Борис, — хмыкнул Хутиэли. — А что, — удивился Беркович, — я с кем-то играю? — Ты второй раз обставил Горелика, — пояснил инспектор. — Смотри, он человек злопамятный. — А вы, — сказал стажер, — не посылайте меня с ним в паре. — Почему? Должен же он в конце концов сравнять счет! — А если опять — в мою пользу? Хутиэли поднял взгляд к потолку и что-то подсчитал в уме. — Тогда, — сделал он вывод, — счет будет три-ноль, верно? Полет в Эйлат — Тебе не кажется, стажер, — обратился к Берковичу инспектор Хутиэли, — что ты уже созрел для того, чтобы провести самостоятельное расследование? — Мне давно это кажется, — скромно отозвался Беркович, перелистывая страницы «Едиот ахронот», — я все не мог понять, почему вы этого не замечаете? — Трудно было заметить, — хмыкнул инспектор. — Ты ведь прятался в тени сержанта Горелика… Хутиэли засмеялся собственной шутке, но сразу оборвал смех, взгляд инспектора стал серьезным. — Вот что, — сказал Хутиэли. — Только что звонил Миха Пораз, ты его знаешь… — Да, — кивнул стажер, — он работает в аэропорту. — Верно. Тебе придется выехать… — В Бен-Гурион? Всегда готов! — Нет, — покачал головой Хутиэли. — К югу от Лода есть небольшой частный аэродром для спортивных машин. Через несколько минут там совершит посадку самолет «Дельта» компании «Аркия». Вообще-то это рейс из Кирьят-Шмоны в Эйлат, но пилот идет на вынужденную, потому что на борту — труп. — Что? — поднял брови Беркович. — Труп, — повторил инспектор. — Пилот сообщил об этом диспетчерам в Бен-Гурионе, попросив срочную посадку, но там сейчас очень напряженно, и машину направили на частный аэродром. Пораз занялся бы этим сам, если бы «Дельта» села в Бен-Гурионе, но поскольку… — Я понял, — стажер вскочил, и листы газеты рассыпались по полу. — Эксперт Лидский уже в машине! — крикнул вслед инспектор. В Лод мчались, включив сирену. Беркович пытался по сотовому телефону получить хоть какую-нибудь первичную информацию от полицейского, который уже поднялся на борт «Дельты», но слышимость была отвратительной, и стажер решил дождаться прибытия на место. Самолет стоял в самом конце взлетного поля — это была небольшая машина на 12 пассажиров, и Беркович уже знал, что билеты не были распроданы полностью. Эксперт первым поднялся на борт, Беркович проследовал за Лидским, пришлось пригнуться, дверь оказалась низкой, а салон — маленьким и тесным. В креслах сидели шесть человек, у входной двери дежурил полицейский, а из открытой двери пилотской кабины выглядывало симпатичное лицо стюардессы.