Чисто еврейская месть Лайза вернулась домой рано утром — в аэропорту ей пришлось взять такси, потому что муж ее не встретил. Она бегала по Парижу, искала этому ленивцу хороший подарок, а он… Нет, Лайза не думала, что Шимон за время ее отсутствия решил развлечься с девочками, чушь какая, он на такие подвиги не способен. Вот заснуть в ответственный момент — это пожалуйста. Он, конечно, хотел встретить жену, возвращающуюся из поездки в Европу, но заснул перед телевизором — совершенно ясно. Потому и к телефону не подходит — когда Шимон спит, в доме можно хоть из автомата стрелять. Лайза открыла дверь своим ключом и в недоумении остановилась на пороге. В салоне царил страшный разгром — дверцы серванта были распахнуты, изумительного севрского сервиза на месте не оказалось, на полу валялись обрывки бумаги, телевизор почему-то сняли с тумбочки и перенесли на журнальный столик, а видеомагнитофон куда-то исчез. — Шимон! — крикнула Лайза, догадываясь уже, что произошло непоправимое. Шимон молчал, и Лайза, бросив на пол дорожную сумку, направилась в спальню. Если муж способен спать при таком разгроме… Он действительно спал — но мертвым сном, и это было видно с первого взгляда, потому что постель была в крови, а пустой взгляд Шимона устремлен в потолок. Лайза закричала не своим голосом и потеряла сознание. Соседи прибежали на вопль, они же и полицию вызвали. — Стреляли, вероятно, из пистолета с глушителем, — тихо сказал инспектору Берковичу эксперт-криминалист Рон Хан после того, как осмотрел тело. — Никто ведь не слышал выстрела? Беркович покачал головой. — И людей, выносивших вещи, никто не видел тоже, — сказал он. — Странное дело. Когда, ты говоришь, он умер? — От семи до десяти часов назад, — повторил Хан свое предварительное заключение. — То есть между десятью вечера и часом ночи, верно? — Именно так, — кивнул эксперт. — Тогда я решительно не понимаю, почему грабителей никто не видел, — сказал Беркович. — Выход из этого блока один — если, конечно, преступники не полезли на крышу… — С видеомагнитофоном и севрским сервизом? — удивился Хан. — Да, с сервизом по крышам не побегаешь… Значит, вышли на улицу — а там до двух часов были люди. Напротив входа расположено кафе, и здесь сидят допоздна. Соседи, кстати, уже не раз жаловались на шум, приезжал патруль, делал замечание, и пару ночей было тихо, а потом начиналось опять. Так вот, этой ночью народ опять сидел в кафе. По словам Орена Лугаси, хозяина, он закрыл заведение в два часа пятнадцать минут. Троих посетителей я уже допросил — они живут в соседнем доме. Сейчас допрошу еще несколько человек — это завсегдатаи, Лугаси сообщил их телефоны. Но и без них ясно: между десятью вечера и часом ночи у входа не останавливалась ни одна машина… — Грабители могли поставить машину вдалеке, — сказал Хан. — И рисковать, вынося вещи под взглядами десятков свидетелей? К тому же, те посетители, которых я успел опросить, в голос утверждают, что никто из чужих не входил в подъезд и не выходил из него. Не говоря уж о том, чтобы кто-нибудь выносил вещи. Не было такого. — Что значит — не было? — нахмурился Хан. — Вещи-то исчезли. Вынести сервиз в кармане никто не мог. Не говоря о видеомагнитофоне. Значит, твои свидетели увлеклись разговором и пропустили все на свете. — Лугаси утверждает, что постоянно держал подъезд в поле зрения. Никакие подозрительные личности с сумками не выходили. — А с чего это он все время на подъезд смотрел? — удивился Хан. — Да просто потому, что стоял за стойкой, а стойка расположена прямо напротив подъезда. Хочешь-не хочешь, а подъезд все время в поле зрения. — И хозяин никуда не отлучался? — По его словам, не больше, чем на минуту-другую. Кстати, он неоднократно и в подъезд заходил — там, в подвале, у него небольшой склад. Если бы кто-то что-то выносил, то Лугаси обязательно это увидел бы. — Если ты хочешь заверить меня, что Герштейна убили после двух часов ночи, то можешь не тратить энергию, — сухо сказал Хан. — Ну что ты обижаешься? — улыбнулся Беркович. — Я всего лишь обращаю твое внимание на противоречие. Конечно, ты прав. Но ведь не могут все очевидцы фантазировать? — А это уже твоя работа — разрешать противоречия, — заявил эксперт. — Окончательное заключение получишь вечером. И вообще, держи меня в курсе, мне действительно интересно… Потряси свидетелей, Борис. Кто-то обязательно должен был видеть. Не невидимки же разгром в квартире устроили! Разгром устроили, конечно, не невидимки, но, тем не менее, никто из посетителей кафе грабителей не видел. К обеду Беркович разыскал и опросил еще восемь завсегдатаев кафе «У Сары». В этом заведении не распивали крепких напитков — сидели, спорили до хрипоты, ели шварму, фалафель и салаты, пили соки и минеральную воду. — Пойми, инспектор, — утверждал некий Арон Брумель, проводивший в кафе практически все вечера, вчера он ушел одним из последних, после его ухода Лугаси принялся заносить стоявшие на улице столики, — пойми, мы знаем всех, кто живет в этом доме. И Шимона тоже, конечно, знаем… знали. Никто из посторонних в дом не входил, можешь поверить, я бы точно увидел, если бы пришли посторонние. — А не посторонние? — спросил Беркович. — Кто-то входил в дом, выходил из него. Посторонних не было — допустим. А из своих? — Тоже никого, — подумав, заявил Брумель. — После полуночи — точно никто не входил и не выходил. А до… Пришла Авиталь, она живет в третьей квартире, приятная девушка — должно быть, на вечеринке была. Ее молодой парень привез на машине. Проводил до подъезда и уехал, в дом не входил. Еще… Да, вернулись Илан с Бертой. Вошли и больше не выходили. Вот и все, пожалуй. Беркович кивнул. Показания Брумеля в общем совпадали с тем, что рассказали другие посетители кафе «У Сары». Но, черт возьми, вывод экспертизы тоже невозможно было оспорить! Могли ли слова двух десятков независимых свидетелей перевесить строго научное заключение о температуре тела и скорости отвердевания мышц? Размышляя об этом странном преступлении, Беркович дошел даже до того, что предположил: а вдруг Шимона убил и квартиру ограбил кто-то из соседей? Тогда понятно, почему посетители кафе не видели грабителей, выносивших вещи: их вынесли из одной квартиры и занесли в другую. Здравая была идея, но инспектору все-таки пришлось от нее отказаться. Все соседи были вполне приличными людьми — бизнесмен, известный писатель, третий владел магазином на Алленби, — и просто нелепым выглядело предположение, что кто-то из них мог заняться грабежом в собственном подъезде. Да еще и убийством не побрезговал. Беркович только намекнул одному из соседей о том, какое у него возникло подозрение, и несколько минут спустя к нему явились все жители подъезда с предложением провести в их квартирах тотальный обыск. Инспектор сначала отказался было от этого предприятия, но потом все-таки передумал. Обыски, конечно, ничего не дали, что и следовало ожидать. — Убить Шимона! — восклицал, воздевая руки, известный писатель Арик Шапира. — Его все обожали! И его, и его жену — замечательные люди. А вынести видеомагнитофон — это, извините, просто бред! В доме живут состоятельные люди, у каждого по два видеомагнитофона, а у меня так вообще три и три телевизора — все, знаете ли, хотят смотреть свои программы. — Если у вас такая состоятельная публика, — сказал Беркович, — почему дверь подъезда не запирается? Каждый может войти… — Запирается, конечно, — возмутился Шапира. — Но эти электронные замки — они такие ненадежные… Каждый месяц портятся. Вот и вчера тоже. — А все остальное время… — В подъезд можно войти только если знаешь код или имеешь ключ, — сказал Шапира. — Ну и, конечно, если позвонишь по интеркому в нужную квартиру. Надеюсь, что сегодня замок уже починят. — Во всяком случае, — заметил Беркович, — убийце не пришлось взламывать замок, чтобы войти в подъезд. — Получается так, — нахмурился писатель. — Наверное, он узнал о том, что замок опять испортился… — От кого он мог это узнать? — задумчиво произнес Беркович, на что Шапира ответил: — Вы сначала скажите, кто это сделал, а тогда можно будет выяснить источник информации. — Справедливо, — вздохнул Беркович. Под вечер, когда у инспектора уже распухла голова от множества проведенных допросов и от разговоров, не давших никакого результата, он спустился в лабораторию к Хану и пожаловался на то, что никак не удается найти хотя бы одну стоящую улику. — Ты даже пальцевых отпечатков не нашел, — посетовал Беркович. — Нет, — покачал головой Хан. — Убийца был в перчатках. С пальцевыми отпечатками сейчас вообще туго — все умными стали… — И противоречие со временем убийства никак не могу разрешить, — продолжал Беркович. — Каким образом грабителям удалось вынести вещи под взглядами десятков человек? Невидимки какие-то… — Послушай, — сказал Хан, — ты же прекрасно знаешь, как решаются такие противоречия. — Теоретически, — кивнул инспектор. — Разнесение противоречивых факторов во времени. Убийство произошло в одно время, грабеж — в другое. Но ведь и убийцу никто не видел! — Ты исключаешь соседей? — Исключаю, — решительно сказал Беркович. — Никаких мотивов. К тому же, я провел обыски — с согласия жильцов. — Понятно, — протянул Хан. — Ну, если не соседи, то остается один человек, который входил и выходил на глазах у всех. — Ты имеешь в виду хозяина кафе «У Сары»? Да, он входил и выходил — там ведь у него склад. Но ему-то… — Вот именно, — усмехнулся эксперт. — Он приносил со склада коробки с напитками и другие вещи. В любую из них мог положить и сервиз, и видеомагнитофон. — Но зачем? — удивился Беркович. — Хочешь, чтобы я объяснил? — Нет, — отказался инспектор. — Если ты убил человека, то захочешь отвести от себя подозрения, изобразив ограбление. — В кафе ты обыска, конечно, не проводил? — Мне и в голову не пришло… А сейчас, скорее всего, уже и бессмысленно — если он убийца, то давно вывез все улики. Погоди… Если он хотел убить Шимона, то мог сделать это в любое время — ведь у него был ключ от подъезда! — Да? И навлечь на себя подозрения? — Ты прав, он должен был дождаться, когда замок испортится, раз уж такое неоднократно случалось… Пожалуй, я займусь этим типом. Черт возьми, на него я бы подумал в последнюю очередь! В кафе было, как всегда, шумно и многолюдно. Беркович не стал подходить — следил издалека. Хозяин несколько раз входил в дом и выходил, держа в руках то ящик с фруктами, то коробку с соками. Похоже, он чувствовал себя вполне уверенно. Беркович принял решение. — Он действительно убийца, — рассказывал инспектор своему приятелю Рону Хану на следующее утро, после того, как закончился первый допрос, продолжавшийся всю ночь. — И с Шимоном у него были давние счеты. Женщина. Шимон женился на Лайзе, а она раньше встречалась с Лугаси. — Так это же было, наверно, давным-давно? — поразился Хан. — Представь себе, всего три года назад. Да, они люди не первой молодости, но разве любят только в восемнадцать? Лугаси купил это кафе после того, как здесь поселились Шимон с Лайзой. Что они могли сделать? Ничего, все было законно. Да и вел себя Лугаси тихо, супругам не докучал, Лайза уже решила было, что вражда забылась. А он обдумывал убийство… — Почему она сразу не сказала тебе об Орене? — спросил Хан. — Она должна была подумать, что он… — Лайзу тоже сбило с толку ограбление. Ну действительно, не станет же Лугаси грабить квартиру своей любимой женщины! Особенно, зная, что она просто обожала этот севрский сервиз.