— Убийство, — сказал он. — Стреляли из пистолета, но не в упор. Да в упор и не могли бы — народу здесь сам видишь сколько. — А не в упор могли? — мрачно проговорил Беркович. — Самое людное место в Тель-Авиве! — Да, — кивнул Хан. — В таком грохоте выстрел можно и не расслышать. Действительно, отовсюду неслись оглушающие звуки хэви металл, классического джаза и восточных напевов. Какофония возникала страшная, и Беркович вынужден был согласиться с Ханом: в таком грохоте вряд ли кто-то мог отличить сухой щелчок выстрела от удара в барабан. Для опроса свидетелей хозяин кафе выделил инспектору дальнюю от улицы комнату своего заведения. Здесь было довольно тихо, работал кондиционер, а потому и дышать можно было без опасения спалить легкие. Первым давал показания мужчина по имени Гай Авидан, бросившийся бедняге Бергеру на помощь. — Он шел со стороны Алленби, — рассказывал Гай, — я его увидел, когда он остановился на углу метрах в пяти от нас. Мы с Офрой сидели за крайним столиком на улице. Должно быть, тогда в него и выстрелили. Он как-то странно дернулся и вдруг упал. Ну, я, конечно, подбежал… — Вот план улиц, — сказал Беркович, придвигая к свидетелю лист бумаги. — Если Бергер стоял здесь и лицом сюда, в вашу сторону… Вот так, верно? — Да, — кивнул Авидан. — Тогда стрелять в него должны были примерно из этой точки, правильно? Если провести прямую линию… — Наверно, — с сомнением сказал свидетель. — Вы видели там кого-нибудь? — Не обратил внимания, — пробормотал Авидан. — Мне ведь и в голову не приходило… Хотя, если бы там стоял человек с пистолетом, я наверняка обратил бы внимание. По-моему, проходили женщина и мужчина, но я даже не могу сказать — молодые или старые. Но без оружия — я ж говорю, на пистолет я бы точно… — Хорошо, — вздохнул Беркович. — Выстрела вы не слышали? — Нет, — покачал головой Авидан. — Я и Офру не слышал, а она сидела в двух шагах, и голос у нее громкий. В «Каскаде» как врубили металлику… Офра, сидевшая за столиком напротив Гая, подтвердила показания приятеля. Еще три свидетеля видели, как Бергер шел по улице Рамбам со стороны Алленби, видели, как он остановился на углу, будто в раздумьи. И видели, как он упал. — Попробуйте вспомнить, — просил каждого Беркович, — шел ли кто-нибудь следом за Бергером. — Никто, — твердо сказал Ави Лейзерман, стоявший с подругой в момент убийства у прилавка продавца кукол. — Может, и шел кто-то, там было много народа, — пожала плечами подруга Ави. — Точно шел, — заявил третий свидетель. — Даже не шел, а шли. Парень с девушкой. Когда этот бедняга остановился на углу, они прошли дальше как ни в чем не бывало. — В какую сторону? — Прямо, — не очень уверенно сообщил свидетель. — А может… Нет, не помню. — Вы можете описать эту парочку? — спросил Беркович. — Парень в белой рубашке, высокий, черные волосы до плеч, девушка, наоборот, совсем коротышка, светлая, короткая стрижка. Закончил опрос, Беркович отправился в управление, где его уже ждал вернувшийся из Шхунат Элиягу сержант Хелемски. — Оказывается, Бергер был подозрительной личностью, — сказал он. — Я его уже и в нашем банке данных обнаружил. Возможно, торговал наркотиками. Жена упала в обморок, когда я ей сообщил… В общем, от нее пока никакого толка. А соседи утверждают, что от Бергера им было одно беспокойство. Ходили какие-то подозрительные личности. Наркоманы в том числе. Скорее всего, кто-то из этой компании его и шлепнул. Может — конкуренты. В этой среде — довольно обычное дело. Беркович выслушал многословный доклад сержанта и подумал, что нужно быть действительно в состоянии наркотического транса, чтобы стрелять в толпе на улице Рамбам. И нужно быть трезвым, как стеклышко, чтобы умудриться выстрелить совершенно незаметно. Отпустив сержанта, Беркович позвонил в лабораторию к своему другу эксперту Хану, но тот еще не вернулся в кабинет и перезвонил сам четверть часа спустя, когда инспектор заканчивал изучать сведения о Бергере из компьютерного банка данных. — Стреляли из «беретты», — сообщил эксперт. — Пуля вошла в тело чуть выше сердца. Вообще-то при иных обстоятельствах его можно было спасти, потому что легкое не задето. — Что значит «при иных обстоятельствах»? — насторожился Беркович. — Понимаешь, впечатление такое, будто в последние минуты жизни сердце у него работало с огромным напряжением. Можно назвать это прединфарктым состоянием. Если бы пуля не поставила точку, у него наверняка произошел бы сильнейший сердечный приступ. — Сердечный приступ… — протянул Беркович и неожиданно воскликнул: — Черт! Как мне это раньше не пришло в голову? — Что именно? — спросил Хан. — Борис, ты о чем? — Потом, — быстро сказал инспектор. — Извини, Рон, я тебе перезвоню через полчаса. Пока патрульная машина, взвывая сиреной, мчалась к улице Алленби, Беркович возбужденно говорил сидевшему на заднем сидении сержанту Хелемски: — Надо было сразу опросить и тех, кто сидел в кафе на углу Алленби и Рамбам. Ведь Бергер шел с той стороны. А мы ограничились только теми свидетелями, которые видели, как он упал. — Вы хотите узнать, видел ли кто-нибудь, кто шел за Бергером? — спросил Хелемски. — Да никто за ним не шел, — с досадой сказал Беркович. — Стреляли, скорее всего, из машины. — Но на Рамбам не бывает машин, — удивленно проговорил сержант. — Это же пешеходная зона. — Да при чем здесь улица Рамбам? — отмахнулся Беркович. — Когда Бергер шел по Рамбам, он был уже убит. Хелемски высоко поднял брови, но ничего не сказал — машина остановилась на углу Алленби и Рамбам. Народа здесь, похоже, стало даже больше, чем было час назад. Оглядевшись по сторонам, Беркович направился к киоску, хозяин которого торговал мороженым и прохладительными напитками. Это был мужчина огромных габаритов, едва помещавшийся в маленьком пространстве своего заведения. — Вы слышали, конечно, об убийстве? — спросил Беркович, на что продавец охотно ответил: — А как же! Я все думал, почему полиция всех опрашивает, а до нашего угла не добралась. — Вы видели человека, которого убили? Он ведь завернул на Рамбам с Алленби… — Может, и видел, — пожал плечами продавец. — Я ведь не знаю, как он выглядел. Да и как я мог его запомнить? С Алленби на Рамбам каждую минуту поворачивают десятки человек… — Он был в темной майке и полосатых шортах. А запомнить вы его могли, потому что вряд ли он вел себя, как все. И выстрел вы могли слышать. — Выстрел? — переспросил торговец. — Так это был все-таки выстрел? — Ну-ка, — потребовал Беркович, — расскажите! — На мужчину в темной майке я действительно обратил внимание, — раздумчиво произнес торговец. — То есть обратил, когда он споткнулся и чуть не упал. Мимо как раз машина проезжала, и мне показалось, что кто-то выстрелил. А тут этот как раз споткнулся, ну я и подумал: неужели подстрелили? Но человек постоял несколько секунд и дальше пошел — как раз на Рамбам, кстати. А машина уже уехала. Я и подумал, что не выстрел это был, а шина у кого-то лопнула или отработанные газы взорвались, ну, вы знаете, как это бывает. Очень похоже по звуку на пистолетный выстрел. — Машину описать можете? — спросил Беркович, не надеясь на наблюдательность торговца. — Конечно, — уверенно сказал тот. — Белый «форт-транзит», правое заднее крыло чуть примято. Номер… Первые две цифры не видел, а остальные: восемь, один, шесть, три и опять один. — Замечательная память, — поразился Беркович. — Нет, — хмыкнул торговец, — просто на прошлой неделе я в Лото пролетел именно из-за такой комбинации цифр: восемь, шестнадцать и тридцать один. — Позвоните дежурному, — приказал Беркович сержанту Хелемски, — пусть найдут эту машину. Отойдя в сторону, он связался с экспертом Ханом. — Рон, — сказал инспектор, — может ли человек, получив пулю в грудную клетку, спокойно пройти метров сто и лишь потом почувствовать неладное? — Ты имеешь в виду Бергера… — протянул эксперт и, помолчав, продолжил: — Ты знаешь, я сейчас вспоминаю характер ранения… Действительно, мог, если был очень возбужден или… — Или под действием наркотиков? — Вот именно. А к чему ты клонишь, Борис? — В Бергера стреляли из машины на улице Алленби. Так что по Рамбам, считай, шел уже труп. Или он все-таки мог выжить? Ты же говорил, что мог? — Если все было, как ты говоришь, то, пожалуй, я возьму свои слова обратно, — сказал Хан. — Если бы он не двигался, то да… А если находился в движении и кровь стекала… — Скорее всего, это его друзья-коллеги подстрелили, — сказал Беркович. — Яснее станет, когда найдем машину. И вскрытие покажет, принимал ли Бергер наркотики. Белый «форд-транзит» с нужным номером, как оказалось, принадлежал некоему Арону Габриэли, достаточно известному полиции — он уже и в тюрьме успел побывать за сбыт «экстази». — А оружие? — спросил Хан, когда Беркович зашел к нему в лабораторию и рассказал о том, как идет расследование. — Пока не нашли, — ответил инспектор, — но это уже дело техники. Вряд ли Габриэли будет долго запираться. — Но почему он стрелял на такой людной улице? — удивился Хан. — Не мог пришить соперника где-нибудь в тихом месте? Глупо. — Почему глупо? — не согласился Беркович. — Как раз наоборот: в толпе легче затеряться. Ты же сам видел — никто и внимания не обратил на выстрел! Не было бы у нас никаких шансов, если бы торговец мороженым на прошлой неделе не проигрался в Лото. — Ты неправ, — покачал головой Хан. — Шанс появился, когда ты догадался, что стреляли в Бергера вовсе не на улице Рамбам. — Живой труп, — задумчиво сказал Беркович. — Это ведь что-то из классики…